Дуэль. Победа. На отмелях. (Сочинения в 3 томах. Том 3)

Быстрое движение, чтобы нагнуться, хороший удар снизу вверх, сильный толчок — и всего лишь всплеск воды, который едва нарушит тишину; Гейст и крикнуть бы не успел. Это было ()ы чисто сработано, и всецело во вкусе Рикардо. Но он подавил в себе жажду убийства. Дело было не так просто; эту арию надо было разыгрывать в другом тоне и гораздо более медленным темпом. Он снова принялся добродушно болтать.

— Черт побери! Я тоже не так бодр, как думал, когда первый глоток оживил меня. Великая волшебница — вода! И получить ее так вот, прямо в клюв! Это было просто райское блаженство… не правда ли, сэр?

На это прямое обращение мистер Джонс запел свою партию в этом дуэте:

— Право, я глазам своим не поверил, увидев мол на острове, который можно было бы принять за необитаемый. Я усомнился в собственных чувствах. Я думал, что это мираж, покуда лодка на самом деле не вошла в сваи, там, где вы ее сейчас видите.

Мистер Джонс говорил слабым голосом, казавшимся чуждым земле. Его поверенный, звук голоса которого был совершенно темным и очень громким, возился вокруг лодки. Он звал Педро:

— Эй, ты, там! Подай-ка мне сюда мешок! Ну, пошевеливайся, если не хочешь, чтобы я спрыгнул вниз и задал тебе хорошую трепку, пентюх ты этакий!

— Так вы не думали, что это настоящая пристань? — говорил Гейст мистеру Джонсу.

— Ты бы должен был руки мне целовать! — сказал Рикардо, хватая старый дорожный мешок и бросая его на пристань, — Ты должен был бы ставить мне свечи, как ставят их на твоей родине святым чудотворцам. Ни один святой не сделал бы для тебя того, что сделал я, неблагодарное ты животное! Ну пошел теперь! Вверх!

С помощью разговорчивого Рикардо Педро вскарабкался на пристань, где постоял с минуту на четвереньках, раскачивая вправо и влево свою взъерошенную, обмотанную белыми тряпками голову. Потом он, как огромное животное, неуклюже поднялся на задние лапы.

Мистер Джонс принялся томно давать Гейсту объяснения. Они были в очень плачевном состоянии в то утро, когда увидали дым вулкана, но этот вид придал им мужества для последнего усилия. Вскоре после этого они заметили остров.

— У меня сохранилось ровно столько присутствия духа, чтобы переменить курс, — продолжал замогильный голос, — что же касается того, чтобы надеяться найти здесь помощь, пристань, европейца… никому бы это и не снилось! Это было бы слишком дико!

— Это как раз то, что я подумал, — сказал Гейст, — когда мой слуга-китаец стал меня уверять, что видел гребную лодку с европейцами на веслах.

— Это была невероятная удача! — вскричал Рикардо, тревож но прислушивавшийся к разговору. — Прямо сон, — добавил он, — чудесный сон.

Все трое умолкли, словно каждый из них, неясно предчувст вуя неизбежный кризис, не решался нарушить молчание. Педро, по одну сторону, и Уанг, по другую, имели вид двух внимательных зрителей. В потемневшем небе загорелось несколько звезд. Легкий ветерок, казавшийся в ночной темноте свежим после знойного дня, заставил вздрогнуть мистера Джонса в его промокшем платье.

— Должен ли я заключить, что здесь колония европейцев? — спросил он, дрожа.

Гейст очнулся.

— О, покинутая колония. Я здесь один… фактически один, но есть несколько пустых домов. Места-то достаточно… Впрочем, нам лучше… Уанг, вернись на берег и прикати сюда вагонетку.

Он вежливо объяснил, что эти слова, произнесенные по-малайски, были распоряжением относительно багажа. Уанг по своему обыкновению бесшумно растворился в темноте.

— Даю слово, здесь отлично уложенные рельсы, — восхищенным тоном воскликнул вполголоса Рикардо.

— Мы здесь эксплуатировали угольную шахту, — сказал бывший директор Т.У.А.О. — Теперь вы видите только тень нашего прежнего оборудования.

У мистера Джонса застучали зубы от нового порыва ветра. Это было слабое дуновение с востока, где Венера изливала свои лучи над черным горизонтом, словно блестящая лампада, повешенная над могилой солнца.

— Мы могли бы двинуться вперед, — предложил Гейст. — Китаец и ваш… ваш неблагодарный слуга с проломленным черепом нагрузят вещи и последуют за ними.

Предложение было принято молча. Идя к берегу, трое мужчин встретили вагонетку, проехавшую мимо них с металлическим шумом; тень Уанга бесшумно бежала позади. Их сопровождал только звук их собственных шагов. Давно уже мол не слыхал стольких шагов. Прежде чем выйти на протоптанную тропинку между высокими травами, Гейст сказал:

— Я не могу предложить вам разделить со мной мое собственное жилище.

Отдаляющая учтивость этой фразы заставила обоих незнакомцев остановиться, словно они были поражены явным неприличием.

— Я бы сожалел об этом еще больше, если бы не мог предложить вам, в качестве временного приюта, лучшего из этих пустых бунгало.

Он повернулся и вступил в узкий проход, куда за ним последовали остальные.

— Странное начало, — прошептал Рикардо на ухо мистеру Джонсу, который пошатывался в темноте.

Высокие тропические травы возвышали вокруг них свои стебли, почти такой же толщины, как его исхудалое тело.

Они вышли один за другим на поляну, которую хитроумная система периодических выжиганий, применявшаяся Уангом, поддерживала свободной от какой бы то ни было растительности.

Постройки с высокими крышами выделялись своими неоп- 1›еделенными темными массами на звездном небе. Гейст с радостью убедился в отсутствии света в собственном своем бунгало, казавшемся таким же необитаемым, как и остальные. Он продолжал идти вперед, сворачивая несколько вправо. Послышался его ровный голос:

— Вот, кажется, самый лучший дом. Это была наша контора. 'Здесь есть еще кое-какая мебель. Я почти уверен, что в одной из комнат вы найдете пару походных кроватей.

Остроконечная крыша бунгало вырисовывалась совсем близко, прикрывая собою небо.

— Вот мы и пришли. Три ступеньки. Как видите, здесь большая веранда. Извините, если я заставлю вас немного подождать. Дверь, кажется, заперта на ключ.

Слышно было, как он пробовал открыть эту дверь; потом, перегнувшись через перила, сказал:

— Уанг пойдет за ключами.

Двое остальных ожидали. Их неясные очертания сливались в темноте веранды, откуда вдруг послышался, тотчас подавленный, стук зубов мистера Джонса, потом легкое шарканье ног Рикардо. Прислонившись к перилам, хозяин и проводник, казалось, забыли об их существовании. Вдруг он сделал легкое движение и прошептал:

— Ах, вот и Уанг.

Потом он громко сказал что-то по-малайски и из неясной группы, угадывавшейся в направлении тропинки, послышался ответ:

— Иа туан.

— Я послал Уанга за ключом и светом, — сказал Гейст бесстрастным голосом, равнодушие которого поразило Рикардо.

Уанг недолго исполнял данное ему поручение. Вскоре в далеких глубинах мрака появился свет фонаря, который он покачивал в руке. Беглый луч его скользнул по вагонетке и по странной фигуре дикаря Педро, склонившегося над вещами. Уанг приблизился к бунгало и взошел на ступени. Он попробовал за мок, который не подавался, потом толкнул плечом дверь, и она открылась с похожим на внезапный взрыв шумом, словно то был крик гнева, вызванного вторжением после двух лет покоя Забытый листок бумаги слетел с высокой черной конторки и грациозно опустился на пол. Уанг и Педро принялись ходить взад и вперед через взломанную дверь, с вещами, которые они снимали с вагонетки; один входил и выходил, быстро скользя, другой — тяжело покачиваясь. Потом, повинуясь приказаниям, отданным спокойным голосом «номера первого», Уанг сделал со своим фонарем несколько рейсов в кладовые и принес просты ни, консервы, кофе, сахар и пачку свечей. Он зажег одну из них и прикрепил ее на край конторки. Педро, получив зажигалку и связку хвороста, принялся разводить огонь в очаге, на который поставил полный воды чайник, протянутый ему Уангом издали, словно через пропасть. Гейст выслушал выражения благодарности своих гостей, пожелал им спокойной ночи и удалился, предоставив им отдыхать.

VIII

Гейст удалялся медленно. В его бунгало все еще не было света, и он говорил себе, что так, без сомнения, лучше. Тем не менее сейчас он был гораздо спокойнее. Уанг пошел вперед с фонарем, словно торопясь уйти от обоих европейцев и их волосатого слуги. Свет не раскачивался больше перед ними, он стоял неподвижно у веранды.