На краю земли

То потихоньку плывя, то лежа на поверхности теплого моря, поднимаясь и опускаясь на волнах длинной, регулярной зыби, они продолжали двигаться. Капитан и доктор почти не разговаривали, хотя Стивен заметил, что ему стало гораздо удобнее, поскольку время от времени он мог изменять положение. Даже лежание на воде стало для него обыденным делом.

— Мне кажется, что теперь я могу исполнять роль Тритона, — сказал он. В другой раз доктор произнес: — Я весьма признателен вам, Джек, за то, что вы меня поддерживаете.

Однажды Джеку Обри даже показалось, что он уснул. Один раз их подбросило волной: неподалеку от них всплыл огромный кит. Насколько они могли разглядеть в фосфоресцирующем свете, это был старый самец свыше восьмидесяти футов в длину. Полежав минут десять — они слышали шумные вздохи и видели белые фонтаны, взвивавшиеся вверх через определенные промежутки времени, — кит изогнул корпус, взмахнул хвостом и беззвучно скрылся в пучине.

Вскоре после этого туман начал рассеиваться; появились звезды — сначала тусклые, затем яркие, и, к своему облегчению, Джек убедился, что рассвет ближе, чем он предполагал. Теперь он уже не слишком рассчитывал на то, что их спасут. Это зависело от того, заглянул ли Киллик к нему в каюту, прежде чем лечь спать. Совершенно очевидно, что он этого не сделал, иначе Моуэт повернул бы назад задолго до конца ночной вахты. Он примчался бы на всех парусах, какие только можно поставить, и спустил бы все шлюпки, расположив их с обеих сторон корабля на расстоянии слышимости, чтобы прочесать наибольший участок поверхности моря и подобрать их. Но ночная вахта уже закончилась. Если Моуэт не узнает об их исчезновении до утра, то милый «Сюрприз» уйдет далеко на запад и не сможет вернуться назад раньше вечера. Вероятность ошибки в определении течения значительно увеличится. В любом случае старший офицер не подумает, что они смогут продержаться до утра, тем более до конца дня. Хотя сначала вода показалась им теплой, оба основательно продрогли. Ко всему, Джек страшно проголодался, и оба чрезвычайно боялись акул. Долгое время никто не произносил ни слова, они обменялись парой фраз, лишь когда меняли положение. Какое-то время Джек поддерживал Стивена за плечи.

Он признавал, что у них очень мало надежды на спасение, и все-таки с нетерпением ждал рассвета. Солнечное тепло может чудесным образом взбодрить их, и вполне возможно, появится какой-нибудь коралловый остров. Хотя в пределах трех или четырех сотен миль на картах не было ни одного, это еще ни о чем не говорило — ведь здешние воды не были исследованы. Хогг говорил об островах, известных лишь китобоям и лесорубам, охотникам за сандаловым деревом, которые хранили в тайне их координаты. Больше всего он надеялся найти кусок плавника: пальмовые стволы почти вечные, а за последние несколько дней он видел несколько деревьев, влекомых течением, вероятно, от побережья Гватемалы. Обнаружив одно такое дерево, они могли бы продержаться на нем день, а то и больше, гораздо больше. Он перебрал в уме различные способы использования пальмового ствола, придумал, как придать ему устойчивость с помощью противовеса наподобие туземной пироги. Мысли были почти бесполезные, но они были лучше бесплодных сожалений, терзавших его последние несколько часов — сожалений о том, что оставил Софи на расправу судейским крючкам, о том, что не привел в порядок денежные дела, о том, что приходится расставаться с жизнью и со всеми, кого любил.

Между тем земля вращалась, а вместе с ней и океан; вода, в которой они плыли, повернулась к солнцу. На западе еще угасала ночь, а на востоке, с наветренной стороны, были заметны признаки пробуждающегося дня. И там, на фоне светлеющего неба, совсем близко появились очертания судна. Это был довольно крупный катамаран с широкой платформой или палубой, соединяющей оба корпуса, на которой было установлено крытое тростником жилище. Судно несло два косых паруса — на фоки грот-мачте — с «пузом», похожим на полумесяц. Эти подробности Джек приметил лишь после того, как издал громкий рев, заставив очнуться Стивена, который стал впадать в бессознательное состояние.

— Туземное судно, — произнес Джек Обри, указывая на него пальцем, и снова закричал. Судно походило на то, которое капитан Кук назвал «пахи».

— Как вы полагаете, они примут нас? — спросил Стивен.

— Ну конечно, — отвечал Джек, увидевший, как от борта судна отошло узкое каноэ с противовесом. Поставив треугольный парус, оно устремилось к ним.

На руле сидела молодая женщина. Вторая оседлала шесты, соединявшие узкое каноэ с противовесом, балансируя с удивительной грацией. В руке она держала копье и была готова метнуть его, когда вторая девушка выпустила из рук шкот, почти остановив каноэ в трех ярдах от терпящих бедствие. Однако, увидев, что они собой представляют, туземка, все еще удивленно хмурясь, оставила это намерение. Вторая девушка засмеялась, сверкнув белыми зубами. Обе были поразительно красивы — смуглые, длинноногие, одетые в одни лишь короткие юбочки. Обычно Джек был неравнодушен к изящной фигуре, красивой груди, округлым формам, но теперь он был бы рад и встрече со старым бабуином, лишь бы тот взял их со Стивеном к себе на борт. Воздев руки, он издал умоляющий звук, похожий на кваканье. Стивен сделал то же самое. Девушки со смехом наполнили парус ветром и помчались туда же, откуда приплыли, искусно правя утлой лодчонкой и держась невероятно близко к ветру. Продолжая нестись вперед, они, улыбаясь, жестами пытались объяснить, что их скорлупка слишком хрупка для двух мужчин, — дескать, добирались бы они до судна вплавь. Во всяком случае, так истолковал их жесты Джек. Из последних сил он со Стивеном добрался до катамарана, который, к счастью, плыл в их сторону. Уже знакомые им девушки помогли доктору и капитану подняться на покрытую циновкой палубу. Незваных гостей встретила целая толпа молодых женщин, с ними были женщины постарше. Джеку было не до выводов и наблюдений, но он нашел в себе силы обратиться к жизнерадостной рулевой, той, что помогла ему: «Благодарю, благодарю вас, мадам», и с благодарностью посмотреть на остальных. Между тем Стивен произнес: «Дамы, я обязан вам сверх всякой меры». Затем оба сели, опустив головы, еще не осознав своего счастья, не в силах унять дрожь: с них ручьями текла вода. Стоявшие вокруг женщины что-то долго обсуждали. К ним обращались две или три женщины постарше, они задавали какие-то вопросы, подчас чьи-то смуглые руки дергали их за волосы и за одежду, но спасенные почти не обращали на это внимания. Наконец Джек ощутил жар поднимавшегося все выше солнца. Он перестал дрожать, но голод и жажда охватили его с удвоенной силой. Повернувшись к женщинам, которые по-прежнему внимательно наблюдали за ними, он жестами попросил еды и питья. Между морячками произошел спор; женщины постарше, похоже, возражали, но несколько из тех, что помоложе, спустились в правый корпус и принесли зеленых кокосов, небольшую связку сушеной рыбы и две корзинки — одну с квашеными плодами хлебного дерева, вторую с сушеными бананами.

Как быстро вместе с едой, питьем и солнечным теплом возвращается радость жизни! Спасенные стали оглядываться вокруг, улыбаться и вновь благодарить женщин. Строгая широкоплечая девушка-копейщица и ее более веселая подруга, казалось, считали их в известной мере своей собственностью. Одна из них вскрыла кокосовые орехи с соком и передала их гостям, вторая стала потчевать сушеной рыбой. Впрочем, собственность особой ценности не представляла: девушка с копьем, которую вроде бы звали Тайо, посмотрела на торчавшие из засученных штанин белые, волосатые, распухшие от воды ноги Джека и издала звук, обозначавший явное отвращение, в то время как вторая, Ману, схватила прядь его длинных соломенных волос, которые были распущены и свешивались на спину; намотав их на пальцы, она вырвала несколько волос и тут же, покачав головой, выбросила их за борт, после чего тщательно вымыла руки.

Между тем картина резко изменилась, почти так, как это бывает на военном корабле, хотя они не видели сигнала, не слышали ни свистка, ни колокола. Часть команды принялась тщательнейшим образом мыться, сначала свешиваясь над водой, а затем ныряя и плавая с легкостью дельфинов. На свою наготу они не обращали никакого внимания. Другие взялись за циновки, покрывавшие платформу, встряхнули их с подветренной стороны, связали, как заправские моряки, и подняли на размякшие от солнечных лучей фордуны. Третья группа принесла в корзинках из левого корпуса поросят и домашнюю птицу — живность определили на нос, где она сидела тихо и спокойно, как это часто бывает с животными, путешествующими по воде.