Блуждающий огонь

— Что это значит, Джита? — воскликнул он. — Видите, там англичане, сейчас начнется атака, а вы здесь!

— Мы сначала не заметили их, а когда увидели, то уже не захотели вернуться. Я первая в Санта-Агата увидела несчастье с вашим люгером и упросила дядю проводить меня сюда.

— Почему, Джита? Ваши убеждения изменились? Вы согласны стать моей женой? Мое несчастье пробудило в вас дремавшую женщину — да?

— Не совсем так, Рауль; но я не могу оставить вас в таком большом несчастье. У нас есть друзья там наверху, они вас спрячут до первого случая, как только представится возможность уехать во Францию. Пойдемте к ним, мы вас проводим — вас и американца.

— Как! Вы хотите, чтобы я бросил моих храбрых товарищей в такую минуту? Никогда я не сделаю такой низости, Джита, даже если вы мне в награду посулите вашу руку.

— Вы не в таком положении, как они, над вами тяготеет смертный приговор, и если вы теперь попадете к ним в руки, вас ничто не спасет.

— Довольно, Джита, довольно! Теперь не время спорить. Английские лодки приближаются, и вы едва успеете отъехать на безопасное расстояние. Да хранит вас небо, Джита! Я не забуду вашего участия. Синьор Джунтотарди, гребите скорее к Амальфи.

— Ваши слова бесполезны, Рауль, мы останемся, если вы не хотите следовать за нами, — сказала Джита.

— Это невозможно, Джита! Мы беззащитны, нам некуда вас поместить, и вы, конечно, не захотите отвлекать меня от моих прямых обязанностей беспокойством за вас.

— Мы вас не оставим, Рауль; может настать минута, когда вам понадобятся молитвы истинно верующих. Бог нас привел сюда, чтобы или увести вас или обеспечить за вами вечное спасение.

Рауль был тронут таким горячим участием молодой девушки; надо было дорожить каждой минутой, и он, уступая поневоле настояниям дяди и племянницы, взял их с собой на островок с развалинами, который приготовился отчаянно защищать.

Оставленная Раулем на этом острове часть его экипажа начинала уже обнаруживать признаки нетерпения; но когда он появился под руку с Джитой, иные чувства пересилили, и их встретили восторженные приветствия. По счастью, доктор экипажа выбрал именно этот остров местом своего пребывания, совершенно верно рассчитывая, что здесь будет происходить наиболее ожесточенная битва; он отыскал даже углубление в одной из скал позади развалин, где думал перевязывать своих раненых. Сюда-то и пристроил Рауль Джиту и ее дядю; затем он нежно поцеловал Джиту, которая не могла отказать ему в этом знаке любви в такую минуту, и сейчас же вырвался из ее объятий, чтобы поспешить к своим неотложным обязанностям, становившимися настоятельными.

Между тем сэр Фредерик Дэшвуд подошел уже на расстояние выстрела, и подошел именно так, как ожидал Рауль. Семь английских хорошо вооруженных лодок вытянулись в одну линию, а на восьмой находился сам командир; на некотором расстоянии позади, вне неприятельских выстрелов, на наемной лодке тащились Андреа Баррофальди и Вито Вити, которым не было проходу от насмешек всех офицеров и даже матросов после чудесного исчезновения Рауля у них на глазах. Вице-губернатор даже слишком настаивал на своем желании принять активное участие в битве, но от этого удалось удержать его Вито Вити, который благоразумно выставлял на вид все неудобство взяться в их солидном положении за совершенно чуждое для них дело.

— Если вы чувствуете в себе такой прилив энергии и такую жажду деятельности, то прочтите громко одну из речей древних римских консулов, — убеждал его с жаром подеста.

Вице-губернатор, наконец, уступил, и они явились таким образом только в качестве зрителей.

Лодки остановились в полмиле от французов, и когда Рауль высматривал в подзорную трубу неприятельские силы и узнал обоих итальянцев, то не мог удержаться от смеха, хотя теперь и не время было для забавных воспоминаний.

Затем наступила торжественная минута, предшествующая битве, минута выжидания, когда уже все приготовления окончены.

Глава XXVIII

Картина битвы будет понятнее читателю, если мы дадим краткое ее описание в том порядке, как все происходило. Сэр Фредерик Дэшвуд приготовился к атаке со стороны суши, опасаясь, как бы французы не укрылись в реке. Рауль предвидел это и для того, чтобы лучше защитить свои суда, поставил их за едва заметно выступавшими из воды скалами, делая их таким образом как бы оплотом, баррикадой, между судами и неприятельскими лодками. Итуэл имел две пушки и пятнадцать хорошо вооруженных матросов на своей фелуке.

«Блуждающий Огонь» был поручен Жюлю Пентару, старшему лейтенанту люгера. Ему было вверено четыре пушки и двадцать пять человек команды; на люгер успели перенести только часть его оснастки и около трети всякого груза, оставив остальное на скалах в ожидании исхода битвы. Полагали, что люгер в таком виде обставлен порядочно и в случае надобности может даже хорошо пойти при легком ветре. Все четыре пушки были помещены по одну сторону люгера, что делало силы французов более грозными, давая возможность одновременно употребить в дело четыре орудия.

Среди развалин на островке Рауль примостил остальные четыре пушки и остался доволен той тщательностью, с какой они были установлены. Развалины не представляли из себя ничего грандиозного и были почти незаметны даже на не особенно далеком расстоянии, тем не менее, благодаря расположению скал и больших камней, которыми можно было воспользоваться, французы до некоторой степени были защищены.

Доктор, Джунтотарди и Джита укрылись в естественном углублении одной из скал, где они были в полной безопасности. Доктор приготовлял все необходимое: приводил в порядок свои хирургические инструменты, зонды, скальпели и прочее. Никто не обращал на него решительно никакого внимания, даже Джунтотарди с племянницей, которые уже углубились в молитву.

В ту минуту, когда все приготовления были окончены, Итуэл в рупор спросил Рауля, не поднять ли паруса на обоих судах, так как они только загромождают палубу. Рауль отвечал, что ничего не имеет против этого, и Больт был этому рад, так как предпочитал во всякую минуту быть готовым к бегству и заранее забавлялся замешательством англичан, когда им придется одновременно гнаться за двумя судами.

Со стороны англичан все затруднения были разрешены и все предварительные распоряжения сделаны. Капитан сэр Фредерик Дэшвуд руководил экспедицией, а лейтенанты Винчестер и Гриффин после нескольких возражений, сделанных громко, и нескольких проклятий, произнесенных сквозь зубы, должны были ему подчиниться. Из знакомых нам офицеров участвовали еще Клинч и Странд. Все были бодро настроены и не сомневались, что «Блуждающий Огонь», наконец, попадет им в руки, хотя, по всей вероятности, очень дорогой ценой, принимая во внимание всем известный смелый и сильный характер врага; все готовились к большим потерям, хотя неизвестно было, на кого именно падет печальный жребий.

Сэр Фредерик Дэшвуд, на котором лежала нравственная ответственность за исход борьбы, менее всех был заинтересован в результате. Постоянный баловень судьбы, полный веры в непобедимость англичан, он не давал себе труда представить неудачный исход. Однако он не пренебрег советами более опытных моряков; так, между прочим, Куф дал ему несколько полезных советов и указал на Винчестера и Странда, как на людей особенно знающих.

— Я с вами отправляю между прочим одного талантливого и понимающего дело офицера, Клинча, — говорил Куф, — пожалуйста, выдвиньте его сегодня — ему недостает только случая, чтобы идти успешнее по службе.

Обе стороны были уже совершенно готовы к битве, и обе с одинаковой тревогой ожидали появления могущего сейчас подняться ветра. Итак, в таком положении было дело перед началом битвы.