Лихое братство Тортуги и Ямайки

Рассказ Равено де Люссана дополняет информация из письма губернатора города. По его сведениям, когда пираты проникли в эстуарий реки и очутились между двумя островками в районе Ягуачи, их пироги разделились и «две из них (под командованием Джорджа Дью. — В. Г.) подошли к месту, называемому «Позади скал», к пристани индеанки Марии Фико». Затем на берег высадились два отряда по 50 человек в каждом; один направился к Арсеналу, а второй стал подниматься на соседний холм. Тем временем основной ударный отряд в составе 250 человек, возглавляемый Франсуа Гронье, на 6 пирогах достиг якорной стоянки Касонес, высадился на берег и, быстро миновав верфи, атаковал переброшенный через болото мосг. Последний защищал его владелец дон Хуан де Вильямар и отряд мулатов. Коррехидор дон Фернандо Понсе де Леон собирался оказать им помощь, но, вскочив на коня, тут же получил пулю в бедро. Пока испанцы ожидали подкреплений из Порто-Вьехо, основной отряд флибустьеров разделился, и рота из ста человек прошла через заболоченный участок по деревянному настилу, проложенному между домами Хосе дель Хунко и кузнеца Карлоса, выбила испанских солдат с их позиций и заставила отступить. Одновременно вторая сотня пиратов прорвалась через район церкви Сан-Франсиско на участок доньи Анны де Валенсуэлы, расположенный у подножья холма Санта-Ана; на его вершине находился форт Сан-Карлос с 7 пушками, окруженный траншеей. В то время как отряд Джорджа Дью штурмовал это укрепление с северной стороны, два отряда Гронье проникли в город: один — по улице Лос-Морлакос, второй — по берегу реки. Испанцы спешно ретировались к монастырю Санто-Доминго, откуда контратаковали неприятеля «и убили некоторых из их людей». Затем, отступая, они стали подниматься на холм, на котором заняли траншею, окружавшую форт Сан-Карлос Дон Хуан оставил краткое описание того, каким образом действовали флибустьеры во время штурма холма: «В это время враги двинулись вперед со всех сторон, но не сплоченными рядами, а врассыпную — это их обычный способ ведения войны, — держась друг от друга на расстоянии двух-трех шагов, прыгая, падая ниц и стреляя (выделено нами. — В. Г.). Они проникли к нам с разных сторон в траншею, которая защищала артиллерию на вершине холма… В траншее мы бились против них, пока не взялись за шпаги, и они убили у нас несколько человек, а мы — столько же у них. В конце концов, они окрркили нас со всех сторон всеми своими силами; мы сдались и с нами — наш генерал дон Фернандо Понсе, который упал с коня, так как потерял много крови».

Успех флибустьеров отчасти объяснялся тем, что они располагали детальной информацией о городе и его укреплениях. По словам губернатора Гуаякиля, пираты стали хозяевами положения «благодаря хорошим и проворным шпионам, которые пробрались в этот город; это были индеец по имени Хосефильо, прибывший сюда с барками, грузившимися на реке, и один мулат, житель этого города, по имени Мануэль Босо, который, проведя здесь некоторое время, скрылся после убийства Хуана Мендеса, а также два других замаскировавшихся, коих мы потом видели в большой церкви, где они осматривали пленных».

Флибустьерам помогла также беспечность властей и гарнизона Туаякиля, не веривших в возможность нападения пиратов «в сезон дождей, которые гасят фитили». Правда, в субботу, после поступления с острова Пуна сигнала тревоги, все боеспособные мужчины в городе были подняты на ноги. Но поскольку в течение дня ничего необычного так и не произошло, вечером была дана команда «отбой». Именно поэтому появление флибустьеров на подступах к городу воскресным утром стало для жителей и защитников Гуаякиля полной неожиданностью.

Оценивая потери обеих сторон, дон Хуан писал в своем отчете:

«Мы убили у врага более пятидесяти человек и ранили двенадцать или четырнадцать, а с нашей стороны потери… на сей час достигли тридцати человек убитыми, включая несколько женщин, которых они хладнокровно убили, чтобы не охранять, и до двенадцати раненых. Знатными жителями, погибшими с нашей стороны, были капитан дон Николас Альварес де Авилес, мой брат, который командовал одной из рот испанцев, капитан Доминго дель Касар из роты иностранцев и его альферес Матео Саэнс Кабесон, так же как его сержант Андрес де Кабриа, бухгалтер Антонио Ромеро Мальдонадо, дон Франсиско де Солис, лейтенант кавалерии Хосе Карранса, коннетабль Маркос Норато и альферес Маркос де Альсегас. Тяжелоранеными были капитан Хосе де Салас из роты мулатов, капитан Хуан де Агирре из роты испанцев, дон Бернардо Хименес Гойонете, дон Себастьян Корреа, доктор дон Бартоломе де Касерес-и-Бургос и маэстро Хуан де Медина, пресвитер».

По другим данным, в ходе сражения защитники города потеряли убитыми 34 человека; у пиратов, согласно информации Равено де Люссана, было 9 убитых и 12 раненых, включая капитана Гронье.

Продолжая свой рассказ, Равено де Люссан пишет;

«Мы взяли здесь семьсот пленных, как мужчин, так и женщин, среди которых оказался губернатор с семьей. Он был ранен, так же как и многие офицеры и знатные лица, которые весьма храбро бились, как и пять тысяч других людей, которые защищали этот город.

Мы нашли себя обладателями различных товаров, множества жемчуга и камней, значительного количества прекрасных серебряных чаш, не меньше семидесяти тысяч пиастров, хотя могли взять три миллиона; но, пока мы были заняты взятием фортов, они использовали это время для того, чтобы спасти их по реке вместе с большой партией того, что имело наибольшую ценность. Когда наши каноэ пришли на якорную стоянку к городу, мы отправили четыре вдогонку за лодками, которые увозили эти богатства, но было слишком поздно; они захватили только одну серебряную пушку стоимостью двадцать две тысячи пиастров и орла из позолоченного серебра, который служил дарохранительницей в какой-то церкви, имел вес шестьдесят восемь фунтов и был так красиво сделан, что два больших изумруда заменяли ему глаза. В порту находилось четырнадцать барок вместе с баркалоной, против которой мы сражались в Пуэбло-Нуэво, а на верфях — два корабля короля Испании, постройка которых была почти завершена Вечером мы условились с губернатором о размере выкупа за его людей, город, форт, пушки и корабли, оцененных в один миллион пиастров в золоте и четыреста пакетов муки; и для обеспечения доставки этого выкупа, который должен был прибыть из юрода Кито, лежащего на расстоянии 80 лье, он просил нас отпустить его генерального викария, который пользовался среди них большим авторитетом и доверием.

Мы нашли дом этого губернатора столь богато украшенным и обставленным такой чудесной мебелью, какую не увидишь даже в Европе. Женщины города были весьма прекрасны, но многие духовные отцы, или монахи, жили здесь в великой распущенности и сексуальной свободе… Эти отцы вызвали у нас очень сильную ненависть тем, что они убеждали женщин, которые никогда не видели флибустьеров, будто все мы не похожи на них, что мы вообще не похожи на людей, и что мы съедим их и их маленьких детей, и это вселило в них такой ужас и отвращение к нам, что они были поражены, когда узнали нас лучше…»

Равено де Люссан обходит молчанием насилия, которые пираты чинили над пленниками. Между тем дон Хуан писал, что захватчики «с самого начала предались жестокостям и тиранству, к которым они были привычны, и показывали, что способны на большее; они угрожали нам и женщинам смертью, если мы не отдадим им триста тысяч песо. И с самого начала применяя по отношению к нашему генералу свою жестокость, грубые слова и действия, они нанесли ему удары саблей в спину и потащили за волосы в церковь, угрожая застрелить его. Наконец, они прекратили колоть его и выбросили за ворота церкви, а с ним — всех священников и семь или восемь знатных горожан, в том числе дона Лоренсо де Сотомайора, которому они снова стали грозить, требуя отдать им деньги, на что он ответил им, что у него их нет, что они забрали их, когда застали его в его жилище; тогда они выстрелили в него из пистолета и убили, после чего оттащили его тело на берег реки и бросили там. Сделав так, они велели нам вернуться в церковь и обещали оставить в живых, если мы дадим им деньги. На другой день, в понедельник, они снова стали угрожать нам и вели переговоры о выкупе. Сначала они требовали вышеупомянутые триста тысяч песо, затем, передумав, сошлись на ста тысячах песо, которые следовало найти в провинции Кито, на что они давали нам двенадцать дней. Они послали за ними лиценсиата дона Антонио Мигеса, кюре и викария этого города и отца-проповедника Роке де Молину, монахов ордена Святого Франциска».