Знак черепа

— Жалкие трусы, — заключил Майкл. — Дали бы мне с десяток моих прежних парней и хорошую палубу под ногами, и я не показал бы корму этим гнусным подонкам! Я бы подождал, пока они подойдут ближе со всеми своими пушками, и смел бы их за борт тыльной стороной своего тесака!

Глава двадцать первая. МАРИТАНА

Двое суток мы прождали на вершине горы Тауни, снедаемые нетерпением и томясь от безделья. О результатах погони, свидетелями которой нам довелось быть, мы не могли даже догадываться. Удалось ли марокканскому бригу ускользнуть от своих преследователей, или судьба подарила ему возможность выйти победителем из артиллерийской дуэли — никто не знал. Во всяком случае, ни «Золотой Надежды», ни «Сокола» мы больше не видели, хотя, конечно, нельзя утверждать, что они не прошли мимо острова ночью или за пределами видимости. А пока мы оставались в неведении, ни на шаг не приблизившись к обретению клада.

Жрец не переставал бдительно присматривать за нами на случай, если мы забудем о долге гостей и кровных братьев и совершим попытку втихомолку откопать зарытые сокровища. Всякий раз, покидая пределы поселка, мы были уверены, что за каждым нашим шагом следят и за любым движением наблюдают.

Саймон не терял надежды на успех наших попыток преодолеть суеверие островитян.

Андриананцы представляли собой боковое ответвление могущественного племени Бестимарака, владевшего землями на Мадагаскаре в районе Маританы. Глава племени, король Демпаино, с которым Майклу довелось даже когда-то встречаться, осуществлял твердую власть над многочисленными царьками и вождями мелких родов и кланов и весьма благосклонно относился к белым людям.

Король приходился Мушманго родным дядей, и я мог ожидать от него поддержку, поскольку он теперь был как бы и моим родственником. Он обладал такой властью и авторитетом, что ему подчинялся даже верховный жрец его племени, Монтанболо, и если Саймон сумеет добиться у него аудиенции, то для нас, несомненно, будут сделаны значительные послабления по части языческого благочестия.

Как нам стало известно от местных жителей, золото и серебро были довольно широко распространены на острове и на других островах архипелага, но добыча их требовала значительных усилий. Мушманго показывал нам калабаши 66, наполненные необработанными драгоценными камням, многие из которых после огранки приобрели впоследствии довольно высокую стоимость. Это были рубины, сапфиры, бериллы, топазы и гранаты, но, чтобы добыча их смогла принести большое состояние, требовалась длительная изнурительная работа, каторжный труд в жаре и духоте непроходимых тропических джунглей, среди ядовитых испарений топких гнилых болот под неумолчное жужжание мириадов ползающих, летающих и прыгающих насекомых-кровососов, причем результат мог оказаться весьма неопределенным. Тем временем буквально под ногами у нас лежало сокровище Тауни, заверенное его знаком и инициалом, но недосягаемое, благодаря глупому «табу» суеверных туземцев.

На третий день после морского сражения, которое разыгралось на наших глазах, Мушманго поинтересовался, не отказались ли мы от намерения вернуть себе наши суда. Если нет, то он был готов оказать нам поддержку, поскольку все приметы, по мнению жреца, складывались сейчас в нашу пользу. Более того, жрец обещал нам открыть их нынешнее местопребывание, если мы согласимся подождать еще сутки.

Ничего сверхъестественного или загадочного в этом не было. Майкл рассказывал нам об умении местных племен быстро обмениваться необходимой информацией, хотя мы так и не поняли, каким способом они этого достигают. Океан в тех местах был усеян многочисленными мелкими островками, расположенными друг от друга вне зоны прямой видимости или слышимости. Однако известно, что частые удары по пустотелому древесному стволу, подвешенному на длинных стеблях вьющихся лиан, вызывают звуковую вибрацию, которая распространяется чрезвычайно далеко. Этим же целям мог служить и дым костров, разжигаемых на вершинах гор, а также местные туземные лодки-катамараны 67, резво снующие по глади моря под плетенными из пальмовых волокон парусами.

Так или иначе, какой бы метод ни был применен, но к условленному сроку жрец доставил нам сведения о том, что пираты захватили марокканский бриг и расположились в небольшой укромной бухточке неподалеку от Маританы, высматривая новую добычу.

Мы уже потеряли терпение, изнывая от неопределенности и тревожного ожидания, и принятое решение отправиться в поход воодушевило всех нас. После получения известий от жреца начались большие приготовления к необычному рейду. Мушманго предложил оставить на острове достаточные силы для защиты поселка — и сокровищ, хоть он, конечно, об этом и не упоминал. Майкл горел предвкушением ожидаемой расплаты. Число пиратов на обоих судах не должно было превышать семи десятков человек, учитывая потери при нападении на марокканский бриг и количество погибших в схватке с друзьями Майкла.

Сэр Ричард и я считали себя обязанными прежде всего обеспечить освобождение Фрэнка. Майкл высказал предположение, что пираты сделали из парня нечто вроде «маскоты», живого талисмана, приносящего удачу, и поэтому за его судьбу особенно беспокоиться не следует. Конечно, бедняга должен был переживать за нас так же, как мы за него, — так считал его опекун. И хотя, по правде сказать, я не разделял этого мнения сэра Ричарда, но все же мы предприняли все меры к тому, чтобы его вызволение состоялось как можно скорее.

Для задуманной операции мы приготовили баркас, решив перед Маританой спрятать его на берегу и пересесть в туземную лодку во избежание всякого рода преждевременных слухов и разговоров о нашем приближении. Мушманго предоставил шесть боевых катамаранов, вмещающих каждый по два десятка воинов, среди которых было немало темнокожих рабов с могучими торсами, которым обещали свободу в награду за участие в битве; все это укрепляло в нас уверенность в предстоящей победе.

Воины были вооружены только туземным оружием, мало эффективным против ядер и пуль. К сожалению, мы тоже не могли похвастать своим арсеналом, потому что истратили большую часть зарядов во время стычки с туземцами на священной поляне. То, что осталось, конечно, не представляло серьезной угрозы для вооруженных до зубов пиратов, однако мы рассчитывали применить кое-какую военную хитрость, которая помогла бы уравнять наши силы. На баркасе мы установили мачту с люгерным парусом 68 и запаслись достаточным количеством провизии и воды. Наконец, все было готово. Катамараны подняли паруса из плетеных циновок, и наша маленькая флотилия вышла в море, направляясь на Мадагаскар. Я снова исполнял обязанности штурмана, пользуясь своим компасом, обращаться с которым, кстати, умели и оба вождя.

Дона пришлось оставить на острове, поскольку ему не нашлось места в баркасе, да и в предстоявшем нам деле он служил бы только помехой. Ухаживать за собой он не разрешал никому, кроме молодого островитянина, которого поймал в кустах той памятной ночью, когда к нам присоединился Саймон; по всей видимости, он считал его своей законной добычей. Туземец относился к нему с изрядным почтением и, кажется, немало гордился тем, что пес так отличал его от остальных.

Мушманго и его брат получили от нас по пистолету. У каждого из них за кушаком торчала кривая сабля великолепной арабской работы, способная на лету разрезать подброшенный волосок. Жрец вместе с сотней воинов низшего ранга остался на острове охранять Священный камень.

К утру третьего дня нашего путешествия мы подошли к мысу Амбр. Мушманго отправился на берег и вернулся с известием, что оба судна все еще стоят на якоре, а пираты пьянствуют и бездельничают после недавней победы над маврами. Как донесли ему его осведомители, бестимараканские вожди очень злы на пиратов за то, что те повадились красть женщин и девушек из ближайших селений, используя их в качестве наложниц. Других пиратов, кроме них, в Маритане не было.