Звездный час «Весты»

— Вот место для погонной батареи, сюда поставим две мортиры, — решил он. Потом, сопровождаемый прапорщиком и юнкером, прошел на ют и подверг такому же осмотру пространство палубы за бизань-мачтой.

— Места для установки трех мортир достаточно, — удовлетворенно заметил Чернов, — вот и ретирадная батарея!

— Позвольте узнать, Константин Давыдович, — почтительно спросил Андрей, — почему вы ретирадную батарею делаете мощнее погонной? Мы тем самым, простите великодушно, как бы заранее обрекаем «Весту» на отступление.

— Вы совершенно правы, Андреи Никифорович, — несколько снисходительно, как бы удивляясь, что собеседник не понимает очевидных вещей, ответил подполковник. — За кем мы можем гнаться? Только за каким-нибудь «купцом» или безбронным пароходом — чтобы остановить их или даже пустить ко дну и одной мортиры хватит. А если мы будем бороться с броненосцем, то, пользуясь преимуществом в скорости, начнем маневрировать, подставлять пушкам врага корму и палить в него издалека. Я глубоко верю, что с помощью аппарата Давыдова нам удастся поразить его палубу. Я бы здесь четыре мортиры поставил, жаль, места нет.

— Но лейтенант Макаров на «Константине» считает, что на артиллерию полагаться не стоит и что только мины дадут возможность победить броненосцы, — робко осмелился высказаться Владимир и замолк, когда Чернов повернулся к нему.

— Макаров делает свое дело, — несколько резко возразил подполковник, — а мы, артиллеристы, должны делать свое и теми средствами, которые у нас есть в данный момент. 6-дюймовый калибр, конечно, не 9-11-дюймовый на броненосце, но аппарат Давыдова, — верьте мне, я участвую в его испытаниях с самого начала, — даст нам возможность залпом выпалить из всех трех мортир так, что все бомбы упадут разом и почти в одно и то же место. Тут никакой броненосец не устоит. Вспомните, что случилось на Дунае.

— Вы имеете в виду взрыв «Люфти-Джелиля»?

— Да. Конечно, он по сравнению с морским броненосцем что-то вроде банки из-под сардинок, но все снаряды отскакивали от его бортов, как орехи от стены. Его капитан, наверняка турок, англичанин бы так не поступил, до того уверовал в свою неуязвимость, что стал на якорь в зоне огня наших батарей! И вот, 29 апреля бомба, брошенная из обычной 6-дюймовой, «собачки», шелестя взобралась на небо и стала опускаться ему на палубу. Через несколько мгновений страшный взрыв разметал по реке обломки монитора, из всей команды спасли только одного матроса!

Потрясенные столь живо изображенной Черновым картиной гибели корабля от единственной бомбы, братья молчали.

— Однако посмотрим, что там внизу, — проговорил подполковник и ловко нырнул в люк. Яковлевы хотели последовать за ним, но он остановился, прикидывая толщину бимсов палубного перекрытия.

— Вот этого я и ждал, и боялся. Вероятно, придется усиливать перекрытие под мортирами. Сегодня сделаю необходимые расчеты и составлю проект. Завтра приходите ко мне в восемь утра. Андрей Никифорович, получите чертежи. С ними отправитесь в адмиралтейство, заберете рабочих (они будут ждать) и за дело. Работать будем в две смены. Через десять дней корабль должен быть вооружен!

Они продолжали осмотр. Под палубой юта оказался салон первого класса, под ним — каюты второго, с крошечными иллюминаторами.

— Здесь мы устроим главный пороховой и бомбовый погреба — ведь основная батарея — ретирадная, а она над нами. Вторые, поменьше, будут под баковыми мортирами. Погреба блиндировать мешками с песком, иллюминаторы забить. Пойдемте, господа, больше смотреть нечего. Размещением команды и офицеров, думаю, займется сам командир, — закончил он.

Яковлевы, особенно Владимир, еще с удовольствием побыли бы на корабле, который понравился им; на ближайшее время он будет их домом, и поэтому его хотелось поскорее обжить, «как новую квартиру. Но Чернов заторопился. Сойдя по трапу, он коротко попрощался со своими молодыми помощниками и, сказав, что ему надо приступить к расчетам, направился в гостиницу.

— Да, — протянул Владимир, глядя на удаляющуюся фигуру начальника, — если выполнит обещание, то немного же он сегодня будет спать.

— И если выполнит, — добавил Андрей, — то немного же времени для сна останется в ближайшие дни нам!

На следующее утро он застал Чернова в номере свежевыбритым и умытым, но темные круги под глазами показывали, что в эту ночь Константин Давыдович не ложился. Подполковник пил кофей и одновременно курил сигару. Перед ним лежала пачка листов с расчетами и голубые батистовые кальки английских чертежей «Весты», на которые Чернов жирным черным карандашом нанес предполагаемые изменения.

Он также вычертил конструкцию и дал сечения балок-бимсов, усиливающих перекрытие палубы в местах установки мортир.

На плане палубы были нанесены в разных местах небольшие квадраты, тонкие линии тянулись от них к мортирам, а потом сходились в два центра — один из погонной, другой от ретирадной батареи. У каждого из квадратов стоял номер — с баковой стороны от единицы до семерки, с ютовой — те же цифры, но со штрихом. Андрей догадывался, что это имеет отношение к таинственному аппарату Давыдова, но на всякий случай спросил:

— Господин подполковник, начерченная здесь схема, очевидно, относится к приборам автоматической стрельбы?

— Вы правы, — ответил Чернов, — но они будут установлены под моим личным наблюдением в последнюю очередь. А гальванические батареи возьмем на борт перед самым отплытием — они не любят сырости. Сейчас все аппараты (их два комплекта, для каждой батареи — свой) лежат в одном из складов адмиралтейства. Двери я запечатал лично, день и ночь там стоит часовой. Но прежде чем установить их и соединить проводами, мы должны будем еще смонтировать по оси судна, под палубой, канал для проводников — это самая уязвимая для вражеских снарядов часть системы. Канал и еще головки цилиндров машины, которые выше ватерлинии и ничем, к сожалению, не блиндированы.

Андрей сгорал от любопытства, ему хотелось узнать больше о таинственных приборах.

— Осмелюсь спросить, Константин Давыдович, каков принцип действия приборов?

— Он довольно прост. Корпус судна, разворачиваясь, наводит орудия на цель и остается до залпа в такой позиции. Мортирам придается угол возвышения в зависимости от расстояния до цели. Дается команда «пли», включается ток.

При полном штиле правильное определение величины наклона ствола и расстояния до цели, понятно, обеспечат попадание, но даже очень слабое волнение изменит угол возвышения и приведет к промаху. Главным элементом системы господина Давыдова поэтому является прибор, названный им креномером. На моем плане он показан под номером один. Прибор автоматически замкнет ток в сети и подаст его к запальным трубкам орудий только тогда, когда их стволы примут на волне заданный угол наклона. В этот момент и произойдет залп. С устройством всех аппаратов я познакомлю и вас, и других артиллеристов, которые приедут с Барановым. Но прибор № 1 будет запечатан во все время плавания. Таково непременное условие изобретателя, которое он поставил Морскому министерству. Устройство его знаем только мы двое.

— Господин Давыдов боится шпионажа?

— Вот именно, и в основном английского. Он уверен, и я с ним согласен, что его система значительно уравняет силы русского и английского флотов в случае англо-русской войны. Вы знаете, какие у нас отношения с этой державой. Даже сейчас в Черном море мы воюем, в сущности, с Англией. Броненосцы — английские, офицеры — английские, даже уголь — и тот из Англии! Осторожность Давыдова вполне понятна. Однако мы заговорились, господин прапорщик. Сейчас прошу вас отправиться на «Весту» — туда уже, наверное, подходят рабочие, везут легкие орудия. Я взял все скорострельные и две 9-фунтовые пушки, на всякий случай. Займитесь их приемкой и блиндированием погребов. Я буду часа через три — отдохну немного, не спал ночь.

Андрей поклонился и вышел. На причале его ждал брат с артелью рабочих; приближались телеги с орудиями.

…Работали до полного изнеможения. Рабочий день начинался в пять утра и кончался в 11 вечера. Рабочие трудились в две смены. По четыре часа в день Андрея подменял Владимир (хотя толку от него еще было мало). Чернов то появлялся на пароходе, то устремлялся в штаб главного командира выпрашивать инструменты, детали или еще рабочих; то пропадал в мастерских, где склепывали металлические балки, которые должны были выдержать на себе тяжесть и откат мортир.