Бенефис и другие юмористические рассказы

Капитанъ Томсетъ, съ загорѣвшимися дружескимъ чувствомъ глазами, ухватилъ своего пріятеля за руку, и пока шли партія за партіей, выслушалъ отъ него полный курсъ законовъ о двоеженствѣ, переданный чрезвычайно умѣло и подробно, и иллюстрированный примѣрами и анекдотами, разсчитанными на то, чтобъ устрашить самаго смѣлаго человѣка и заставить его задуматься, прежде чѣмъ вступать въ бракъ.

— Но предположимъ, что эта женщина явится на шкуну за бѣднымъ Джоржемъ, — сказалъ капитанъ Томсетъ, — что намъ тогда дѣлать?

— Первое дѣло — выиграть время, — сказалъ капитань Стубсъ. — Проведите ее какъ-нибудь.

— То-есть куда? Прочь со шкуны, вы хотите сказать? — спросилъ тотъ.

— Нѣтъ, нѣтъ, — возразилъ юристъ. — Обманите ее, сдѣлайте видъ, что онъ боленъ, не можетъ никого видѣть. Да вотъ, честное слово, нашелъ!

— Пусть его ложится на койку и притворится мертвымъ, — продолжалъ онъ голосомъ, дрожащимъ отъ восторга передъ собственной изобрѣтательностью. — У васъ на бакѣ довольно темно, не зажигайте только огня и скажите ему, чтобъ лежалъ смирно.

Глаза капитана Томсета выразили на этоть разъ нѣсколько сомнительное восхищеніе передъ хитростью пріятеля.

— А не будетъ ли это слишкомъ внезапно? — попробовалъ онъ возразить.

Капитанъ Стубсъ взглянулъ на него съ видомъ невыразимаго лукавства и медленно прищурилъ одинъ глазъ.

— Онъ простудился, когда бросился въ воду, — отчеканилъ онъ.

— Ну, вы мастеръ своего дѣла, — отъ души проговорилъ Томсетъ, — всегда скажу, что мастеръ! Смотрите же, чтобы все это оставалось совершенно между нами.

Онъ посмотрѣлъ на часы и, пожавъ руку знаменитому юристу, вернулся на свой корабль. Капитанъ Стубсъ, оставшись одинъ, докурилъ свою трубку и удалился на покой; а помощникъ его, который во все время консультаціи лежалъ на сосѣдней койкѣ, тщетно стараясь заснуть, почесалъ у себя въ затылкѣ, и началъ самъ придумывать нѣкую маленькую хитрость. Засыпая, онъ имѣлъ о ней еще не совсѣмъ ясное представленіе, но когда проснулся на слѣдующее утро, она такъ и блеснула у него въ мозгу во всей полнотѣ своей созрѣвшей красоты.

Онъ вышелъ на палубу улыбаясь и, облокотясь на бортъ, долго, пристально созерцалъ Джорджа, который сидѣлъ на носу шкуны и мрачно прислушивался къ тому, что читалъ вслухъ поваръ, державшій въ рукахъ листокъ газеты.

— Что-нибудь интересное, поваръ? — спросилъ помощникъ.

— Насчетъ Джорджа, сэръ, — отвѣчалъ поваръ, пріостанавливая свое чтеніе. — Вотъ тутъ и картинки про него.

Онъ подошелъ къ борту и протянулъ газету помощнику, весело улыбнувшись, когда этотъ послѣдній издалъ восклицаніе радостнаго удивленія, будто бы вызванное сходствомъ изображеній. — Удивительно, — сказалъ онъ, нарочно погромче. — Просто удивительно! Я никогда въ жизни не видывалъ такого поразительнаго сходства. Ты прославишься, Джорджъ; всѣ лондонскія газеты перепечатаютъ твой портретъ. А вотъ здѣсь и имя выставлено: „Джорджъ Куперъ, матросъ на шкунѣ „Джонъ-Генрихъ", изъ Лаймгауза".

Онъ протянулъ газету обратно повару и отвернулся, посмѣиваясь, между тѣмъ какъ Джорджъ, не будучи въ силахъ сдерживаться болѣе, поднялся ругаясь на ноги и отправился внизь, на бакъ, чтобы тамъ высиживать свое бѣшенство въ молчанiи. Немного погодя, помощникъ капитана Стубса, послѣ очень веселаго и очень конфиденціальнаго разговора съ своимъ экипажемъ, принарядился, закурилъ трубку и отправился на берегъ.

Слѣдующіе часъ или два Джорджъ то скрывался на бакѣ, то снова появлялся на палубѣ, откуда бросалъ тревожные, полные смущенія взгляды на хлопотливую толпу, покрывавшую набережную. Капитанъ Томсетъ передалъ ему, подъ видомъ собственныхъ своихъ соображеній, какъ было рѣшено ему поступить въ случаѣ опасности, и хотя матросъ выслушалъ его съ нѣкоторымъ недовѣріемъ, однако сейчасъ же отправился внизъ и прибралъ свою постель.

— Почти невѣроятно, чтобы ей попалась на глаза именно эта газета, — сказалъ шкиперъ успокоительнымъ тономъ.

— Люди всегда ужъ видятъ то, что имъ какъ разъ не слѣдуетъ видѣть, — проворчалъ Джорджъ. — Увидитъ кто-нибудь такой, кто знаетъ насъ обоихъ, и непремѣнно ей покажетъ.

— Вонъ тамъ какая-то дама садится въ лодку, — проговорилъ шкиперъ, взглянувъ на набережную. — Не она же, въ самомъ дѣлѣ!

Съ этими словами онъ обернулся къ матросу, но еще не успѣлъ договорить, какъ Джорджъ уже былъ внизу и поспѣшно раздѣвался, чтобы приступить къ исполненію своей роли.

— Если кто-нибудь меня спроситъ, — сказалъ онъ повару, слѣдившему съ большимъ удивленіемъ за его лихорадочными движеніями, — отвѣчай, что я умеръ.

— Ты… что? — спросилъ поваръ.

— Умеръ, — повторилъ Джоржъ. — Умеръ! Скончался сегодня въ десять часовъ утра. Понимаешь ты, болванъ?

— Не могу сказать, чтобы понималъ, — возразилъ поваръ нѣсколько обиженно.

— Скажи всѣмъ, что я умеръ, — повторилъ Джорджъ поспѣшно. — Ну, поваръ, голубчикъ, уложи меня какъ слѣдуетъ. Я тебѣ отплачу тѣмъ же въ одннъ прекрасный день.

Вмѣсто того, чтобы повиноваться, перепуганный поваръ бросился на палубу, съ цѣлью заявить капитану, что Джорджъ сошелъ съ ума, но, заставъ его какъ разъ посреди поспѣшнаго объясненія съ остальнымъ экипажемъ, остановился и началъ жадно прислушиваться. Между тѣмъ лодка плыла дѣйствительно прямо къ шкунѣ, управляемая пожилымъ гребцомъ въ одномъ жилетѣ поверхъ рубашки, и единственнымъ пассажиромъ въ ней была дама очень солидныхъ размѣровъ, которая разсматривала покрывавшія рѣку суда сквозь густую, черную вуаль.

Черезъ минуту лодка поравнялась со шкуной, и лодочникъ, вставъ на ноги, закинулъ причалъ на бортъ. Шкиперъ, глядя на пріѣзжую, внутренне содрогнулся и отъ души пожелалъ, чтобъ Джорджъ оказался хорошимъ актеромъ.

— Мнѣ нужно видѣть мистера Купера, — сказала дама, взобравшись на палубу съ помощью лодочника.

— Я очень сожалѣю, но вамъ нельзя видѣть его, сударыня, — вѣжливо сказалъ шкиперъ.

— А, въ самомъ дѣлѣ? — произнесла дама, слегка возвышая голосъ. — Ступайте-ка, да скажите ему, что его законная, вѣнчанная жена, которую онъ бросилъ, — здѣсь, на кораблѣ!

— Это ни къ чему не поведетъ, сударыня, — сказалъ шкиперъ, глубоко чувствовавшій весь драматизмъ положенія. — Боюсь, что онъ не послушаетъ васъ.

— Ну, я полагаю, что мнѣ удастся убѣдить его, — сказала дама, поджимая губы. — Гдѣ онъ?

— Тамъ, наверху, — отвѣчалъ шкиперъ, снимая шляпу.

— Вы меня не думайте провести вашимъ враньемъ, — сказала дама, предварительно окинувъ пытливымъ взглядомъ обѣ мачты.

— Онъ умеръ! — торжественно произнесъ шкиперъ.

Гостья всплеснула руками и пошатнулась. Ближе всѣхъ къ ней стоялъ поваръ, и онъ обхватилъ ее обѣими руками за талію и прижалъ къ себѣ. Сердобольный помощникъ побѣжалъ внизъ за водкой, между тѣмъ какъ она повалилась навзничь на палубу, увлекая за собой и протестующаго повара.

— Бѣдная женщина! — сказалъ шкиперъ.

— Не держи ее такъ крѣпко, поваръ, — сказалъ одинъ изъ людей. — Совсѣмъ не за чѣмъ такъ ее стискивать.

— Похлопай ее по ладонямъ, — посовѣтовалъ другой.

— Самъ похлопай, — сердито буркнулъ поваръ, потому что, взглянувъ вверхъ, увидалъ вдругъ весь экипажъ „Прилежнаго", который, прильнувъ къ борту своего брига, слѣдилъ за происходившимъ не только съ любопытствомъ, но и съ видимымъ наслажденіемъ.

— Не оставляйте меня, — проговорила вдова, проглотивъ водку и поднимаясь на ноги.

— Стой подлѣ нея, поваръ, — строго приказалъ шкиперъ.

— Стою, стою, сэръ, — отвѣчалъ поваръ.

Они отправились внизъ цѣлой процессіей, капитанъ и помощникъ впереди, затѣмъ поваръ съ своей прекрасной ношей, заглушавшей рыданія платкомъ, и наконецъ весь остальной экипажъ.

— Отчего же онъ умеръ? — спросила она шепотомъ, прерываемымъ рыданіями.

— Простудился въ водѣ,— прошепталъ шкиперь въ отвѣтъ.

— Я не вижу его, — прошептала она, — здѣсь такъ темно. Нѣтъ ли у кого спичекъ? А, да вотъ онѣ.

И прежде чѣмъ кто-либо могъ вступиться и помѣшать ей, она взяла коробку спичекъ, зажгла одну и нагнулась надъ неподвижнымъ Джорджемъ, молча разсматривая его плотно закрытые глаза и открытый ротъ.