Невеста Чернобородого (сборник)

— Видите, уважаемые леди, — сказал капитан Баджер, не дождавшись ответа от своего компаньона. — Мой первый помощник, мистер Мэрки, согласен со мной. Так что не добавить ли нам еще пятьдесят, чтобы закончить дело по справедливости?

Мэдж негодующе фыркнула, сердито сжимая в пальцах свою многострадальную муфту:

— Ни пенни больше, капитан! Сомневаюсь, чтобы вся ваша посудина стоила столько, сколько я вам предлагаю!

— О, если вам нужна посудина, мэм, то я, к моему сожалению, ничего подходящего не могу вам предложить. «Ямайская Дева»— не посудина, а бригантина [2], причем самая лучшая из парусников ее класса!

Эта сомнительная шутка каким–то образом дошла до мистера Мэрки. Он захохотал и, придвинувшись на скамье поближе к Анне, пригласил и ее оценить тонкий юмор своего патрона, толкнув девушку в бок огромным локтем:

— А для вас, леди, все едино — что лохань, что бригантина, да? Ха–ха!

Анна в некотором замешательстве вежливо попыталась улыбнуться. В глазах и горле у нее щипало от спертого воздуха таверны. Дыхание мистера Мэрки действовало на нее, словно угольный чад из жаровни. Мэдж сидела прямо и настороженно, не спуская глаз с Баджера:

— Двести соверенов вполне достаточно, капитан, и это мое последнее слово! Если вы отказываетесь, мне придется поискать в другом месте!

— Ладно, пусть будет двести, мэм, ибо только бессердечный человек может допустить, чтобы вы бродили по Лейтским тавернам в такой поздний час! Остановимся на двухстах и выпьем за вас и вашу милую дочь!

Маленькие, покрасневшие от морского ветра глаза капитана Баджера хитро блеснули:

— Или это не ваша дочь, мэм? Я вижу на молодой леди плащ из очень дорогого, тонкого сукна…

Мэдж пропустила оскорбление мимо ушей.

— Значит, мы договорились, — холодно произнесла она. — Вы снимаетесь с якоря во время третьего прилива я держите курс на северо–восток к выходу из залива Фертоф Форт [3], где в миле от Галлейна ожидаете двух джентльменов. Мы наймем лодку, чтобы переправить их к вам на борт…

— Снимаетесь с якоря — вы сказали? О, да мы сделаем из вас настоящего моряка, мэм, — ей–богу, сделаем! Не так ли, мистер Мэрки?

Но первый помощник опять погрузился в созерцательные раздумья, придавив своей толстой ляжкой ногу Анны, которая сидела очень смирно, не желая добавлять Мэдж собственных хлопот.

Она и в самом деле вынуждена была сидеть смирно, ибо туша мистера Мэрки почти вплотную прижала ее к стене таверны. Рассчитанная на двух человек, скамья не была предусмотрена для размеров мистера Мэрки. Он был настолько громоздок, что оставалось лишь удивляться, зачем он избрал себе профессию моряка, при которой жизнь человека протекает в низких и тесных помещениях, где приходится экономить каждый лишний фут свободного пространства. Его рука по толщине не уступала талии Анны, а в рукаве его пропитанной морской солью куртки свободно поместилась бы она вся целиком. Унаследовав от кельтских предков длинные стройные ноги, Анна сидя казалась неожиданно маленькой. Иначе дело обстояло с мистером Мэрки, чья верхняя половина была сработана с еще большей щедростью, чем монументальные нижние конечности, доблестно носившие на себе тяжесть его тела. В обращении с Анной он изо всех сил старался показать себя с лучшей стороны: внимательным, мужественным я — в той степени, как он это понимал — веселым и остроумным. Однако преуспел он лишь в том, что совершенно подавил ее своей массой, жарким дыханием, запахом моря я пота, блестящими черными волосами на руках и груди, видневшейся из–под ворота распахнутой куртки, и бугристыми желваками мышц на толстой жилистой шее. Анна не понимала причины его намеренной близости, и эта близость не только стесняла, но и тревожила ее, заставляя пульс учащенно биться где–то возле самого горла.

— Еще одно — последнее условие, мэм, — обратился к Мэдж капитан Баджер, пытаясь придать своей речи более приличествующую обстоятельствам тональность; как и у большинства людей, привыкших изъясняться криком, голос его при этом походил на хриплый неестественный шепот. — Вы уверяете, что джентльмены уплатят мне две сотни фунтов, как только поднимутся на борт. Но предположим, что они не согласятся на это? Мне придется пропустить целых три прилива, ожидая их — и все впустую? Так не будет ли справедливым, если я попрошу вас о небольшой гарантии, мэм?

— Скажем, двадцать фунтов вперед, капитан? — Мэдж покопалась в своей муфте, нащупывая кошелек, засунутый в укромное место за подкладку. Капитан Баджер протестующе вытянул руки:

— Проще сделать не так, мэм! Проще — и удобнее для нас обоих. Вы с молодой леди подниметесь сегодня вечером к нам на корабль и останетесь на борту до тех пор, пока мы не подберем ваших двух джентльменов, и они не расплатятся с нами, честно и благородно. Верно, а? А потом мы отправим вас обратно на берег на той же лодке, которая доставит нам обоих джентльменов. Что вы на это скажете, мэм?

Из глотки мистера Мэрки вырвался гулкий возглас одобрения:

— Верно, капитан — провалиться мне на этом месте, если не так!

Его обветренное морщинистое лицо медленно расплылось в масляной улыбке.

— Нет! — решительно сказала Мэдж, вставая из–за стола.

— А почему бы нам и не согласиться, Мэдж? — мягко возразила Анна. — Может быть, тогда мне удалось бы повидать отца. Хоть на несколько минут перед прощанием…

— Значит, один из этих джентльменов — ваш отец? — вкрадчиво спросил капитан Баджер.

— О!.. — спохватилась Анна, испуганно поднося руку ко рту. Нависло тяжелое молчание. Снова, как и тогда, когда они впервые вошли в эту маленькую таверну с низким прокопченным потолком, Анна почувствовала на себе пристальные ощупывающие взгляды мужских глаз, уставившихся на нее с загорелых, дубленых морским ветром лиц, окружавших ее со всех сторон. Она смущенно опустила лицо, спрятав его поглубже в спасительный капюшон.

— Мэдж, дорогая! — сделала она еще одну попытку, нарушая неловкое молчание. — Ну, я прошу тебя! Может быть, это моя последняя возможность увидеть отца… Я уверена, что нам не будет очень неудобно на… э–э… бригантине.

Мэдж пренебрежительно фыркнула, но, тем не менее, снова села за стол.

— Удобно, удобно — клянусь, вам будет удобно! — суетливо вмешался капитан Баджер. — У меня на «Ямайской Деве» две отличные каюты, и одна из них уже занята превосходным джентльменом. О да, у меня на борту — прекрасное общество! Армейский майор, леди, который сочтет за честь оказать вам свое покровительство, даже если бы я сам не считал это своим первейшим долгом. Видит бог, я сам намерен защищать вас! Майор Боннет плывет с нами до Барбадоса [4]. О, он понимает толк в кораблях, этот майор Боннет! «Ямайская Дева»— Вест–Индский пакетбот [5] на службе у Адмиралтейства, мэм! Пятнадцать рейсов совершил я туда и обратно по поручению Вест–Индской компании, и меня знают и уважают всюду. Так что у нас на борту вы проведете две ночи в полной безопасности. Это будет даже интересным приключением для юной леди, — да и для вашей милости тоже, мэм! Среди благородных дам не много найдется таких, кто положа руку на сердце может со спокойной совестью заявить, что им приходилось бывать на борту настоящего Вест–Индского океанского пакетбота! И ни одна душа не посмеет обидеть или оскорбить вас — в том порукой мое слово и честь!

Мэдж решилась.

— Ладно, — сказала она. — Если это правда, что у вас уже есть на борту такой благородный пассажир, я согласна. Но предупреждаю, что джентльмены, о которых у нас с вами шла речь — отец и брат этой юной леди. Они считаются по праву лучшими шпагами в Шотландии, и довольно вспыльчивы к тому же. Они призовут вас к ответу, если вы хоть малейшим словом или жестом обидите этого ребенка или — я в этом тоже нисколько не сомневаюсь — меня!