Лихое братство Тортуги и Ямайки

Капитан Николас Родригес, командовавший испанским невольничьим кораблем «Санта Крус», в январе 1667 года доставил в Кадис краткий отчет о нападении французских флибустьеров на Маракайбо, в котором отмечалось:

«.. jb июне месяце прошлого года семь судов вошли в Маракайбо, пройдя отмель де-Барбоса; самый большой, или адмиральский, корабль имел четыре пушки, стрелявших трехфунтовыми ядрами, и каждое судно имело на борту около пятидесяти человек разных национальностей; они прибыли с острова Тортуга, что возле Санто-Доминго [Гаити]; и, пройдя отмель, они высадились и одолели половину лье по суше, чтобы прибыть к форту, расположенному на главной отмели порта, где они убили коменданта и взяли форт; и на следующий день они пошли в Маракайбо и нашли его покинутым людьми, не считая вице-губернатора и шестнадцати других, которые все ретировались; и они не стали ни грабить, ни разорять, а оставили тридцать человек в качестве гарнизона, тогда как другие пошли дальше по лагуне на своих судах и прибыли в Лас-Барбакоас, деревню индейцев, которые их отбили и не позволили высадиться; и оттуда они пошли в Гибралтар..»

Согласно данным Эксквемелина, в Маракайбо флибустьеры провели две недели, а когда в городе и окрестностях грабить уже было нечего, они решили совершить набег на Гибралтар.

Набег на Гибраятар

Город Сан-Антонио-де-Гибралтар был основан испанским конкистадором Гонсало Пинья Лидуэньей на восточном берегу озера Маракайбо в феврале 1592 года Своим названием он обязан месту рождения Лидуэньи — испанскому городу Гибралтару.

В 60-х годах XVII века в этом поселении проживало примерно полторы тысячи жителей, в том числе 400 солдат. Вблизи Гибралтара находились плантации какао, табака и сахарного тростника, окруженные кедровыми рощами; далее простирались джунгли и болота, а за ними видны были отроги высоких гор. Дорога, проходившая через горную гряду, связывала Гибралтар с Меридой — центром одноименной провинции, откуда на побережье время от времени привозили муку.

Когда отряд флибустьеров во главе с Олоне и д’Артиньи вышел из Маракайбо, испанцы, следившие за всеми передвижениями противника, отправили в Гибралтар барку с предупреждением об опасности. Из Гибралтара сообщение о приближении французов было отправлено также губернатору Мериды дону Габриэлю Герреро де Сандовалю. Ветеран войны во Фландрии, дон Габриэль надеялся легко разбить неприятеля. Для этого он спустился с гор к Гибралтару во главе 400 солдат и вооружил в поселении еще четыре сотни ополченцев. В итоге силы испанцев выросли до 800 человек Затем на берегу была установлена батарея из 22 пушек, прикрытая турами, и сооружен редут с 8 пушками. Непосредственно от берега через лес тянулась широкая просека, которую дон Габриэль приказал завалить срубленными деревьями. Одновременно в зарослях был проделан другой проход, ведущий прямо в болото.

«Разбойники ничего не знали об этих приготовлениях, — рассказывает Эксквемелин. — Они доставили пленных на корабль и присоединили к тем рабам, которых захватили в Маракайбо. Так они вошли в Гибралтар. Однако, приблизившись, они увидели развевающиеся повсюду флаги и множество народа. Олоне, как вожак всех пиратов, посоветовался с другими командирами, потом со всеми, кто его окружал, и дал понять, что отступать не намерен… Его мнение было таково: «Они сильны, так тем больше мы захватим добычи, если победим их». Все единодушно поддержали его и сказали, что лучше биться, надеясь на добрую добычу, чем скитаться неведомо сколько без нее. Олоне закончил так «Я хочу предупредить вас, что того, кто струсит, я тотчас же зарублю собственной рукой».

Приняв решение драться, пираты подвели корабли к берегу и стали на якорь примерно в четырех милях от города. На следующее утро задолго до восхода солнца Олоне высадил людей на берег. Пиратов было триста восемьдесят человек. У каждого было доброе ружье, а на боку патронташ с порохом на тридцать зарядов, и, кроме того, у всех было по два пистолета и по острому палашу. Все взяли друг друга за руки и поклялись стоять друг за друга до самой смерти. Затем Олоне рванулся и закричал: «Allons mes frairs — suivez-moi, et ne faites point des lashes!» (Вперед, мои братья, за мной, и не трусьте!) И пираты бросились в атаку. Но путь, который им указал начальник, привел к завалу, а другая дорога — к болоту, на которое так надеялись испанцы. Пираты же не растерялись и принялись рубить саблями сучья и устилать ими дорогу, чтобы не завязнуть в трясине. Тем временем испанцы открыли огонь из пушек, и поднялся такой дым и такой грохот, что пираты на какое-то время совсем ослепли и оглохли. Наконец они выбрались на твердую землю как раз там, где стояло шесть пушек, и пушки эти ударили по ним дробью и картечью.

Затем, на миг прекратив огонь, испанцы сделали вылазку, но пираты их встретили так, что мало кто из испанцев вернулся назад. А пушки снова стали без передышки бить по пиратам, среди которых было рке много мертвых и раненых. Поэтому пираты решили прорываться через лес, но и это им не удалось. Испанцы повалили большие деревья и загородили путь…

Испанцы не могли сделать больше ни одной вылазки, но и пираты не могли перейти через туры. Олоне учел это и, решив перехитрить испанцев, приказал отходить. Заметив, что пираты отходят, испанцы вышли за туры и погнались за врагами, и было их человек двести. Но пираты неожиданно повернули, дали залп, а затем схватились за палаши и набросились на испанцев, сразу же перебив большинство из них. В бешенстве перепрыгнув через туры, пираты тут же овладели укреплениями и обратили тех, кто за ними скрывался, в бегство. Они оттеснили испанцев к зарослям и перебили всех до одного».

Дю Тертр, беседовавший на Тортуге с некоторыми из участников этого похода, позже писал, что пираты «весьма приукрасили эту историю; но всё, что мне удалось узнать, так это то, что битва была великой и весьма упорной, с резней друг друга, и что испанцы уступили».

По испанским данным, в бою погибло 400 защитников Гибралтара, включая Сандоваля и почти всех его офицеров; еще сотня солдат сдалась в плен. Шарлевуа сообщает, что из 600 испанцев, оказывавших сопротивление флибустьерам, 200 человек погибло и еще 100 получили ранения. Потери французов составили примерно сто человек убитыми и ранеными.

Овладев Гибралтаром, флибустьеры сорвали неприятельские флаги, разграбили всё, что смогли найти в селении, и перетащили добычу в собор.

«Перед ним выставили орудия и насыпали бруствер, чтобы предохранить себя от внезапного нападения, — продолжает свой рассказ Эксквемелин. — Пираты… полагали, что испанцы призовут всех окрестных жителей. Однако следующий день принес им другие заботы — надо было избавиться от зловония, которое издавали трупы: ведь они перебили не менее пятисот испанцев, и много раненых испанцев укрылось в зарослях и там, вероятно, отдало богу душу. Кроме этого пираты захватили в плен сто пятьдесят мужчин и не меньше пятисот женщин, рабов и детей. Когда все стихло, пираты подсчитали свои потери, и оказалось, что убито всего сорок человек, а ранено тридцать, но почти все смертельно; сырой воздух вызывал лихорадку, раны гноились. Пираты швырнули трупы испанцев на две старые барки, которые они нашли на берегу, и, отъехав за четверть мили, выбросили все тела за борт. Забрав все деньги и имущество, которое удалось собрать в городе, пираты расположились на отдых…

Между тем испанцы припрятали почти все добро, которое могли унести. Спустя четыре или пять дней пираты начали делать набеги на окрестности, и вскоре в город потекло различное добро, и туда стали пригонять пленных рабов, захваченных на плантациях. Пираты провели в городе еще четырнадцать дней. За это время много пленников умерло от голода, потому что мяса у пиратов почти не было. Правда, было довольно много муки, но пираты для себя ленились печь хлеб, а уж для испанцев и подавно. Кур, овец, свиней и коров они уже перебили и съели сами; испанцам оставались ослы и мулы… Чуть лучше было женщинам, которые попали к пиратам в любовницы; одних они взяли силой, другие пошли по своей охоте… Пленных, которых хватали ради выкупа, каждый день бросали на дыбу, и, если же те не хотели ни в чем признаваться, их забивали до смерти.