На краю земли

Когда пробило четыре склянки, означавшие начало дневной вахты, оба матроса по-прежнему торчали на камбузе, успев за это время угореть от чада и недостатка воздуха. При первом ударе рынды в капитанскую каюту вошли офицеры, предводительствуемые Пуллингсом. В это время Киллик, которому помогал толстый молодой негр, ставил на поднос огромное блюдо с кушаньем, которое должно было изображать рагу. Капитан Обри чрезвычайно берег скатерть и поэтому усадил капеллана по правую руку, за ним Стивена. Пуллингс сидел на противоположном конце стола, справа от него Моуэт, Аллен расположился между Моуэтом и капитаном.

После того как перед трапезой капеллан прочитал молитву, Джек Обри произнес:

— Отец Мартин, я подумал, что вы, возможно, никогда не пробовали прежде рагу по-флотски. В море его готовят с незапамятных времен. Оно очень вкусно, если его хорошо приготовить. В молодости я предпочитал его всем прочим лакомствам. Позвольте мне положить вам немного.

Увы, когда Джек был молод, он был еще и беден, а зачастую не имел и гроша за душой. Это же было яство богачей, блюдо для лорд-мэра. Оридж совсем расщедрился, и рагу было покрыто слоем жира толщиной в полдюйма. Картофель и тертые сухари, которые пошли на гарнир, были погребены под толстым слоем жирного мяса, жареного лука и специй.

«Помоги нам, Господи, — мысленно произнес Джек Обри, проглотив пару кусков. — Это слишком сытно даже для меня. Должно быть, я старею. Надо было пригласить к столу мичманов». Он озабоченно оглядел едоков, но все из присутствующих были людьми закаленными; умели терпеть жару и стужу, мокли и жарились на солнце, терпели кораблекрушения, были ранены, знали, как перебороть голод, жажду, свирепость стихий и злобу недругов короля. Пройдя огонь, воду и медные трубы, они справились бы и с этим рагу. Тем более что от гостей капитана этого требовал долг учтивости. Между тем отец Мартин, еще до своего священства, тоже узнал, почем фунт лиха, потрудившись у книгопродавцев в Лондоне — работа не приведи Господь! Словом, все, кроме капитана, ели так, что за ушами трещало. «А может, оно и в самом деле съедобно, — подумал Джек. Ему не хотелось показаться скупым в еще большей мере, чем насильно потчевать гостей. — Может, просто я чересчур себя избаловал, слишком мало двигаюсь и оттого стал слишком разборчивым брюзгой».

— Очень своеобразное блюдо, сэр, — героически заключил отец Мартин. — Пожалуй, я попрошу положить мне еще немного, если можно.

Во всяком случае, не было никакого сомнения, что трапезующие по-настоящему оценили поданное вино. Это объяснялось отчасти тем, что вино помогало справиться с жирной пищей, к тому же Плейс и Бонден пересолили свое блюдо, что сразу вызвало жажду, но и само по себе вино было отменным.

— Так вот какова она — эта испанская лоза, — произнес отец Мартин, глядя на свет через бокал, наполненный пурпурной влагой. — Это вино напоминает наше церковное, но оно сочнее, насыщеннее, более…

Джеку пришло в голову произнести какие-то слова хвалы Вакху, возлияниям, алтарям в его честь, но он был слишком занят поисками тем для застольных бесед (к сожалению, он редко блистал остроумием, хотя всегда получал удовольствие и от искрометной шутки, и от острого словца). А такие темы следовало найти, поскольку гости сидели словно неживые и говорили лишь в том случае, когда к ним обращались, как, впрочем, того и требовал морской этикет. К тому же за столом присутствовал почти незнакомый человек — новый штурман. К счастью, если у Джека кончались темы для бесед, он всегда мог перейти к тостам.

— Мистер Аллен, позвольте выпить бокал вина за ваше здоровье, — с улыбкой произнес капитан и, поклонившись штурману, подумал: «Может быть, пирог с гусятиной окажется вкусней».

Но бывают дни, когда все надежды рушатся. Внесли похожий на башню пирог, но, объясняя капеллану его рецепт и разрезая пирог ножом, Джек попал на что-то подозрительно рыхлое. Из разреза полилась жидкость, даже отдаленно не напоминающая соус.

— Морские пироги, конечно же, пекут по морским рецептам, — принялся объяснять капитан. — Они не похожи на сухопутные пироги. Сначала вы кладете слой сдобного теста, затем слой мяса, на него еще один слой сдобного теста, потом опять слой мяса и так далее, в зависимости от требуемого количества палуб. Как вы можете убедиться, это трехпалубник: спардек, главная палуба, средняя палуба, нижняя палуба.

— Но получается четыре палубы, дорогой сэр, — возразил отец Мартин.

— Совершенно верно, — согласился Джек. — У всех первоклассных линейных судов, у всех трехпалубников на самом деле четыре палубы. А если учесть орлоп-дек, то получатся все пять, даже шесть, если прибавить к ним заднюю палубу. Мы только называем их трехпалубниками, сами понимаете. Боюсь, что гусь не допечен, — накладывая порцию в тарелку капеллана, скорбно произнес Джек Обри.

— Ну что вы! — воскликнул капеллан. — Гусь гораздо вкуснее, когда он недожарен. Помню, я переводил французскую книгу, автор которой авторитетно заявлял, что утка должна быть с кровью. Ну а что справедливо для утки, еще более справедливо в отношении гуся.

— Что касается соуса… — начал было капитан, но он был слишком подавлен, чтобы продолжать.

Однако со временем страсбургский пирог, копченый язык, другие закуски, благородный сыр с острова Менорка, десерт и превосходный портвейн заставили забыть о злополучном гусе. Все выпили за здоровье короля, жен и возлюбленных, за посрамление Бонапарта, после чего Джек, отодвинув назад стул и расстегнув жилет, произнес:

— А теперь, джентльмены, прошу простить меня за то, что я перейду к морским делам. Рад сообщить вам, что на Яву мы не пойдем. Нам приказано пресечь действия фрегата, который американцы отрядили для того, чтобы грабить наши китобойные суда в южных морях. Это тридцатидвухпушечный «Норфолк», он вооружен каронадами и четырьмя длинноствольными орудиями. Его на месяц задержали в порту, и я надеюсь, что мы сможем перехватить его к югу от мыса Сент-Рок или где-то у другой части атлантического побережья Южной Америки. Но вполне возможно, что нам придется последовать за ним в Тихий океан. Никто из нас не огибал мыса Горн, однако, насколько мне известно, мистер Аллен хорошо изучил эти воды, так как плавал вместе с капитаном Колнетом, и я буду весьма ему обязан, если он расскажет, чего нам следует ожидать. Кроме того, он сможет раскрыть нам секреты китобойного промысла, о котором я, к стыду своему, ничего не знаю. Как вы отнесетесь к этому предложению, мистер Аллен?

— Видите ли, сэр, — отвечал Аллен, почти не покраснев, поскольку всю его робость как рукой сняло от непомерно большого количества употребленного им портвейна. — Мой отец и два моих дяди были китобоями из Уилби. Я, можно сказать, был вскормлен на ворвани. Прежде чем попасть в военный флот, я участвовал в нескольких плаваниях вместе с ними. Но это произошло на морских угодьях Гренландии, как мы их называем, вблизи Шпицбергена и в заливе Дэвиса. Там мы били настоящих гренландских и полярных китов, не говоря о белых китах и моржах. Попадались и нарвалы. Гораздо лучше я освоил ремесло китобоя, когда отправился вместе с капитаном Колнетом в южные моря, где, как вам наверняка известно, сэр, водятся кашалоты. За кашалотами прибывают все суда из Лондона.

— Конечно, — отозвался Джек и, видя, что Аллен уходит в сторону от темы разговора, добавил: — Может быть, вы лучше по порядку расскажете нам о своих плаваниях с капитаном Колнетом, поделитесь штурманскими секретами, расскажете про китобойный промысел. Чтобы горло не пересохло, выпьем по чашке кофе.

Наступила пауза, каюта наполнилась ароматом кофе. Стивену страшно захотелось курить. Но курить разрешалось лишь на палубе, а на некоторых судах было так строго, что курили лишь на камбузе. Но в таком случае он пропустил бы занимательный рассказ. А Стивена безмерно интересовали киты. Ему также очень хотелось узнать побольше о плавании вокруг мыса Горн, где морехода подстерегает столько опасностей и разыгрываются западные штормы чудовищной силы. Хотелось услышать про цингу и прочие напасти. Стивен подавил свое желание и приготовился слушать штурмана.