Сокровища Призрачных островов. Карта и компас (СИ)

Козырь и Меченый оставили весла, готовые защищать своего товарища. Но стоит одному встать, шлюпка перевернется, и все они окажутся в воде.

— Не спорьте. Разве мы не в одной команде? — вмешалась Герда. — На корабле выясните отношения.

— Вы так мудры, ваше величество, — Ричард игриво склонил голову. — Разве вашего справедливого слова можно ослушаться?

Юран фыркнул, а Герда засияла: хоть кто‑то из этих простолюдинов признал в ней королеву.

Но Ричард был прав: Марен не смогла подняться по веревочному трапу сама. Макс и Берн помогли ей, забыв, что прикосновение к этому существу может стоить им жизни.

— Что с ней случилось? — Ярош склонился над потерявшей сознание давней, сейчас похожей на обычную женщину.

— Она сражалась с советником Императора, — пояснил Айлан. — Химера сказала, что Император лишил ее поста за непослушание и пообещал вечный покой.

— Этого не может быть, — Харун присел рядом с Ярошем, взял Марен за похолодевшую руку. — Как же она решилась на такой поединок…

— Разве Марен может умереть? — от удивления у Итаны округлились глаза. — Она же из давнего народа!

— А разве она всегда была давней? Что рождается, то и умирает, — это уже сказала вампирша Магда.

Возле них осталось немного народа. Родители Роксаны забрали всех детей, а Макс, Берн и Владимир учились ловить ветер.

— Что случилось с той давней, которую мы нашли на улице? — Ярош коснулся кончиками пальцев шеи Марен: было странно чувствовать, что у давней бьется сердце, медленно отсчитывая такую долгую жизнь.

— Она почувствовала, что в Элигере творится что‑то недоброе, и предложила переждать, — ответил Айлан. — Я согласился, и мы ждали до утра, сидя в укрытии между скалами на берегу моря. Она рассказывала мне легенды о давнем народе и прошлом мира, но больше всего о своем любимом севере, откуда она родом. Утром давняя помогла мне отыскать дом Феникс, ведь он был скрыт мастерски сплетенными чарами, большая часть которых мне не ведома, а сама, пожелав нам удачи в путешествиях по морям и суше, ушла. Думаю, что из Элигера она направится на север.

На палубу опустились две тени. Ангел и крылатая женщина.

— Мы попрощаться, — с радостью сообщил ангел. — И поблагодарить за мое освобождение.

Ярош поднялся, хотел возразить, но Айлан остановил его.

— Не уговаривай их, Ярош. У них свое море, они сокровище друг для друга, — тихо сказал капитану чародей. — Разве ты не видишь?

Ярош видел. Любовь озаряла этих двоих, сияние сильного чувства плыло по их крыльям, окрашивая перья в черно — серебряные цвета. Они стали единым существом, открыв любви сердца.

— Так это его ты мне показывал при встрече? — улыбаясь, спросил Ярош у Странника.

— Его, — подтвердил давний. — Интересно было, почувствуешь ли ты, что рядом со мной видение.

— Пусть ваш путь будет легким, — ангел взлетел к светлому от луны небу, и его любимая полетела вслед за ним.

Ангелы танцевали, прощаясь, благословляя. Волшебный танец, где прикосновения перьев будто поцелуи, а осенний ветер, кружащий их, становится теплым и ласковым. Люди зачарованно наблюдали, как отдаляются ангелы. Радость и покой дарил волшебный танец. Только Хедин и Феникс почему‑то загрустили, этот покой был для них горьким.

На корабль поднялись те, кто плыл в другой шлюпке. Ричард с завистью глянул на друзей Яроша, сразу присоединившихся к команде, сам он со своими тремя товарищами держался от них подальше.

Над мертвой водой цвета металла летела Химера, но она не решилась приблизиться к кораблю с черными парусами. Увидев ангелов, белая тень устремилась за ними.

А тем временем на «Диаманте» Харун подозвал Странника, Хедина и Айлана. Они о чем‑то советовались, Ярош видел это, но не подходил, чувствовал, что может оказаться лишним. Ответы Странника были короткие и в основном утвердительные, Хедин и Айлан пока внимательно слушали предложения давнего. Тогда Хедин покачал головой, не соглашаясь. Харун умолк, теперь говорил юный чародей, и другие прислушивались к его словам, иногда Айлан дополнял замысел своими предложениями.

Соколу так хотелось услышать, что именно они говорят, но его не звали в этот круг. И не только его. Ярош огляделся и увидел, что еще трое наблюдают за разговором, — Юран, Феникс и Ричард стояли не рядом, но одинаково старались угадать, о чем разговаривают собранные давним на совет. Все трое владеют чародейством, но их не выбрали, и в любопытных взглядах читается обида.

Харун соединил руки, его ладони осветились призрачным сиянием, что‑то оно рисовало, понятное только тем, кому предназначалось. Хедин и Айлан кивнули в знак согласия и понимания, Странник тоже не возражал. Призрачное сияние над ладонями давнего угасло.

Четверо разошлись по кораблю. Странник пошел к грот — мачте, Хедин и Айлан направились на нос корабля и остановились неподалеку друг от друга. Харун подошел к Ярошу.

— Мы попробует защитить корабль, хотя бы временно, — сказал давний. — Постарайтесь нам не мешать и отойдите от бортов.

Ярош не ответил, но и говорить вслух не было нужды — Харун понимал, о чем сейчас думает пиратский капитан. Давний поднялся на капитанский мостик, его трое помощников стали так, чтобы каждый видел лица всех других. Они безмолвно читали общее заклинание, вероятно, поведанное им огненным сиянием, и с каждым мгновением воздух вибрировал сильнее, откликаясь на отзвук не промолвленных слов, усиленных эхом других голосов.

Покачнулся уставший Юран, восхищенно ахнула Феникс. Она тоже чувствовала, как умножается сила общего заклинания. Это несказанно прекрасно — быть частью таких чар, когда становишься миром, а мир становится тобой, пусть и на несколько мгновений, кажущихся длиннее жизни.

Странник коснулся мачты, его пальцы едва заметно светились, заскрипели паруса, наполняясь свежим ветром. Хедин и Айлан, глядя друг другу в глаза, одновременно сделали движение руками, и ощущение вибрации выросло в разы, было больно дышать и невозможно пошевелиться.

Но Харун почему‑то мешкал… Наконец‑то через несколько секунд, показавшихся слишком долгими, он осторожно положил руку на штурвал, заканчивая защитное заклинание. Серебряными искрами сыпнуло от этого прикосновения.

Искры, подобные слетающим с крыльев феи, осыпались с парусов и веревок, неповторимыми узорами раскрашивали дерево бортов и мачт. Ричард, неосторожно положивший руку на фальшборт, отпрянул, словно холодные искры обожгли его.

Огоньки заклинания быстро гасли, и лишь упавшие в воду еще долго светились в глубине синими звездочками, рассеянными подводными течениями. Море с радостью принимало такое чародейство без кровавых жертв.

Харун спустился к Ярошу.

— Мы сделали то, что могли, — сказал давний. — Хотя такая защита не прочная, ведь мы очень разные, и наши мысли и стремления не совпадают. Защита ослабеет и рассыплется, если на корабле начнутся ссоры или кто‑то будет жалеть о своем присутствии на борту, либо хотя бы мысленно предаст.

Он грустно посмотрел на бесчувственную Марен, которую Зорин и Киш не оставляли одну, все еще пытаясь привести в сознание. Почти все другие уже ушли, невольно стремясь держаться подальше от стародавних чар.

— Море защитило Марен, вмешавшись дождем в колдовство, оплетавшее город, но ее раны глубоки. Ты не видишь их, пиратский капитан, я же чувствую, что она умирает. Я не могу помочь Марен, но кое‑кто из давнего народа может. Попроси ее, Ярош.

Ярош посмотрел на Мать, одиноко стоящую неподалеку от Странника.

— А если она откажется и… Неужели Марен умрет? Ее же называют воплощением смерти. Разве люди перестанут уходить из жизни?

— Ни при каких обстоятельствах. Люди многих так называют. К избранной имперской гвардии она не могла прикоснуться без особого позволения. Ее место займет тот, кто покорится Императору.

Мать приблизилась к Ярошу и Харуну.

— Я слышала, о чем вы говорили, — властно сказала она. — Что рождается — умирает. Также могла уйти и я, чтобы возродиться в другом обличье. Но если уйдет она — не вернется. Сам понимаешь, Ярош Сокол, сколько на Марен невинной крови. Но я все же попробую помочь, капитан, ибо ты не оставил меня в беде.