Пираты Карибского моря. Проклятие капитана

В тот же вечер де ла Крус, поблагодарив за приют, распрощался с гостеприимным генералом и его семейством и возвратился в «Розу ветров», чтобы немедленно начать действовать. Теперь он знал, что Мария в случае необходимости поможет ему и что на Иннес отныне можно во всем рассчитывать.

Ему еще предстояло найти верного старшего помощника капитана и знающего свое дело хирурга. Поэтому уже на следующее утро Педро отправился к Марии и расспросил ее о сыне палача. В рассказе лекаря и в том, что сообщила де ла Крусу Мария, было много такого, что вызывало искреннюю симпатию к этому молодому человеку.

После полудня де ла Крус уже колотил висячим молотком в дверь угрюмого серого здания без окон на улицу. Очевидно, они выходили во внутренний двор. Построили его таким образом не без основания — дом находился в одном из окраинных районов города, где никто не решался ночью выйти на улицу, неподалеку от ворот арсенала и бастиона Белен.

На стук капитана никто не ответил. Он терпеливо ждал. Наконец послышался шум отодвигаемого засова, и в узкой щели показалось лицо пожилой женщины, изрытое морщинами. Глаза ее при этом казались молодыми и добрыми.

— Могу я видеть молодого Хуана? — спросил де ла Крус.

— Никто никогда не знает, дома ли он. Подождите, — ответила старая женщина.

Но капитан надавил плечом на дверь и без приглашения вошел во двор.

— Вы, очевидно, со всем к вам уважением, сеньора, не заметили, что имеете дело с человеком, который не привык ждать на улице, — сказал он с апломбом.

Такое обращение возымело действие, и пожилая женщина покорно сказала:

— Тогда сеньор может сам пройти во второй двор. Там находится то, что называется жильем моего внука.

Слова матери палача показались странными де ла Крусу, тем более что он заметил в одном из окон, под балконом, чьи-то глаза, значит, кто-то за ним следил.

Поправив шпагу, он без промедления вошел в ведущий к патио заднего двора узкий проход. Ступив в проход, де ла Крус в нерешительности остановился. Взору смелого капитана предстала картина, которая заставила его вздрогнуть. Внутренний дворик был уставлен человеческими скелетами, чучелами зверей и птиц, там находились какие-то длинные столы, на которых лежали различные приспособления, конструкции диковинных аппаратов, валялись горки костей, непонятно — людей или животных.

Пересилив невольный страх, де ла Крус направился к единственному входу в низкое здание, скорее похожее на сарай, чем на жилой дом. Рядом с домом росла могучая сейба, ее густые ветви уносились в небо и отбрасывали густую тень.

Де ла Крус заглянул в дом. Он увидел стол, заваленный бумагами, крупный желтый череп. На лбу черепа было написано по-испански «Fui lo que eres, seras lo que soy» [10]. Неподалеку на другом столе еще большего размера мерцали стеклянные банки с заспиртованными внутренностями человека. За его спиной раздался голос:

— Вы привыкли всюду ходить с оружием?

Де ла Крус быстро обернулся, но в патио никого не было. Он сделал шаг от двери и не успел еще сообразить, что происходит, как был накрыт деревянной клеткой, точно жаворонок ловушкой птицелова.

Впервые в жизни де ла Крус подумал: «Вот когда моя шпага вряд ли меня выручит».

— Что заставило благородного человека ворваться в чужой дом без приглашения? — спросил тот же голос.

Де ла Крус удивился, казалось, что говоривший находится подле него, однако капитан никого не видел.

— Если тот, кому принадлежит столь мужественный голос, действительно храбр, пусть выйдет из укрытия и даст возможность гостю вести разговор на равных, — с этими словами де ла Крус, правда, с трудом, вытащил шпагу из ножен, просунул ее через прутья клетки и отшвырнул в сторону.

Клетка тут же взмыла к вершине сейбы, где был закреплен блок. По веревке, державшей клеть, спустился человек. Был он невысокого роста, крепкого телосложения, с наголо бритой головой, в просторной рубахе, грубых домотканых панталонах и легких, итальянского покроя, башмаках. На вид ему было чуть больше двадцати. Остановившись в нескольких метрах от де ла Круса, скрестив руки на груди, он произнес:

— Прошу ответить, сеньор, что привело вас сюда?

— Недавно под покровом ночи я был атакован злоумышленниками, избит и ранен в голову, — начал де ла Крус.

— Тогда понятно, почему вы с такой легкостью расстаетесь со своей шпагой, — перебил его молодой хозяин дома. — Непонятно, зачем вы вообще ее носите!

Капитан отметил про себя здравый смысл слов молодого Хуана и продолжил:

— Меня лечил местный докторишка…

— Я попросил бы осторожней выбирать выражения, сеньор. Это мой учитель, — не без гордости заявил сын палача.

— Приношу мои искренние извинения, но вылечил меня мой слуга. Неграмотный негр, он принес бог знает какую мазь и адское питье, и вот я стою перед вами в полном здравии.

— Вы могли бы порадовать этим свою возлюбленную. Вы уже здоровы, а меня интересуют больные.

— Зная о вашей осведомленности в лекарственных средствах, я хотел бы услышать, что вы скажете по поводу моего чудесного исцеления. Дело в том, видите ли, что мне в ближайшем будущем предстоит длительное плавание. Под моим началом будут люди. Случись несчастье, им некому будет оказать помощь. И я решил просить у вас совета и список тех лекарств, которые следует взять с собой на корабль.

— Вы капитан? — с удивлением спросил Хуан.

— Да, Педро де ла Крус, к вашим услугам…

— В Гаване недавно…

— Нет конца вашей проницательности, — теперь ирония звучала в словах де ла Круса.

— Что же стало с вашим хирургом?

— Чтобы вы и дальше не задавали вопросов, скажу откровенно: у меня пока даже нет корабля.

— То есть как? — искренне удивился Хуан.

— Однако он скоро у меня будет, а до того я хотел выяснить, как вы относитесь к подобным, так сказать знахарским, средствам лечения. За вашу квалифицированную консультацию я готов хорошо заплатить.

Сын палача задумался. Что-то настораживало его в словах человека, назвавшего себя капитаном без корабля. Чтобы выиграть время, он неожиданно попросил:

— Разрешите, прежде чем ответить, я посмотрю, что за рана была у вас на голове?

Де ла Крус снял шляпу. Рубец еще багровел посреди выстриженных волос.

— Эта царапина могла стоить вам жизни, — начал Хуан, — вы наказали обидчика?

— Не знаю, насколько равносилен этой ране урон, нанесенный мною, но моя шпага касалась горла одного из противников.

— Позвольте! Разрешите-ка взглянуть на вашу шпагу, — Хуан проворно поднял оружие с земли и стал осматривать острие клинка. — Да, удар был отменным…

— Откуда вам знать?

— Вы нанесли его снизу вверх, продырявив горло насквозь, а я пытался залатать эту дыру…

— Не может быть! Кто же он? — быстро спросил де ла Крус.

— …и мне это почти удалось, — так же спокойно продолжил Хуан, — но вот остановить внутреннее кровоизлияние оказалось не в моих силах.

— Где он сейчас?

— Рядом с вами, — тем же невозмутимым тоном произнес Хуан. Де ла Крус был озадачен подобным ответом.

— То есть как? — теперь наступила очередь капитана удивляться.

— Перед смертью тот человек заявил, что в Гаване у него никого нет, а люди, которые его принесли ко мне, совершенно ему незнакомы. За то, что я пытался спасти ему жизнь, он разрешил мне делать с его телом после смерти все, что я пожелаю. Отдельные его части вы и созерцали несколько минут тому назад.

— Простите, а могли бы вы назвать или описать тех, кто сопровождал раненого негодяя? — спросил де ла Крус.

— Этого я не сделаю даже под пытками, — решительно заявил Хуан. — Врач не должен выдавать подобных тайн. Вот ваша шпага, сеньор. Когда у вас будет корабль, приходите, может, я смогу быть вам полезен, — Хуан дал понять, что разговор окончен.

Де ла Крус вышел на улицу и с наслаждением глубоко вдохнул. После жилища палача воздух на улице показался необыкновенно свежим. Он шел по Гаване, подставляя лицо ветру, напитанному морем. «Господи, — думал он, — как хорошо просто жить и дышать».