Трагедия капитана Лигова

— Мне нравится этот Тернов, — воскликнул Дайльтон, выслушав рассказ Стардсона. — Он деловой человек! А мне такие нужны. Учитесь, Уильям, находить людей, — обернулся президент компании к своему советнику и снова заговорил со Стардсоном: — Ус хороший?

— Первый сорт.

— Беру у вас по два с половиной доллара, — сказал Дайльтон.

Стардсон не скрывал своей радости. Он получал хорошую прибыль.

— В каком порту этот Тернов стоит? — продолжал расспросы президент компании.

Стардсон пожал плечами: — Пытался узнать, но Тернов не говорил. Условились, что следующим летом встретимся у Шантарских островов.

— Тернов, Тернов, — Дайльтон пожал плечами. — Нет, такого не знаю. А вы, Уильям?

Джиллард покачал головой. Дайльтон проговорил:

— Может, это ловушка? Пойдете к Шантарским островам, и русские там возьмут всех на буксир?

Дайльтон зорко смотрел на Стардсона. Тот вздрогнул: — Нет! Он же отправил к праотцам целое стойбище туземцев. За это… — Капитан покрутил головой. — Он там с одной тунгуской такое сотворил…

«Так вот кто этот Тернов», — удовлетворенно произнес про себя Джиллард.

После завтрака Настя вывела мальчиков на прогулку. Выйдя на крыльцо, девушка зажмурилась от яркого утреннего солнца. Ослепительно сверкал снег. Воздух пьянил. «Боже, как хорошо!» — прошептала Настя и загрустила. Она вспомнила далекую родную деревню. Как весело там бывало зимой! Катание на санках с крутого берега речки, игры в снежки…

— Пойдем, Настя, пойдем, — звал ее Геннадий и тянул за пальто.

Анастасия не слышала мальчика. Она думала о том, что уже никогда не увидит ни родного села, ни своих родителей. На а ресницах заблестели слезы. Она вскинула голову и сбежала с крыльца:

— Ребятки, за мной! Кто меня поймает?

— Я, я! — закричал Геннадий и бросился за Настей, но Ваня опередил его и уже был около девушки, когда она увернулась от него и, захватив пригоршню снега, бросила в Ваню. Серебристая пыль засверкала в солнечном воздухе.

— И я тебя! — крикнул задорно Ваня и, сделав снежок, метнул в Настю, но промахнулся.

Настя весело рассмеялась. Забылось грустное настроение. Она с увлечением играла в снежки. Лицо ее раскраснелось, в глазах появились веселые огоньки.

Бегая друг за другом, проваливаясь в снег, девушка и ее маленькие друзья так заливались смехом, что его услышали в доме. Клементьев оторвался от карты, которую рассматривал с Северовым, и подошел к окну:

— Ишь, как заливаются!

— Скоро и у тебя свой соловей появится, — засмеялся Северов.

— Тревожусь за Тамару. — На лице Клементьева, отразилось беспокойство. — Очень переживает разрыв с родителями и свое положение.

— В глазах общества она же преступница, — сказал Северов, и его черные глаза сверкнули. — Общество! Сколько грязи, фальши, подлости прячется за этим словом. Эх, да что говорить! А что ваши отношения чище многих освященных церковью, обществу до этого нет дела. Главное — соблюдай условности, и тебе будет прощаться любая подлость!

— Не суди так резко, — примиряюще заметил Клементьев, — с условностями мы должны считаться. Скорее, скорее в Корею! — Он сжал руку в кулак, ударил по подоконнику. — Тамара должна быть счастлива, спокойна, это так нужно, особенно сейчас.

Моряки замолчали. Северов вновь склонился над картой. Скоро Клементьев выйдет на промысел, и сейчас очень важно уточнить маршрут. Клементьев, покуривая, смотрел в окно:

— Милая эта Настя!

Девушка, с серебристой изморозью на выбившихся из-под шерстяного платка волосах, смеялась от всей души над Ваней, который никак не мог выбраться из сугроба. Белые, ровные зубы Насти словно спорили со снегом в чистоте, а глаза, так и брызгали искрами. Нельзя назвать Настю красивой, но молодость, здоровье, а сейчас и увлечение игрой делали ее привлекательной, и Клементьев залюбовался…

— Смотри, попадет тебе от Мэйла, — пошутил Северов. — Кажется, он неравнодушен к Анастасии.

— Что ты говоришь? — обернулся Клементьев. — Вот неожиданность! А впрочем, я рад за Мэйла. Давно пора ему семью завести. А как она относится к этому? — Клементьев взглянул в окно на Настю и воскликнул: — Что такое?

Настя вскинула руку со снежком, чтобы метнуть его в Геннадия, но вдруг пальцы ее разжались, снежный ком выпал из рук, ударился о плечо и рассыпался по черному сукну. Тихо вскрикнув: «Господи!», девушка взбежала на крыльцо, чуть не упав, и с силой, так, что отдалось во всем доме, хлопнув дверью, убежала в кухню.

— Настя, ну куда ты убегаешь? — закричал ей вслед Геннадий, но тут брат тронул его за плечо:

— Гена, кто это?

У калитки стояли Адель Павловна и полицейский. Увидел их и Клементьев.

— Что это за гости? Что за дама?

— Впервые вижу, — пожал плечами подошедший Северов. — Однако надо их встретить.

Он вышел из кабинета.

— Полицейский, зачем он здесь? — подумал вслух Георгий Георгиевич и вспомнил, как, испугавшись, убежала Настя. Его появление очевидно, было связано с ней.

Клементьев одернул китель и вошел в гостиную как раз в тот момент, когда Северов вводил туда Адель Павловну и полицейского.

— Это к тебе, Георгий Георгиевич, — сказал Северов. — Мадам Загорская пришла по поводу Насти.

— Я вас слушаю. — Клементьев пригласил даму снять зимнее пальто с большим боа, присесть, но она сухо отказалась:

— Я всего на минуту.

Клементьев рассматривал худое лицо женщины, покрытое слоем пудры. Глаза и брови густо подведены. Взгляд Загорской жесткий, вызывающий. Клементьев почувствовал раздражение, но подавил его. Адель Павловна заговорила с достоинством, деловито, тоном, не допускающим возражений:

— Я узнала, что в вашем доме проживает девица Анастасия Сухоедова.

— Да. — Клементьев заметил, что губы у дамы, где не было краски, синие. — По какому поводу…

— Уж позвольте мне высказаться, — повысила голос дама. — По какому праву прячете у себя эту… — Адель Павловна сделала паузу, подыскивая слово, — бессовестную тварь?!

— В чем вина девушки? — спросил капитан и увидел, что на голоса вышла Тамара. При виде молодой женщины Адель Павловна презрительно поморщилась. Клементьева, охватил гнев, но внешне он остался спокойным.

— Я владелица заведения при гостинице «Бристоль». — Загорская, прищурившись, взглянула на Северова и Клементьева. — Надеюсь, вы бывали моими гостями.

Кровь хлынула к лицу капитана, а Тамара судорожно стиснула руки у груди, прижалась к стене, с трудом удерживая слезы. Клементьев шагнул к Загорской, но Северов предупредил друга:

— Мы слышали о вашем публичном доме, мадам, но его посетителями никогда не были!

— Так что ж вам надо? — глухо спросил Клементьев.

— Девицу, что вы прячете, я спасла от голода. Я ее кормила, одела, а она, обворовав меня, убежала…

— От порока, — перебил Северов.

— Девица должна вернуться. — Загорская требовательно посмотрела на полицейского.

Тот кашлянул в руку и проговорил:

— Так точно. Мне приказано вернуть девицу.

— Сколько вы израсходовали на девушку? — не слушая полицейского, спросил Клементьев.

— М-м… — замялась Адель Павловна. — Много…

— Ну все же? — настаивал Клементьев.

— Пятьсот рублей, — быстро ответила дама.

— Хорошо. Я сейчас отдам вам пятьсот рублей. — Клементьев круто повернулся и шагнул к двери кабинета.

— Подожди, Георгий Георгиевич, — остановил его Северов и подошел к Загорской. Глядя на нее в упор, он проговорил: — Вы, торговка живым товаром, сейчас же убирайтесь!

— Да как вы смеете? — закричала Загорская. — Ваш дом не лучше, а хуже моего. Весь город говорит о разврате в этих стенах. Бедный господин Ясинский…

Северов почти, вытолкал Адель Павловну в прихожую и, распахнув дверь во двор, глухо сказал:

— Сами выйдете, мадам, или я…

— Господа, — спешил в прихожую полицейский. — Нельзя же так…

— Уходите и вы! — крикнул, дрожа от ярости, Северов.

— Есть! — машинально ответил полицейский и вышел из прихожей. Навстречу бежали братья. Ваня кричал: