Порт-Артур. Том 2

– Как милошти, прошу у вашего превошходительштва оштатьша на фронте вмеште ш шолдатами на любой должиошти – хоть шанитаром или кашеваром.

– Какой же вы упрямец, Митрофан Александрович. Жена, узнав, что вы будете в Артуре, велела мне передать вам приглашение на обед на завтра.

– Премного благодарен матушке Вере Алекшеевне жа штоль милоштивое внимание ко мне. Прошу передать ей мою глубокую прижнательношть.

– Сейчас сюда прибудет генерал Горбатовскии, а вы отправитесь в мое распоряжение, – теряя терпение, повторил приказание Стессель. – Мои адъютанты все разосланы по фортам. Просьба откомандировать в мое распоряжение на сегодня одного из чинов вашего штаба.

– Шлушаюшь! – ответил Надеин. – Федор Вашильевич, кого бы мы отдали беж ущерба для дела? – обратился он к Степанову.

– Прапорщика Звонарева. Собирайтесь поживей, молодой человек, и отправляйтесь сопровождать генераладъютанта. Возьмите мою лошадь, а то она сильно застоялась.

Через десять минут прапорщик уже ехал в свите генерал-адъютанта, неторопливо следовавшего по улицам

Старого города. Густой туман мешал японцам, и они ограничивались обстрелом наудачу города и порта.

– Мерзейшая погода, – ежился Стессель. – Хорошо только, что япошата молчат и наши артурцы смогут немного отдохнуть от обстрела

Свернув влево, они выехали на Пушкинскую улицу.

Почти все дома в Старом городе были разрушены. Только почтовая контора еще уцелела. На Пушкинской улице виднелись развалины нескольких домов – магазина и склада Чурина, городской читальни, типографии газеты «Новый край» и других. Возле разрушенного здания типографии уныло бродил редактор-издатель газеты полковник Артемьев. Вместе со своими сотрудниками он под обломками разыскивал уцелевшие части печатных машин.

Подозвав его к себе кивком головы, Стессель выразил ему свое соболезнование в постигшей беде, но тут же не преминул прибавить:

– Я думаю, что оборона Артура от этого не пострадает. Газета, да еще в условиях осажденной крепости, излишняя роскошь. Пусть читают мои приказы, в них написано все, что нужно и можно знать гарнизону и жителям города.

– Я все же собираюсь возобновить газету, но уже в

Новом городе. Сейчас подыскиваю подходящее здание.

– Только без какого бы то ни было участия в ней этого мерзавца и японского шпиона Ножина, – сразу загорячился генерал, вспомнив сообщения «иностранных» корреспондентов.

– Воля вашего превосходительства будет строго выполнена, – поспешил заверить полковник.

Миновав Старый город, разрушенную железнодорожную станцию с разбитыми и исковерканными вагонами на путях, генерал-адъютант решил побывать на Зубчатой и Саперной батареях, благо сегодня там было совершенно тихо и безопасно.

Вениаминов встретил генерала далеко впереди позиции и почтительно шел у генеральского стремени, на ходу докладывая о положении дел. За убылью артиллерийских офицеров он командовал обеими батареями и переселился в прекрасно оборудованный блиндаж Страшникова на Зубчатой.

Спешившись, Стессель зычным голосом поздоровался с солдатами, затем даже рискнул забраться на бруствер и, став во весь рост, внимательно разглядывал в бинокль сквозь туман японские позиции. Поблагодарив за службу Вениаминова и солдат, генерал направился уже обратно. В это время где-то далеко чуть слышно прогремел выстрел и затем послышался свист приближавшегося снаряда.

– Сюда, кажется, – беспокойно проговорил генераладъютант, ускоряя шаги.

Впереди и несколько сбоку вырос фонтан дыма, раздался грохот, запели осколки. Забыв обо всем, Стессель ринулся к спасительным блиндажам, придерживая рукой шашку, и в этот момент небольшой осколок ударил его в правый висок. Генерал охнул и со всего размаху повалился на землю. Его фуражка отлетела далеко в сторону. Свита бросилась его поднимать. Несколько капель крови алели на седеющих волосах генерала.

– Генерал-адъютант убит или смертельно ранен! – не своим голосом закричал Вениаминов, падая на колени рядом с лежащим на земле Стесселем. – Скорей носилки, позвать врачей! – командовал он, прикладывая свой носовой платок к голове раненого.

Сопровождавшие генерала казаки и солдаты бросились исполнять эти приказания. Звонарев опустился на землю рядом с Вениаминовым и помогал ему привести в чувство Стесселя. Генерал был бледен и едва заметно дышал, но кровавое пятно на платке почти – не увеличивалось.

– Где я, что со мной? – чуть слышно спросил наконец генерал и попытался приподняться.

– Ради бога, ваше превосходительство, лежите спокойно и не двигайтесь, иначе у вас выпадут мозги из головы, – трагически проговорил Вениаминов.

«Если только они у него есть», – не смог не улыбнуться про себя Звонарев.

Слова капитана и особенно гон, каким они были произнесены, вновь повергли Стесселя в беспамятство.

– Пойдите за носилками сами, Сергей Владимирович, – все сильнее нервничал Вениаминов.

Но к месту происшествия уже со всех сторон бежали санитары с носилками в руках. Раненого генерал-адъютанта бережно перенесли в ближайший солдатский блиндаж, и здесь ротный фельдшер сделал первую перевязку. Стессель уже вполне оправился и теперь только морщился от боли. Вениаминов разослал целую роту стрелков и артиллеристов на поиски врача. Как на грех, воспользовавшись затишьем на фронте, все доктора уехали в тыл за медикаментами и перевязочным материалом. Наконец нашли молодого врача Красного Креста Миротворцева. Он осмотрел рану и поспешил успокоить генерала:

– Сущие пустяки, царапина, а не рана. Через неделю все заживет.

Все еще бледное лицо Стесселя сразу побагровело.

– Очевидно, вы, доктор, не хирург по специальности.

У меня страшно болит вся правая половина головы и пульсирует в мозгу. Вероятно, треснули черепные кости и начинается кровоизлияние в мозг, – сердито проговорил он.

– Да этого быть не может, ваше превосходительство, – простодушно уверял врач. – Случись это, ваше состояние было бы гораздо тяжелее. С такими ранами мы возвращаем стрелков в строй.

Последняя фраза окончательно вывела генерала из себя.

– Вы, очевидно, забываете, что я генерал, а не солдат, если позволяете себе разговаривать подобным тоном. Доложите обо всем егермейстеру Балашову [50]. Хотя вы и не военный врач, но чинопочитание обязательно и для вас. – И генерал, не прощаясь, вышел из блиндажа.

– Быть может, прикажете подать экипаж? – почтительно справился Вениаминов.

– Как-нибудь доберусь и верхом, – ответил Стессель.

С помощью двух ординарцев он водрузился на свою смирнейшую кобылу и шагом тронулся по дороге Раздавшиеся сзади разрывы шрапнелей сразу же придали бодрости его превосходительству, который не замедлил перевести свою лошадь на рысь, а затем в галоп. Постепенно прибавляя аллюр, вся кавалькада вскоре уже карьером неслась по узким улицам. Встречные повозки и экипажи при виде бешено мчавшегося генерал-адъютанта с перевязанной головой спешно сворачивали в сторону, люди мгновенно цепенели, отдавая честь или снимая фуражки перед грозным начальством. Проскакав добрых пять верст, Стессель около своего дома перешел в шаг.

Как ни быстро мчался генерал, но все же телефонограмма о его тяжелом ранении уже дошла до штаба. Немедленно же Рейс кинулся с нею к Вере Алексеевне. В доме поднялась невообразимая суматоха. Забыв обо всем, генеральша в одном капоте, с непокрытой головой выбежала навстречу своему супругу и тут же на улице, заключив его в свои объятия, истерически разрыдалась. Девочки-воспитанницы бросились на колени перед своим благодетелем и наперебой целовали ему руки. Рейс, Водяга, Гаптимуров и еще с полдюжины штабных офицеров кинулись поддерживать под руки свое начальство. Успокаивая взволнованную жену, генерал-адъютант милостиво раскланивался по сторонам и благодарил окружающих за проявленное сочувствие.

Звонарева все наперебой расспрашивали, что и как произошло на злосчастной Зубчатой батарее. Он десять раз повторил несложный рассказ о происшедшем.