Странствия хирурга: Миссия пилигрима

Мигом отрезвевшие забияки последовали его примеру.

Буссола тоже опустилась. Приземлившись на прутья своей клетки, она начала чистить перышки.

Магистр прищурился:

— Радуйтесь, что ни один из вас не схлопотал дырку в шкуре. Что случилось?

— В самом деле, что случилось? — подхватил Витус, глядя на Фабио и Гвидо. — Вы налетели друг на друга, как разъяренные фурии! — А Магистру он пояснил: — Собственно говоря, я хотел положить конец потасовке, а в итоге сам впутался.

Маленький ученый покачал головой:

— Да, эта сторона твоей натуры мне доселе была неизвестна… Но сейчас не в этом дело. Я хочу знать, что произошло, — он строго посмотрел на Фабио и Гвидо.

Получить ответ на этот с виду простой вопрос оказалось сложно, поскольку оба противника заговорили одновременно, непрестанно перебивая друг друга и сверля ненавидящими взглядами.

После долгой перебранки картину происшедшего все же удалось восстановить: Фабио решил прилечь на часок и зашел в мужскую палатку. Поскольку торговец так долго был в разлуке со своей «несравненной красавицей», он прихватил с собой клетку, поставил ее рядом с собой и сначала нежно поболтал со своей любимицей. Потом заснул. Однако он забыл запереть дверцу клетки.

Гвидо, который все это время спал в палатке, в свою очередь, тоже страдал забывчивостью: он забыл положить свою возлюбленную с изумительной деревянной кожей назад в футляр.

Такова завязка несчастья. Буссола выбралась из своей клетки, склонила головку набок, с любопытством огляделась и отправилась побродить по палатке, вероятно, в поисках чего-то съестного. Иногда она что-то клевала на пробу и тут же оставляла свидетельства своего отменного пищеварения. Постепенно она добралась до скрипки и пометила возлюбленную Гвидо изрядной порцией.

Не нужно обладать богатым воображением, чтобы представить себе, что случилось, когда Гвидо проснулся и взял в руки инструмент…

— Просто какой-то дом для умалишенных! — фыркнул ученый. — Ведь это было так просто стереть. О Господь, истинно велик Твой «двор овчий»!

— Уи, забияк повсюду хватает! — Глаза рассерженного Коротышки, стоявшего у входа, метали молнии. — Будет наконец тишина? Нелле нужен покой! Смотрите, как голосит, просто сердце разрывается!

Малышка, которая обычно смеялась и гукала, в самом деле надрывно плакала.

— Видите, что вы натворили, задиры! — возмущенно воскликнул Магистр. — Устроили потасовку, перепугали младенца — эх вы!

Досадливо покачав головой, он вернулся на свой пост.

Витус сидел у костра перед большой миской и с любопытством разглядывал дымящееся блюдо.

— А что это за суп? — спросил он Фабио.

— Овощной суп из бобов и репы, — не без гордости объявил Фабио.

— А что там зеленое плавает?

— Листочки львиного зева. В последний момент выхватил их из-под носа у Бородача. — Словечко Коротышки стало козе неплохой кличкой. — Они чуть горчат, но зато придают дополнительную остроту, сейчас сам увидишь.

Витус с опаской попробовал и одобрительно кивнул.

— Суп действительно хорош. Все будут в восторге.

— Правда, amico mio? Но я еще кое-что приготовил, пока ты был в дозоре. Магистр мне помог. Вот! — Фабио сунул руку в ящик и вытащил оттуда лепешку. — Сам испек. Истолок пшеницу и сделал из нее муку. На вкус немного пресная, но если макать в суп, сгодится.

— Потрясающе! Хлеб! Как давно мы не ели хлеба!

Фабио отломил большой кусок и протянул Витусу. Потом сел рядом и в предвкушении удовольствия начисто вытер свою деревянную ложку об рукав.

— Приятного аппетита, кирургик. Признаюсь, приготовление еды немного подняло мне настроение.

— Рад слышать. Еда тело с душой связывает. Живот крепче — на сердце легче — так, кажется, говорят? Мне давно надо было попросить тебя готовить для нас.

Фабио улыбнулся:

— Миабелла тоже всегда говорит, что во мне погиб хороший повар. Завтра сделаю соус из растопленного сала с кусочками ветчины. Увидишь, это еще вкуснее. Соус с лепешками — bellissimo! Сказать тебе, что я задумал на послезавтра?

Витус с удовольствием узнал меню на ближайшие дни, но в этот момент показался Гвидо, тесно прижимающий к себе футляр со скрипкой. Не здороваясь, он присоединился к остальным, вытащил свою ложку и хотел было уже опустить ее в миску, однако не успел. Лапища странствующего торговца молниеносно вцепилась в его запястье и сжала железной хваткой.

— Ой-ой-ой! В чем дело?

— В чем дело? — рявкнул Фабио. — Ах, ничего особенного! Просто меня интересует, отстоял ли господин сегодня свою вахту? Нет? Или, может быть, господин ухаживал сегодня за Неллой? Нет? А может, господин сегодня готовил еду? Тоже нет? Сдается мне, что за целый день господин пальцем о палец не ударил, а только на боку лежал и еды не заслужил.

— Отпусти меня!

— С удовольствием, но горе тебе, если ты съешь хотя бы ложку!

— Ну и ладно, я вовсе не хочу твоего дурацкого супа! — Гвидо откинулся назад, но по глазам было видно, что он голоден.

Витус с самого начала хотел было вмешаться, но передумал: малейшей искры было достаточно, чтобы снова разгорелся скандал. С другой стороны, это мог быть единственный шанс заставить Гвидо работать. Ведь в конечном счете Фабио прав: если живешь в коллективе, изволь вносить свою лепту в общее дело. Поэтому Витус молчал, ничего не сказав и тогда, когда скрипач ушел не солоно хлебавши.

С уходом Гвидо к Фабио вернулось хорошее настроение:

— Вот видишь, кирургик, надо просто оставаться непреклонным! Могу поспорить, что не позже завтрашнего дня парень начнет приносить пользу.

Однако его предсказание не сбылось.

Витус сидел в мужской палатке возле скрипача, который упрямо таращился на свою скрипку.

— Послушай, Гвидо, так дальше продолжаться не может. Ты уже четыре дня не встаешь с постели, лежишь и ничего не делаешь. Я могу понять Фабио, когда он не хочет, чтобы тебя кормили.

— Дерьмовый голубь повредил кусочек лака.

— Да, вижу. Когда мы попадем в Пьяченцу, тебе не составит труда отреставрировать это место. Вернемся все же к твоему безделью: мне категорически не нравится, что ты с утра до вечера да еще всю ночь только и делаешь, что валяешься. Это всех раздражает.

— Дерьмовый голубь повредил кусочек лака.

— Я это уже слышал. Послушай, Гвидо, я хочу, чтобы в нашей группе царил мир. Если мы проломим друг другу головы, никому не будет от этого лучше. Так что поднимайся и займись какой-нибудь работой. Дело всегда найдется. А потом приходи есть.

— Ее тело покрыто семью слоями лака.

— И это я уже знаю. Почему ты не желаешь мне отвечать?

— Моя скрипка! Ее красивая головка! Ее восхитительное тело!.. Нет никакого смысла реставрировать ее в Пьяченце, потому что состав лака — секрет семейства Амати. Уж коли на то пошло, мне надо было бы отправиться в Кремону и там просить чуточку лака.

— Ну так сделай это, когда мы двинемся дальше. А сейчас одно тебе скажу: сколько бы ты ни пялился на свой любимый инструмент, дефект не устранить.

Гвидо упрямо молчал.

Витус тоже не проронил больше ни слова. Он уже хотел встать и уйти, как вдруг ему в голову пришла одна идея. И чем больше он обдумывал ее, тем больше ему нравилась собственная мысль.

— Скажи, Гвидо, — осторожно начал он, — помнишь, мы как-то однажды говорили, что музыку и медицину объединяет гармония? Мы тогда говорили о чистых тонах и чистых соках. И еще мы говорили, что для создания скрипки необходимы четыре разных вида древесины, подобно тому, как в основе жизни организма равновесие четырех различных соков. Словом, тело скрипки во многом схоже с человеческим.

— Ну и что?

Не обращая внимания на его вопрос, Витус продолжал:

— Если человек длительное время лишен движения, потому что, к примеру, прикован болезнью к постели, что может произойти, когда он встанет в первый раз?

— Не знаю, кирургик.