Казачий дух

— В нашем ауле немало тейпов, породнившихся с терскими казаками, но никто не считает это зазорным, — решил разрядить обстановку еще один командир. — Тем более, что тейп Басаевых перебрался в этот высокогорный аул из равнинного селения во время гражданской войны у русских, — с ехидной улыбкой подсказал Радуев. — Она захватила всю бывшую Российскую империю, заставив не только семьи, но и целые этносы поменять места своего проживания. — Что ты хочешь этим сказать, Салман? — спросили у него командиры. — Для равнинных чеченцев брать казачку в невесты было обычным делом, и воровать у терцов детей тоже было нормой, — равнодушно пожал плечами генерал. — Они жили рядом, а дети служили живым товаром.

— Терские казаки тоже воровали у нас девушек и делали их своими женами. — При царях этим промышляли не только равнинные чеченцы, но и весь Кавказ.

— Кстати, фамилия Дарганов произошла от горского имени Дарган, — боевик со шрамом вскинул голову, укрытую буйными завитками волос. — Уважаемые гости, вам это ни о чем не говорит?

— Лишь одно, что наш Главнокомандующий чистокровный чеченец.

Шамиль, следивший за дискуссией между полевыми командирами и Радуевым, наконец-то перевел взгляд на пленников. Черные глаза у него загорелись живым блеском, он передвинул четки с ладони на запястье и с интересом уставился на Захара: — Ты сказал, что ваши предки были родом из станицы Стодеревской?

— Точно так, она стояла на левом берегу Терека, — согласно кивнул узник. — Она и сейчас там стоит, — хозяин дома пожевал губами и собрал нижние веки в добрые складки. Но глаза по прежнему не предвещали ничего хорошего. — Как я теперь понимаю, фамилия у них была Даргановы? Захар почувствовал, что в вопросе таится скрытый подвох, он покосился на Петера, с самого начала диалога не проронившего ни слова. Но тот с момента прихода в помещение относился к горцам с гримасой неприятия. Почти так-же вели себя и молодые женщины, притихшие за его спиной, с той лишь разницей, что чувства они старались спрятать под маской вежливого внимания. — Вы правильно заметили, господин Басаев, фамилия у наших предков была Даргановы, — услышал Захар ровный голос своего троюродного брата, он сразу прижался к нему потеснее в знак солидарности. А Петер стал откровенничать с маститым террористом, словно они встретились с ним в кафе за рюмкой хорошего вина. — Основателем нашего рода был Дарган Дарганов, сын терской казачки и чеченского джигита. Он участвовал в войне с французами, а под конец жизни стал полковником, атаманом Стодеревского юрта. Его старший сын Панкрат дослужился до атамана всего войска Терских казаков. — Панкрата на атаманском посту сменил его старший сын Александр, — перебил Петера хозяин дома. — Дальше рассказывать не надо, у нас хорошо знают родословные казачьих родов. — Я только напомню еще одну историю о роде Даргановых, и замолчу, — поднял руку Петер. — Поверьте, господин Басаев, она короткая. Шамиль вгляделся в пленника, стоявшего перед ним в раскованной позе, по лицу у него забегали тени сомнения, смешанные с досадой. Он исподлобья посмотрел на гостей, молча внимавших голосу узника. И нехотя разрешил: — Что ты хочешь нам поведать, студент? Мы тебя слушаем.

И Петер начал неспешный рассказ, в зрачках у него заплясали насмешливые огоньки:

— В нашем роду тоже ходила байка о том, как чеченские абреки выкрали из семьи Даргановых Марьюшку, младшую дочь атамана Даргана, и его младшего внука Павлушку от старшего сына Панкрата, — он с вызовом посмотрел на боевиков, не сводивших с него взоров. — Терцы ходили высвобождать пленников, они добрались до аула Гуниб, где скрывался Шамиль, третий имам Дагестана и Чечни, предводитель всех горских народов. — Казаки отыскали там девушку с мальчиком, выкраденных злыми абреками, и вернули их к себе домой, — гортанно засмеялся полевой командир с перевязанной рукой. — Ты про это хочешь поведать, студент? — Они не освободили из плена Марьюшку с Павлушкой, потому что там их не оказалось, — не меняя интонации в голосе, ответил Петер. — Обоих злые абреки увезли в горную Чечню и они затерялись в ней навсегда. Но это еще не все. — Тогда поскорее заканчивай, французский потомок терских казаков, — подогнал тот же боевик. Снова над домом пролетел боевой вертолет, и опять он пронесся как вихрь, не дав возможности узникам впитать в себя тарахтение его винтов, чтобы ощутить душевное спокойствие. Горец покосился на окна и со злостью сказал. — Нам еще надо обсудить, что с вами, с диверсантами, делать дальше. — Мы не диверсанты. И я не француз, в моих жилах течет немалая часть шведской крови, но это не играет никакой роли, — снисходительно пояснил боевику свою позицию и национальность узник. — Так вот, через пятьдесят лет, когда Панкрату Дарганову было уже за семьдесят лет, к его дому в станице Стодеревской пришла старуха. Она была вся сморщенная, измотанная тяжелой работой до полного истощения. Но она сумела добраться до атаманского подворья. — Эта старуха рассказала Даргановым, где чеченцы прятали все это время их родственников, которых они выкрали. Пока те не умерли, — засмеялся еще один боевик при неодобрительном гудении остальных. — И призвала казаков забрать их останки на родину и похоронить по обычаю предков. Петер смерил весельчака уничтожающим взглядом, на скулах у него заиграли тугие желваки: — Старуха оказалась той самой Марьюшкой, младшей сестрой Панкрата. Она была в юности самой красивой девушкой в станице Стодеревской и во всей округе. И атаман признал свою любимую сестру, — тихо пояснил он. Затем переступил с ноги на ногу и закончил. — Марьюшка умерла на руках старшего брата, она даже не смогла перейти порога дома, в котором когда-то жила и сама. Шамиль, не проронивший ни слова за все время повествования, деланно воздел руки вверх:

— А у того мальчика, который остался у злых абреков навсегда, была кличка Басай. Когда он подрос, то стал основателем чеченского тейпа Басаевых, — дурашливо покривился он. — И вы все являетесь моими родственниками, которых надо напоить, накормить и отпустить на все четыре стороны. Ты этого хочешь, студент? — И генералу Трошеву надо дать возможность завладеть нашими землями, потому что он тоже близкий родственник нашему Главнокомандующему по линии терских казаков, и тому-же майору Дарганову помочь нас изловить, и выпустить на волю морпеха из станицы Стодеревской, уложившего десятка два наших джигитов, — с издевкой начал перечислять сосед хозяина дома в каракулевой папахе. Щеки у него взялись красными пятнами от приступа гнева. — И вообще, вся Ичкерия принадлежит русским и казакам из станицы Стодеревской. — Этому не бывать никогда, — воскликнули разъяренными голосами сразу несколько боевиков. Их поддержали остальные. — Шамиль, разве ты не видишь, что эти иностранцы над нами издеваются? — Смерть поганым гяурам! — Они должны умереть как паршивые бараны! Узники прижались друг к другу теснее, они поняли, что теперь их уже ничто не спасет. Они надеялись, что после рассказа Петера отношение к ним поменяется в лучшую сторону, но результат получился обратным. Между тем, Басаев молча выжидал, когда его соплеменники освободятся от ярости, вспыхнувшей в их сердцах. Он стряхнул четки с запястья на ладонь и стал неторопливо перебирать зерна по одному, словно прощупывая их на спелость. Они были еще твердыми, не успевшими вызреть после столь необычного диалога, они словно подсказывали, что окончательное решение по судьбе заложников выносить пока рано. Шамиль дождался, когда шум пошел на убыль, и огладил ладонью бороду:

— Я считаю, что в этом деле должна быть поставлена точка, большая и окончательная. Чтобы ни у кого не возникало сомнений в том, что услышанное нами является откровенным вымыслом вот этих людей.

— Шамиль, ты знаешь, что нужно делать! — снова раздались раздраженные голоса. — Надо этих шакалов приставить к стенке и распять их на ней, как они распяли своего бога.

— Мы так и поступим, — согласно кивнул хозяин дома. — А чтобы картина стала полной и наши доказательства вескими, вызовем на допрос еще одного моего родственника. — Он повернулся к боевику по имени Иса и как бы посоветовал ему мягким голосом. — Уважаемый Иса, пусть твои люди приведут сюда морского пехотинца, которого вы захватили в плен. — Я понял тебя, Шамиль, — вскочил тот на ноги. — Ты хочешь собрать всех своих родственников вместе, чтобы насладиться долгожданной встречей с ними? — Ты угадал, мой друг, — раскрылся в улыбке и хозяин дома. — Как раз об этом были мои мысли. Комнату заполнил раскатистый смех. Гости потянулись к еде, они с удовольствием отправляли в рот куски прожаренного мяса, пучки зелени, кусочки плодов и овощей, и запивали все это хорошим виноградным вином, разлитым по чашкам. Теперь даже те, кто рьяно соблюдал законы шариата, без оглядки назад опрокидывали в себя пиалы с густым напитком и быстро хмелели. Скоро обыкновенное застолье перешло в пиршество с громкими голосами и радостными восклицаниями по любому поводу Надежда узников на высвобождение их из заточения в глубокой яме, больше смахивающей на туалет растаяла окончательно.