Странствия хирурга: Миссия пилигрима

Витус, сидя на ящике, обследовал рану на лбу Фабио. Повязку он снял еще два дня назад, чтобы обеспечить доступ воздуха к больному месту. С тех пор рана стала заживать гораздо лучше. Через три-четыре дня можно будет снять швы.

— О, кирургик, все на свете имеет свою положительную сторону! — живо воскликнул торговец. — Если уж я не смогу попасть на Рождество домой, то, по крайней мере, не испугаю Миабеллу своим ужасным видом.

Витус рассмеялся:

— Твой вид не так ужасен. А когда я сниму швы, останутся лишь маленькие рубцы на местах проколов.

— Правда? Fantastiko! Тогда я избавлю жену от волнений и не стану писать о нападении.

— Ты хочешь сказать, что опять собираешься послать Буссолу с весточкой в Падую?

— Именно так, amico mio. Я сгораю от нетерпения узнать наконец побольше о своем сыночке.

— Понимаю. По-моему, тебе следует написать о нашем огненном кольце, чтобы дома не беспокоились. Думаю, слухи, что здесь опять вспыхнула эпидемия, уже дошли до Падуи. Может, болезнь уже и до Венеции добралась.

— Certo, sí! [47] Этого нельзя исключать, страшно даже подумать! Я буду молиться святому Антонию, чтобы с моими родными ничего не случилось. Прямо сейчас и напишу. — Фабио поднялся, чтобы взять перо и бумагу, но Витус окликнул его:

— Можно я пошлю привет профессору Джироламо?

— Да-да, почему бы и нет?

Через час Буссола взмыла вверх, унося на одной ноге приветственное послание семейству Фабио, а на другой — коротенькое письмо профессору. В нем Витус рассказал о том, что с ними случилось, упомянул огненное кольцо, а потом описал форму и цвет бубонов, которые видел на телах умерших от чумы, обратив особое внимание на связь между блошиными укусами и расположением наростов. По его наблюдениям, укус в руку влечет за собой появление бубона под мышкой, а в ногу чреват бубоном в паху. Он спрашивал, что думает профессор о его тезисе, согласно которому разбухание лимфатических узлов есть не что иное, как защита от чумных миазмов, ибо таким образом им перекрывается путь к туловищу и, соответственно, к жизненно важным органам. Извинившись за краткость письма и передав привет от Магистра и Коротышки, он под конец заверил профессора, что причин для беспокойства о нем и его спутниках нет.

Не успела Буссола исчезнуть за горизонтом, как начал накрапывать дождь, что заставило Фабио с тревогой взглянуть на небо. Он испугался за свою голубку. Небо и в самом деле затянулось черными тучами, а с юго-запада подул сильный ветер.

Неожиданно перед Витусом появился Коротышка с мушкетом за плечом.

— Пойди сюда, — шмыгнул он носом, — надо посекретнищать.

— В чем дело? Что-то случилось? Еще нет четырех. До конца твоей вахты нужно еще хотя бы раз перевернуть песочные часы. Огонь гаснет?

— Но-но, нет-нет. Дровишки трещат себе потихоньку. — Энано смущенно теребил свой пояс.

— Тогда зайди в палатку. Ты что-нибудь обнаружил? Чужой приближается?

— Да нет же! Я нащет Антонеллы. Ей нехорошо. Погано ей.

— Тогда пусть ложится. Я сейчас к ней зайду. А ты продолжай дежурство.

— Лады, — голос Коротышки звучал непривычно кротко. Он развернулся и продолжил обход.

Заглянув чуть позже к щеточнице в ее палатку, Витус обнаружил девушку лежащей на подстилке из соломы с натянутым до подбородка одеялом. На лице Антонеллы поблескивали капельки пота. Он опустился на корточки и положил ей ладонь на лоб.

— Жара у тебя, по-видимому, нет. Скажи мне, не болит ли у тебя что-нибудь, и если да, то где.

Антонелла подавила вздох и отвернулась.

— Если ты не будешь отвечать, я не смогу распознать твою болезнь.

— У меня ничего не болит, кирургик.

— Неправда. Разумеется, тебя что-то беспокоит. Или ты улеглась в шутку? Коротышка волнуется за тебя. Ну давай, выкладывай!

Но Антонелла молчала. Лишь изредка по ее телу пробегала дрожь и с губ срывался тихий стон.

Выждав еще какое-то время в надежде, что она передумает, Витус оставил затею. Если человек не хочет, чтобы ему помогли, никто не в силах ему помочь. Пожав плечами, он поднялся и подошел к выходу.

— Я потом встану и приготовлю еду, как обычно, — тихо сказала она вслед.

Витус недоверчиво покачал головой. Однако он ошибся. Когда в четыре Коротышка вернулся с вахты, а Фабио и Гвидо заступили на свое дежурство, Антонелла поднялась и начала готовить ужин. Энано вовсю помогал ей. Разжег костер, отдраил котелок, принес воды, порезал маленькими кусочками сало и колбасу, все это время без умолку разговаривая с ней.

— Ты можешь мне объяснить, какие такие важные вещи обсуждает эта парочка? — Магистр вздремнул после обеда и теперь, проснувшись, зевал во всю глотку.

— Понятия не имею. Знаю только, что до этого Антонелла неважно себя чувствовала. Что-то с ней неладно. А что именно, она не захотела мне сказать.

— Типичная женщина. Вечно они окружают себя тайнами. Ну, главное, она опять здорова. Кстати, а что ты ищешь в своем коробе?

— Ничего. Просто проверяю запас лечебных трав. Нездоровье Антонеллы напомнило мне о том, что пора провести инвентаризацию.

— Ага. А мне пора пустить фонтанчик. Пойду в уборную. — И маленький ученый исчез за стеной из дров.

Витус крикнул ему вдогонку:

— Эй, когда закончишь, будь другом, закопай наши совместные отходы, а то в лагере начинает пованивать.

— Почему все должен делать я? — раздался ворчливый голос Магистра из-за поленницы. — Почему бы этого не сделать Фабио? Или Гвидо?

Витус усмехнулся. Он прекрасно понимал, что его друг не рвется выполнять эту работу, однако кто-то же должен был сделать ее. Закрыв свой короб, он пошел к повозке и взял оттуда две лопаты. Потом прошествовал вместе с ними к отхожему место, где Магистр как раз закончил свои дела.

— Фабио и Гвидо несут вахту. Как будто сам не знаешь. На, лодырь, держи лопату. Я помогу тебе, вдвоем веселее.

Магистр засопел:

— Если бы мое обоняние было бы таким же плохим, как и зрение, это многое бы упрощало. Спасибо, сорняк.

Совместными усилиями они вырыли яму, закопали туда фекалии и засыпали все землей. Дождь кончился. Окончательно стемнело, и друзей потянуло к костру, где возились с ужином Антонелла и Коротышка. В супе было много мяса и овощей, поскольку друзьям удалось отыскать в крестьянском доме еще и несколько мешков с бобами, необмолотой пшеницей и репой, предусмотрительно спрятанными хозяином в подполе.

Антонелла налила суп в общую большую миску. От него исходили пар и изумительный аромат. Ее давешнее недомогание, очевидно, прошло, поэтому Витус не стал больше возвращаться к этой теме. К тому же еда была слишком хороша, чтобы отвлекаться от нее.

Наверное, у нее просто месячные.

— Тс-с, тише, Щетинка! Ну как дела? Все в порядке? — Коротышка присел на корточки возле Антонеллы и заботливо взял ее за руку.

— Нельзя тебе сюда приходить. Что, если другие заметят?

— Ерунда! Фабио и Гвидо караулят, а Витус с Магистром дрыхнут без задних ног. Все в порядке?

— И не называй меня все время Щетинкой!

— Пощему? Ты же щетки делаешь, знащит, Щетинка, по-моему, ощень ласково. Так как ты себя щувствуешь?

— Получше. Но днем сегодня я думала, что умираю. Ты меня не выдал?

— Как я мог! Когда ж срок? — Энано взял руку Антонеллы в свои ладони, чтобы согреть. Со стороны могло показаться, что белка держит в лапках орех.

— Если б я знала! — Щеточница тяжело вздохнула. — Скорей бы уж все было позади! Мне так страшно!

— Я ж с тобой. Не дрейфь!

— Ты обещал принести мне лекарство. Тот напиток из ивовой коры, который кирургик недавно делал. Кажется, хорошо помогает от болей. Ты не можешь мне раздобыть порошок?

— Могу, могу, Щетинка! Я ж люблю тебя! Еще как люблю! Ни одной куколки еще так не любил! Ты моя душещка!

— Тогда принеси мне порошок. — Рука Антонеллы судорожно сжалась. Это не укрылось от Коротышки, и он догадался, что на его возлюбленную сейчас накатит новая волна боли. Он рывком вскочил, быстро побежал в мужскую палатку, где стоял короб Витуса, и на цыпочках прокрался туда. До его ушей донесся мерный, спокойный храп. Не было видно ни зги, и он на ощупь прошел дальше. Наконец добрался до короба. Принялся шарить в поисках баночки, заклиная Великого Бракодела, чтобы помог найти ее, и, как ему показалось, действительно нашел. Отсыпал себе в ладонь одну порцию, другой рукой спрятал баночку обратно и выбрался из палатки. Снаружи было немного светлее благодаря отблеску огня. Коротышка подошел к котелку, взял поварешку и зачерпнул остатки супа, в который высыпал порошок. Потом прошлепал к палатке Антонеллы, отщипнув по пути лучину от полена, и помешал ею суп.