Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 1

На его бледном лице сияла радостная улыбка. Жозэ казалось, что он наконец достиг своей цели; он наслаждался этой уверенностью. Никто не мог ему помешать, так как Баррадасу было поручено сидеть в кустах неподалеку и следить за тем, чтобы его сластолюбивого хозяина не застали врасплох. Поспешно подошел он к железной двери, повернул ключ в крепком замке и вошел внутрь павильона, быстро захлопнув за собой дверь.

— Энрика, прекрасная Энрика! — прошептал он.

Но его ждала неожиданность. Сначала, широко раскрыв глаза, он стал искать пленницу, потом поспешно отворил дверь. В павильоне никого не было. Энрика убежала. Крик вырвался из груди его, дикий, бешеный крик. Все его планы, которые он так долго вынашивал, рухнули по милости презренного слуги; бешенство и отчаяние ослепили его, он должен был какой-нибудь жертвой успокоить свою бушующую кровь; сабля сверкнула в его руке, и он бросился к кустарнику, за которым стоял подлый Баррадас.

— Мерзавец! Ты должен ответить жизнью за эту женщину! Ты упустил ее ! Ступай к черту!

Рука дона Жозэ попала в цель, слуга Баррадас получил отставку навеки: он испустил крик боли — его-то и услышал Франциско в комнате своего отца, — потом с проклятием повалился на землю. А дон Жозэ, рассчитав, что беглянка не могла еще уйти далеко и что погоня за ней вряд ли будет бесплодной, пустился через парк за убегавшей Энрикой.

МОЛОДАЯ КОРОЛЕВА

Волшебно красивый дворец герцога Эспартеро был залит светом иллюминации. Мадрид праздновал бессмертные подвиги главного полководца королевы, правительницы Марии Кристины, бывшего вместе с тем и соправителем ее до совершеннолетия юной королевы Изабеллы.

Прадо, Пласа Майор и Пуэрто-дель-Соль — эти прекраснейшие улицы и площади испанской столицы были наполнены громкими криками «Виват!» восторженной толпы.

— Долой карлистов! Да здравствует Эспартеро, победитель при Лухане! — кричали тысячи голосов, а перед дворцом королевы, расположенном в очаровательной местности, раздавалось: «Да здравствует Изабелла! Да здравствует Мария Кристина!»

Эспартеро — великий полководец, но плохой регент и дипломат. Он — сын бедного извозчика из Гранатулы, благодаря храбрости и счастливым обстоятельствам, достиг славы, возвысился почти на уровень с троном и сделался Луханским герцогом; его радует могущество, и, несмотря на то что он чрезвычайно набожен, он любит наряжаться, окружать себя блеском и пышностью. Эспартеро пятьдесят лет, он крепкого и крупного телосложения, с бородатым смуглым лицом, на котором отражаются решимость и прямота — его главные добродетели. Богато вышитый, весь увешанный орденами генеральский мундир блещет золотом, дорогими каменьями и украшен пестрыми лентами. В тот день он ожидал к себе во дворец юную королеву Изабеллу и регентшу, мать ее, охотно выказывавших ему свое расположение при каждом удобном случае, потому что, когда Фердинанд VII перед смертью назначил королевой Изабеллу, никто так ревностно, как он, не принял ее под свою защиту, никто не сумел лучше отстоять ее интересы. Эспартеро и его сторонники боялись, чтобы брат жестокого Фердинанда, дон Карлос, имевший серьезные притязания на престол, не стал, подобно своему предшественнику, носить корону на погибель нации, продолжая возмутительные дела, прекратившиеся, наконец, со смертью Фердинанда.

Партия королевы была права, ибо Фердинанд VII, этот король «с головой быка и с сердцем тигра» был действительно чудовищем.

Вкус у него был низменный и грубый, страсти зверскими. Часто выходил он вечером из дворца, закутанный в плащ, в поисках самых непритязательных приключений, и утверждают, будто на улице Толедо ему иногда приходилось оказываться в крайне невыгодном положении. За несколько лет до его мучительной смерти, встреченной народом с благодарной молитвой, коменданты Севильи, Кадиса и Валенсии получили из военного министерства приказ немедленно арестовать своих начальников-генералов и поступить с ними, как будет сказано в запечатанном письме. Один из комендантов приступил к аресту… и что же оказалось в письме? Не теряя ни минуты, расстрелять генерала! А злодейский поступок этот был возложен на одного подчиненного, ненавидевшего генерала, дочь которого накануне посетила спальню короля.

Все это было еще слишком свежо в памяти мадридцев, чтоб они могли желать королем брата бесчеловечного Фердинанда.

Фердинанд после рождения принцессы Изабеллы уступил просьбам своей супруги Марии Кристины, заботливо ухаживающей за ним во время его долгой болезни, и восстановил древний испанский закон, по которому женщины могли наследовать престол, и тем дал повод к междоусобной войне, которую обделенный Карлос и его приверженцы с яростью начали вести после кончины короля.

До совершеннолетия королевы Изабеллы бразды правления находились в руках ее матери, Марии Кристины, женщины, которая больше заботилась об удовлетворении чувственности и искусном ведении интриг, чем о благе и справедливости; в помощь ей был назначен дон Эспартеро, герцог Луханский.

Войдем через подъезд, поддерживаемый восьмью колоннами, в переднюю, по которой взад и вперед снует толпа лакеев в блестящих ливреях, с вышитым на них гербом герцога. Ослепительный свет поражает наши взоры. Фонтан, бьющий посреди редких раковин и растений, приятно освежает воздух. Широкие мраморные ступени, устланные турецкими коврами, ведут в парадную залу, по которой расхаживают генералы всех родов войска в парадных мундирах и придворные вельможи, частью в старинных национальных испанских костюмах с довольно узкими чулками, с богато вышитым полуплащом и с брыжами из брабантских кружев, частью в белых жилетах и синих с золотыми пуговицами фраках. Эспартеро, разговаривая и кланяясь, подходит то к тому, то к другому из своих гостей, между тем как его жена, хоть и отцветшая уже, но все еще очень видная герцогиня Луханская в изящном туалете из серого атласа с гранатового цвета вышивкой и с каплями росы из больших бриллиантов, беседует с дамами. В наряде дам присутствовала смесь испанской одежды с французской: то донна в мантилье, застегнутой блестящими дорогими каменьями, и с высоким головным убором из кружев, тут дама с цветочной диадемой в волосах, в платье, глубоко вырезанном по парижской моде, и в прозрачной, легкой шали.

Бриллианты разной величины и оттенков блеском своим соперничают с бесчисленными огнями высокой, обширной залы. Потолок украшен дивными росписями, изображающими библейские сцены из жизни святых.

Вдоль стены тянутся хоры, увешанные шитой золотом драпировкой, и оттуда гремит на всю залу полнозвучная музыка, исполняемая оркестром гвардии. Чарующее впечатление производят красивые ниши, в которых бьют фонтаны душистой воды либо устроены ледяные горы или цветущие беседки.

Стены боковых комнат увешаны картинами, запечатлевшими батальные сцены: то Эспартеро несется вдоль неприятельских рядов на бешеном скакуне, то он осыпан ядрами. Одна из этих боковых комнат искусно подсвечена голубым, в другой, уставленной легкими креслами, царит красноватый полумрак.

По комнате ходят взад и вперед, разговаривая вполголоса, двое из старших генералов, с которыми мы уже встречались в замке Дельмонте, — Леон и Борзо, противники Эспартеро.

— Мы не могли отказаться прийти на этот праздник, не возбудив в нем подозрения, — сказал первый. — Мне кажется, что его гостеприимство не изменит наших убеждений.

— Вы точно заглянули мне в душу. Для блага Испании необходимо, чтобы Эспартеро был удален от трона. Он продаст нас Англии, у меня есть доказательства в руках.

— Может ли быть, Борзо? Представьте себе, я это предчувствовал! Нет, его нужно во что бы то ни стало отстранить, даже если при этом придется лишить его жизни!

— Если вы не откажетесь подать мне руку помощи, то подготовить восстание будет легко!

В эту минуту из-за осторожно отодвинутой портьеры, отделявшей залу от соседней комнаты, показалась голова лакея.

— Вот вам моя правая рука, дон Леон, — сказал генерал Борзо вполголоса, но все-таки довольно громко. — Уберем герцога и назначим другого советника… Однако слышите, оркестр грянул… это королевы приехали, пойдемте в залу!