Блюз для винчестера

44. НА ПОРОГЕ УЩЕЛЬЯ ТУМАНОВ

Он не потерял сознание. Он ненадолго перестал ощущать свое тело и ничего не видел. Но при этом отчетливо понимал. Правда, только отрывками. Вот сейчас он скатывается с насыпи. Это больно. А сейчас лежит на чем-то жестком и колючем. Это еще больнее.

Пульсирующая боль под ребрами понемногу утихла, но плечо все еще ныло. Временами Степану казалось, что все его тело покрыто слоем грязи, которая начинает засыхать и твердеть, превращаясь в непробиваемую корку.

Сквозь туман показались мелкие острые листья. Они дрожат перед глазами, а за ними — небо, и одинокое плоское облачко, и черная птица кружит как раз под ним, словно прячется от беспощадного солнца в его тени.

«Пора, — подумал Степан Гончар и закрыл глаза. — Пора и мне туда, под это облачко. Пора уходить в туман».

«Можете не торопиться, — ответил ему женский голос. — У нас еще много времени».

«Десять минут назад его было мало, — услышал Степан свой голос, хотя он ничего не говорил. — Что-то изменилось?»

«Разве вы не заметили?»

«Не идите так быстро», — попросил он.

«Мы найдем друг друга», — ответила женщина.

"Я подстрелил шерифа, — пропел кто-то, — но не трогал я помощника... "

— Пошли глюки, — сказал Степан и чуть не подавился песком, который набился в рот.

Если тебя достают глюки, значит, ты еще как бы живой.

А если ты живой, то нечего тебе валяться под солнцем возле насыпи.

Его лицо закрыла тень, и песок захрустел под тяжелыми шагами.

Степан открыл глаза и увидел Тучку. Лошадь наклонила к нему голову и коснулась щеки холодным черным носом.

— Да живой я, живой, — сказал ей Степан.

Он с трудом повернул голову. То, что казалось ему насыпью, на самом деле было склоном горы. Гончар медленно перевернулся на бок, а потом, схватившись за свисающие поводья, осторожно приподнялся. Каждое движение причиняло боль, однако Степан все же смог встать на колени. Тучка мотнула головой, как бы торопя его, но Гончар не шевелился.

Стоя на коленях, он увидел, что в склоне горы чернеет широкая расщелина. Оттуда веяло смертельным холодом.

Он стер с лица налипший песок. Ощупал плечо и обнаружил, что оно покрыто твердой коркой засохшей грязи. Такой же панцирь плотно охватывал его бок. «Вот что мешает вздохнуть полной грудью, — догадался Гончар. — Ну, дышать-то можно и так, зато, похоже, эта корка остановила кровь из ран. Удачно получилось».

Его взгляд вернулся к черной расщелине, и теперь он увидел, что там, в глубине, клубится туман. Белые клочья взвивались и переплетались, поднимаясь из темноты. Туман медленно и неотвратимо накатывался на Степана.

«Вот оно, ущелье Туманов, — подумал Гончар. — Как всё просто. Оказывается, его не надо было искать. Оно само нашло меня, когда наступило время».

Он выпустил повод из руки. Тучка потерлась мордой о его плечо, отчего он чуть не повалился наземь. Степан легонько похлопал ее по шее и оттолкнул от себя.

«Не идите так быстро», — снова услышал он себя. И снова в ответ прозвучал голос женщины: «Мы найдем друг друга».

— Где? — спросил Степан. — Где мы найдем друг друга?

— Денвер, — сказала женщина.

Туман застилал все вокруг голубыми и пепельными слоями. Липкая влага оседала на лице. Еще немного — и вот уже ничего не видно за висящей завесой...

«Денвер. Денвер», — звучало в ушах.

И вдруг он узнал этот голос. Так могла говорить только Мелисса...

— Милли, — позвал Степан. — Разбойница, ты здесь?

— Мы найдем друг друга, — еле слышно ответила она.

«Поздно, — подумал Степан Гончар. — Слишком поздно».

Он вглядывался в непроницаемую стену тумана и видел за ней черноту. Всё темнее становилось вокруг, все холоднее. Степан почувствовал, что его колотит сильнейшая дрожь.

Где-то впереди, там, за туманом, за чернотой, отчетливо прозвучал автомобильный гудок.

Сейчас всё кончится, понял Степан. И мы никогда уже не найдем друг друга. Если только я не попаду в Денвер...

Денвер? Да это же совсем рядом!

Он попытался встать, но потерял равновесие и рухнул лицом вниз. Где-то рядом по шоссе пронеслась невидимая машина.

Из последних сил приподнявшись на дрожащих руках, Гончар свистнул. Тучка всхрапнула в ответ, и он почувствовал, что по лицу скользнули поводья. Вцепившись в них, Степан просвистел коротко и часто. Поводья натянулись, и Тучка потянула его за собой.

— Тяни! — прохрипел он слабеющим голосом. — Тяни сильнее, малышка! Нечего нам тут делать...

Когда он смог забраться в седло, солнце уже садилось за горы. Телеграфные столбы отбрасывали длинные тени. Степан Гончар не мог пошевелить рукой, не мог повернуть голову без того, чтоб не материться от боли, но он сидел в седле и был жив. Глядя между ушами кобылы, он видел только седую траву. Где-то впереди, за этим морем травы, за горами, в конце железнодорожного пути стоит город Денвер.

Он нащупал флягу, подвешенную за седлом. Вода была холодной и удивительно вкусной. Возвращая флягу на место, он увидел винчестер в седельной кобуре и вынул его. Всегда чувствуешь себя немного спокойнее, когда оружие под рукой.

— Если я отключусь, ты не останавливайся, — предупредил он кобылу. — Так и шагай вдоль рельсов. Они для того и проложены, чтобы вдоль них шагать. Мы с тобой никогда не были в Денвере. Мы с тобой вообще нигде не были. Столько мест на земле, которых мы никогда не увидим. Потому что нам туда не надо. Человеку надо туда, где его ждут. Как думаешь, нас ждут?

Тучка фыркнула и встряхнула головой, отгоняя мух, но Степан понял ее по-своему.

— Сомневаешься? А я вот не сомневаюсь. Раз уж я не провалился в ущелье Туманов и не поднялся к облакам... Значит, еще не время. Потому что есть дела, которыми придется заняться. Надо найти подходящее Дерево и повесить на нем Штерна. Надо купить дом и привести в него жену. И еще надо нарожать сыновей. Но тут я не справлюсь без Милли. Так что хочешь не хочешь, а надо попасть в Денвер.