Зулус Чака. Возвышение зулусской империи

– Иногда, – многозначительно сказала она, – я думаю, что, когда пастушата насмехались над тобой, они, может быть, не так уж ошибались. А вдруг тебе и верно не хватает мужских достоинств?

Стрела попала в цель – Чака все еще страдал от этих насмешек. На мгновение лицо его исказилось от ярости.

После длительной паузы он стал прощаться:

– Будь здорова, мама, и не печалься.

– Счастливого пути, сын мой, – ответила Нанди и долго глядела ему вслед.

Вскоре, словно в ответ на оскорбление, Чака неопровержимо доказал, что он настоящий мужчина: Мбузикази забеременела. В этом не было ничего странного, за исключенном того, что беременность наступила так поздно. Мбузикази с самого начала решила во что бы то ни стало родить Чаке ребенка, но он с такой же решимостью принимал все предосторожности, чтобы не иметь детей. В конце концов победила Мбузикази. И когда на третий месяц фаворитка «не пошла к реке», и сама Мбузикази и представительница королевского дома, управлявшая краалем Эм‑Тандони, знали, чего им ждать, и немедленно послали секретное донесение Нанди.

Королева‑мать пришла в восторг. Она знала, что, какими бы недостатками ни страдала эта женщина с вулканическим темпераментом, она сохраняла верность ее сыну. Труднее было убедить в этом Чаку. За последнее время он стал подозревать весь гарем и заявил, что убьет любую из своих женщин, которая забеременеет. Он не допустит, чтобы в его гнездо подбрасывали чужих птенцов. Чака утверждал, что при тех мерах предосторожности, которые он принимает, ни одна женщина не может забеременеть.

Нанди не решалась выяснить, относится ли это заявление к Мбузикази, так как Чака не любил говорить на эту тему и легко раздражался. Сама же молодая женщина утверждала, что ей несколько раз удавалось сломить железную волю Чаки; Нанди верила ей и не ошибалась.

Мечтая стать бабушкой, Нанди решила действовать наверняка. Она сделала все необходимое для того, чтобы увезти Мбузикази от Чаки, как только состояние ее станет заметным. К счастью, Мбузикази оказалась одной из тех женщин, на внешнем виде которых беременность отражается очень мало, да и то лишь к концу.

Характер молодой женщины вскоре резко изменился. Она стала ласковой, как кошка, что очень удивляло окружающих. Это не входило в планы Нанди: ей нужно было, чтобы Мбузикази устроила Чаке сцену ревности, тогда Нанди выступила бы в роли защитницы и забрала фаворитку в крааль Старый Эмкиндини. Крааль этот находился далеко, и во главе его стояла Номц'оба – единственная дочь и доверенное лицо королевы‑матери.

Нанди пришла в замешательство, но благодетельная природа неожиданно пришла ей на помощь. Почувствовав первые толчки ребенка, Мбузикази стала такой плаксивой и скучной, что надоела королю, и он предписал ей длительный отдых. Это было на руку Нанди.

Когда пришло время, Мбузикази родила мальчика.

К восхищению Нанди, он необычайно походил на Чаку, когда тот был младенцем. Мбузикази было разрешено покормить свое дитя всего несколько раз, чтобы увеличившаяся грудь в дальнейшем не выдала ее, а к ребенку взяли кормилицу по имени Номагвебу. Нанди часто приходилось отрываться от внука, что было для нее всего труднее, и возвращаться в свой крааль, но кроме нее в краале Старый Эмкиндини жили Мбузикази и Номц'оба, так что ребенок всегда был окружен любовью и вниманием.

Вскоре после этого Чака перенес свою резиденцию в Дукузу (современный Стейнджер), от которого было в два раза ближе до Порт‑Натала, чем от Булавайо (он сделал это для удобства общения с белыми). Нанди не смогла удержаться от соблазна и перевезла ребенка в свой собственный крааль – Новый Эмкиндини. Там она могла нянчить внука, сколько ее душе было угодно, хотя при этом постоянно пребывала в тревоге, ибо, несмотря на разработанную ею систему оповещения, никто не мог сказать с точностью, когда именно навестит ее король. На всякий случай было объявлено, что это ребенок Номагвебу, хотя многим казалось немного странным, что Нанди и Мбузикази столько с ним возятся.

Глава 22

Смерть воина

Однажды в начале октября 1826 года Чака сидел в Булавайо, окруженный своими советниками. Он сокрушался о том, что нация, лишенная такой тренировки, как война, вырождается. Но вдруг перед ним предстал гонец. Воин задыхался от усталости и был весь в поту. Он принес волнующую весть о том, что все войско возрожденной северной конфедерации ндвандве во главе с Сикуньяной приближается к границе. Вместе с ним движутся женщины и гонят скот, так как Сикуньяна намерен отвоевать владения ндвандве, утраченные отцом его Звиде.

Чака пришел в восторг и немедленно отдал приказ о всеобщей мобилизации. Затем он вызвал из округа Мфуло своего главного военного врачевателя Мг'алаана, чтобы тот провел опрыскивание воинов. Кроме того, король хотел поблагодарить его за правильное предсказание действий Сикуньяны – наследника Звиде.

По сообщению Фина, Мг'алаан «обработал» более сорока тысяч воинов: из них тридцать тысяч состояли на действительной службе, а остальные, получившие в свое время разрешение на брак, находились в запасе. Обработка знахарскими зельями обязательно, притом немедленно, давала нужные результаты (разумеется, по убеждению зулусов). В данном случае она и в самом деле имела успех. Не успела еще армия выступить в поход, как врага охватил трепет, и он отошел на расстояние по крайней мере двух дней марша. Как ни странно, Чака узнал об этом благодаря доброму предзнаменованию – настоящему дождю из цветочных лепестков. Разумеется, только сам Чака мог так истолковать это знамение. Айзекс сообщает, что он и товарищи его – европейцы – сидели на земле перед входом в хижину Чаки, как вдруг заметили, что с кустарника, росшего поблизости, слетело множество белых цветочков. Лепестки носились в воздухе над всем краалем, пока задувший ветерок не унес их вдаль.

«Король попросил нас объяснить это явление, но, увидев, что мы в растерянности, сказал: „Это знак того, что враг отступил". Пока мы с ним беседовали, прибыл гонец, подтвердивший этот факт.

В ставку Чаки был срочно вызван ,,английский отряд мушкетеров". Он состоял из всех белых, поселившихся в Порт‑Натале, и находившихся там моряков. Отряд получил указание ни в коем случае не оставлять в тылу свою волшебную палатку, не говоря уже о громобоях (большая часть ружей нуждалась в ремонте, к тому же не хватало пороха). ,,Ага! –воскликнул Чака, увидев, что белые разбили палатку. – Если уж это не заставит ндвандве оцепенеть от страха, то, значит, они ничего не боятся. Впрочем, я уверен, что победа будет легкой". Он был до такой степени убежден в эффективности палатки, что тут же отпустил „отряд мушкетеров", освободив его от дальнейшей службы. Европейцы побрели обратно в Порт‑Натал, и только Фин отправился с Чакой и участвовал в великой битве при Ндодолваане».

Чака шел в авангарде главных сил, Нзобо и Ндлела командовали флангами. Вторую, меньшую часть войска он подчинил Мдлаке. Мгобози находился подле Чаки. Войска проходили в среднем сорок миль в день. На низменных равнинах зулусы страдали от жары, жажды и пыли, а во время ночных привалов на возвышенностях нынешнего округа Врейхейд дрожали от холода.

Таким образом, войскам пришлось в течение нескольких суток испытывать большие лишения, пока наконец они не достигли реки Понголы и не перешли ее вброд. Эта река считалась северной границей собственно государства зулусов. Далее воины направились к реке Эм‑Томбе и расположились на отдых в лесу, устроив себе из веток, покрытых листьями, удобные заслоны от ветра. Поблизости стояли, как близнецы, два холма: Ндололваан и Нц'ака. На склоне первого, почти у самой скалистой вершины, выстроилось войско ндвандве, выше находился скот, еще выше – женщины и дети.

На следующий день, вскоре после восхода солнца, Чака и его штаб тайно вышли из леса и с целью рекогносцировки поднялись на холм Нц'аку. Чака быстро убедился, что шпионы его не преувеличивали, донося о чудовищной мощи и численности врага. Ему необходимо было противопоставить такое же чудовищное по силе наступление. Сикуньяна избрал очень сильную позицию, которую нельзя было обойти ни с флангов, ни с тыла. Из находившихся с ним сорока тысяч человек, по словам Фина, не меньше половины составляли воины, ибо Сикуньяна взял с собой не всех женщин и детей. С Чакой же было свыше двадцати тысяч воинов, не считая у‑диби, и столько же вел Мдлака, так что общая численность зулусской армии достигала сорока тысяч человек. Однако Мдлака находился далеко на северо‑западе, осуществляя охватывающий маневр.