Атласная змея

Капитан вздрогнул при этих словах, лицо его вспыхнуло.

— Я не хочу больше спорить, — сказал он, — я покоряюсь вам. Но, прежде чем мы расстанемся, я дам вам сначала одно поручение. Бегите в дом к графине и спасите ее, если возможно… Вы должны это сделать.

— Господин граф, эта женщина…

— Никаких но!.. Или я пойду сам! Эта женщина мой непримиримый враг; она должна быть спасена, я этого хочу!

— Я повинуюсь, раз вы этого требуете и, если только она может быть спасена, я ее спасу!

— Благодарю вас!

— А теперь позвольте Анжеле вас проводить. Недалеко отсюда приготовлены лошади. Достанет у вас силы держаться на лошади?

— Надеюсь.

— Хорошо! Завтра на закате солнца вы будете уже в форте Дюкэне. Прощайте, господин де Виллье. — Вы мне дали слово, помните! — Я никогда не изменял своему слову. Изгнанник нежно поцеловал свою дочь, прошептав ей несколько слов на ухо; потом, когда он увидел, как исчезли носилки, на которых уносили капитана, собрал канадцев и кинулся с ними в бой, а следом за ним пошел и Тонкий Слух; они проложили себе путь оружием сквозь толпу индейцев, которые тщетно пытались загородить им дорогу.

В ту же почти минуту отряды Бержэ и барона де Гриньи напали на дом графини.

Индейцы, обезумевшие от страха, покинули деревню, всю пылавшую в огне, и бежали по всем направлениям, оставив позади себя довольно значительное количество трупов.

Успех канадцев был гораздо больше, чем они сами могли ожидать, потому что они остались полными хозяевами поля битвы; но, несмотря на это, они не могли терять ни минуты, если не хотели пасть жертвами пожара, который сами же и зажгли.

Дом был оцеплен со всех сторон охотниками, и главные из них ворвались внутрь дома.

Они проникли в салон, где находились три женщины; две из них ухаживали за третьей, которая лежала на циновке и, по-видимому, была серьезно ранена.

— Маркиза де Буа-Траси! — вскричал барон, остолбенев. При звуке этого голоса, который маркиза тотчас же узнала, она приподнялась.

— Да, — сказала она, — это я, барон, вы не ожидали увидеть меня здесь?

— Извините, маркиза, но я знал о вашем присутствии в этой деревне, равно как и о присутствии в ней графини де Малеваль.

— Что привело вас в этот дом, сударь? — спросила графиня высокомерно. — Вы пришли объявить нам, что мы ваши пленницы?

— Упаси меня Бог, графиня! — вскричал молодой человек. — У меня одно только желание — спасти вас. Я за этим и явился сюда.

— Слишком поздно, барон, — возразила маркиза, — по крайней мере, для меня: моя рана смертельна, я это чувствую.

— О! Вы ошибаетесь, маркиза!

— Нет, барон, я чувствую, что смерть моя уже близка: мне остается жить всего несколько минут.

Она сделала знак графине, та наклонилась к ней, и они поговорили шепотом несколько минут.

— Докажите мне, что вы пришли сюда с добрым намерением, барон, — сказала затем маркиза, обращаясь к молодому человеку.

— Говорите, маркиза: ваше желание для меня равносильна приказанию.

— Предоставьте графине де Малеваль возможность уйти куда она пожелает.

— Никто из нас не станет сопротивляться этому, никто не последует за ней! Даю вам мое честное слово!

— Благодарю вас, барон, но одной ей не выбраться отсюда.

— Я провожу ее! Пусть только она скажет, куда ей хочется отправиться, — сказал Изгнанник, выдвигаясь вперед.

— Хорошо, я согласна! — сказала графиня. Затем, поцеловав в последний раз маркизу, она прибавила с угрозой: — Господин де Гриньи, между вашим другом и мной не все еще кончено! До свидания!

Она знаком приказала служанке следовать за ней и вышла одновременно с Изгнанником в сопровождении трех или четырех охотников, высокомерная и спокойная, точно все, что происходило в эту минуту в деревне, ее нисколько не касалось.

Маркиза проводила ее взором; потом, когда приятельница, наконец, вышла из комнаты, глубокий вздох вырвался из ее стесненной груди, и она повернулась к барону.

— Подойдите, барон, — проговорила она голосом, который с каждой минутой слабел все более и более, — мне нужно сказать вам несколько слов, которых не должен слышать никто, кроме вас.

Молодой человек сделал два или три шага вперед.

— Я весь к вашим услугам, маркиза, — печально проговорил он

— Ближе, пожалуйста, еще ближе Барон стал возле нее на колени, а так как силы, по-видимому, ее покидали, то по настоятельной просьбе маркизы, он обнял ее правой рукой за талию

— Так, хорошо, — продолжала она. — Надеюсь, что Бог даст мне силы сказать вам все.

Эти слова были произнесены голосом таким слабым и взволнованным, что барон невольно вздрогнул.

— Теперь слушайте меня барон. Теперь, когда всего несколько секунд отделяют меня от смерти, мне хочется, чтобы вы знали, что меня убивает любовь к вам.

— Не говорите этого, маркиза

— Я люблю вас с той поры, как в первый раз увидела; вы не поверили мне и оклеветали меня.

— Но…

— Да, я хорошо знаю, вы оскорбляли меня, но это было очень несправедливо! Вы не имели права осуждать меня, не выслушав того, что я могла сказать в свое оправдание. Арман, я вас всей душой любила! Избегая меня, вы разбили счастье двух людей.

— Леона! Леона!

— Да, зовите меня Леоной! Мне приятно слышать мое имя из ваших уст. Как дурно поступили вы со мной в последний раз, когда судьба нас свела вместе!

— Маркиза, неужели вы находите нормальным, что я встретил вас в то время, когда вы пытались умертвить меня и де Виллье?

— Неблагодарный! — прошептала она, — неблагодарный! Я, если и последовала за графиней, которой руководил демон ненависти и мщения, то только затем, чтобы охранять, так как она хотела убить и вас вместе с вашим другом. Если бы не я, вы сто раз могли бы погибнуть.

— Неужели это правда?

— Клянусь Богом, перед которым я скоро предстану, что это правда!

— Прости меня Леона, прости!

— Прощаю и люблю вас, Арман! Поцелуйте меня в первый и последний раз!

Молодой человек нагнулся и поцеловал маркизу, которая, казалось, только и ждала этого момента, чтобы умереть.

Барон де Гриньи продолжал стоять на коленях возле тела умершей; он плакал, как ребенок Грубая рука опустилась на его плечо; он поднял голову. Это был Бержэ.