Закон Линча

Не обращая на них внимания, Валентин продолжал идти вперед.

Вдруг из отдаленного угла грота послышалось протяжное сердитое рычание.

Оба спутника остановились.

Оказалось, что они столкнулись нос к носу с великолепным черным медведем, для которого эта пещера, без сомнения, служила постоянным жилищем и который, став на задние лапы и разинув пасть, показывал непрошеным посетителям, нарушившим его покой, длинный, точно окровавленный язык и крупные, ослепительно белые клыки.

Он медленно раскачивался на одном месте, а его круглые сверкающие глаза смотрели на путников крайне недружелюбно.

К счастью, их не так легко было испугать,

— Гм! — произнес Валентин, посмотрев на зверя. — Я был уверен в этом. Приятель, по-видимому, намерен поужинать нами.

— Благодаря моему ружью все будет наоборот, и мы поужинаем им, — сказал дон Пабло, смеясь.

— Нет, нет, только не стреляйте в него, — с живостью воскликнул охотник, удерживая уже прицелившегося молодого человека, — ружейный выстрел произведет здесь невероятный грохот, а мы не знаем, кто те люди, которые, быть может, бродят поблизости. Надо соблюдать осторожность.

— Это правда, — согласился дон Пабло. — Как же нам быть?

— Это уж мое дело, — сказал Валентин. — Возьмите мой факел и будьте готовы помочь мне.

Затем, прислонив карабин к стене пещеры, он вышел, оставив мексиканца наедине с медведем, который, ослепленный светом, стоял на месте, боясь приблизиться.

Через несколько минут Валентин возвратился. Он принес лассо, которое было привязано к седлу его лошади.

— Теперь воткните факелы в землю, чтобы они не мешали вам.

Дон Пабло повиновался.

Охотник внимательно осмотрел и приготовил лассо, а затем начал вращать его в воздухе. Послышался свист рассекаемого воздуха.

При этом неожиданном звуке медведь сделал два-три тяжелых шага вперед.

Это и погубило его.

Искатель Следов вдруг метнул лассо, и его петля, пролетев по воздуху, опустилась на плечи зверя. Оба охотника схватились за другой конец крепкого ремня и, отбежав в сторону, начали тянуть из всех сил.

Несчастное животное, высунув язык, несколько раз пошатнулось и упало, напрасно стараясь освободиться от петли, все крепче и крепче сдавливавшей ему горло. Охотники продолжали тянуть до тех пор, пока медведь не задохнулся окончательно и не перестал шевелиться.

— Теперь, — сказал Валентин, убедившись в том, что медведь мертв, — приведите сюда лошадей, дон Пабло, а я пока отрежу у нашего приятеля лапы, и пусть они зажарятся в золе, пока мы будем разговаривать.

Когда молодой человек возвратился в пещеру, ведя обеих лошадей, он застал Валентина сдирающим при свете большого костра шкуру с медведя, передние лапы которого уже потихоньку жарились в золе.

Дон Пабло дал лошадям корму и сел перед огнем около Валентина.

— Ну что, — сказал тот смеясь, — разве вы не находите, что мы можем здесь отлично поговорить?

— Да, конечно, — небрежно отвечал молодой человек, скручивая тонкую сигаретку из маиса с ловкостью, свойственной всем латиноамериканцам. — Мы здесь отлично устроились, я жду только, чтобы вы объяснились, друг мой.

— Именно это я сейчас и сделаю, — отвечал охотник, окончив сдирать шкуру и спокойно пряча за голенище сапога нож, клинок которого он тщательно обтер о землю. — Сколько времени прошло с тех пор, как вы открыли убежище Красного Кедра?

При этом неожиданном вопросе, заданном в упор, без всяких предисловий, молодой человек вздрогнул, лихорадочный румянец залил его лицо, он растерялся и не сразу нашел, что ответить.

— Но… — пробормотал он.

— Уже около месяца, не правда ли? — невозмутимо продолжал Валентин, словно не замечая смущения своего друга.

— Да, приблизительно так, — отвечал тот, не сознавая, что говорит.

— И вот уже целый месяц, — продолжал Валентин, — как вы каждую ночь покидаете своего отца для того, чтобы отправиться поговорить о любви с дочерью человека, убившего вашу сестру?

— Друг мой, — дрогнувшим голосом произнес молодой человек.

— Вы, может быть, скажете, что это ложь? — сурово возразил охотник, устремив на своего собеседника проницательный взор, заставивший того опустить глаза. — Объяснитесь в таком случае, дон Пабло, я жду ваших оправданий. Мне любопытно было бы посмотреть, как вы это сделаете, доказывая мне, что вы поступаете правильно, действуя подобным образом.

Пока охотник говорил это, молодой человек успел прийти в себя. Его хладнокровие и присутствие духа если и не вполне, то хотя бы отчасти вернулись к нему.

— Вы слишком строги, — сказал он. — Прежде чем обвинять меня, может быть, полезно было бы удосужиться узнать, что за причины заставляют меня поступать таким образом.

— Полноте, — с живостью возразил Валентин, — будем говорить прямо… Не трудитесь говорить мне о вашей любви, я знаю все это не хуже вас самого. Я видел, как она зарождалась и разгоралась, но только позвольте мне сказать вам: я думал, что после убийства донны Клары любовь эта, до тех пор все превозмогавшая, угасла в вас. Нельзя любить тех, кого презираешь: дочь Красного Кедра должна представляться вам всегда только в кровавом облике.

— Дон Валентин! — жалобно воскликнул молодой человек. — Неужели вы хотите сделать этого ангела ответственным за преступления злодея?

— Я не стану оспаривать знаменитую теорию, которая основывается на том положении, что ошибки и преступления бывают только личные. Ошибки — еще может быть, но, живя в прерии, все семейство должно быть одинаково ответственно за преступления своего главы. Иначе для честных людей не будет никакого спасения.

— О, неужели вы можете говорить это!

— Хорошо, переменим тему, так как эта вам не очень нравится, как я вижу. Вы человек наиболее благородный и справедливый из всех, кого я знаю, дон Пабло. У вас никогда не возникало мысли сделать Эллен своей любовницей, не правда ли?

— Конечно, нет! — с живостью воскликнул молодой человек.

— Значит, вы хотите жениться на ней? — с ударением произнес Валентин, пристально глядя в лицо мексиканца.

Дон Пабло в отчаянии опустил голову.