Прошел караван столетий (сборник)

Много дней длилось нескончаемое пиршество в золотом шатре султана Махмуда. Одни слуги не успевали подносить драгоценные блюда с разнообразной едой, а другие вереницей шли к шатрам с золотыми подносами на головах, доставляя жареную дичь, молоденьких барашков, только что извлеченных из котла, и печеных рыб. Долго и обстоятельно вели беседу о том, как отобрать у иллек-хана Али-Тегина лакомый кусок – земли Мавераннахра. И наконец правители великих держав сговорились. Они условились отобрать эти земли и передать их во владение сыну Кадыр-хана. Наконец-то настала возможность избавиться от ненавистного Али-Тегина, место которого должен был занять сын Кадыра. И, хотя султану Махмуду не очень хотелось иметь по соседству этого нового правителя, он не выдал себя и расстался с правителем Кашгара дружелюбно и приветливо, как с добрым соседом.

Вскоре стало известно, что Али-Тегин должен уйти к своим союзникам – туркменам, кочевавшим на правом берегу Зеравшана. Если же он этого не сделает, то жизнь его будет в опасности.

После отъезда Кадыр-хана султан Махмуд вызвал к себе Абу-Райхана и стал похваляться перед ним тем, что дал разрешение кочевникам-туркменам поставить четыре тысячи шатров вблизи Несы, Феравы и Абиверда. Султан много говорил о своем благородстве, о верности аллаху, о своей добродетели. Он непрестанно упоминал о том, что мог бы и не сделать этого, поскольку земли завоеванного им Хорезма принадлежат ему и кочевники-туркмены не имеют к ним никакого отношения. Султан утаил одно важное обстоятельство. Воспользовавшись разрешением султана, газневидские чиновники и гулямы с первых же дней нещадно грабили кочевников-туркменов. Любой из царедворцев мог потребовать, чтобы ему доставили баранов и разной живности безвозмездно. Это был самый настоящий грабеж, и, обозлившись, свободолюбивые туркмены стали нападать на мирное население соседних городов. Начались смуты.

Рассказывая о своем благородном поступке, султан Махмуд не знал о том, что Абу-Райхану давно уже известно о смутах в Несе и Фераве. Благородный ученый давно уже знал, что виновниками этих смут были люди Махмуда. Он понимал, что, если бы туркмен не грабили и не отбирали у них стада, единственное их достояние, они бы, в свою очередь, не посягали на добро горожан и жили бы мирно. Но что можно сказать самонадеянному и жестокому султану? Ученый хорошо понимал, что нужно очень хитро преподнести эту мысль султану. Нужно было так сказать, чтобы Махмуду показалось, будто он сам до этого додумался. Абу-Райхан отлично знал, что для правителя Газны не существует в мире авторитетов и давать ему советы бессмысленно и даже рискованно. И ал-Бируни решил подумать над этим, чтобы не допустить оплошности. Он не сказал султану о том, что было ему известно, и сделал вид, будто сказанное Махмудом превосходно и заслуживает только похвалы.

Якуб прибыл в Самарканд вместе со своим устодом. Прошло несколько лет с тех пор, как были увезены в Ведар Джафар и Гюльсора, которых он купил на невольничьем рынке в Багдаде. Все эти годы Якуб делился с сиротами последним своим достоянием. Все, что ему присылал отец, он делил поровну и через Абдуллу передавал доброму Ибрагиму, который заменил несчастным отца. Благородный ткач Ибрагим назвал брата с сестрой своими племянниками, а в сущности, он стал им отцом и воспитателем. Когда Абдулле представлялся случай свидеться с Якубом, он обстоятельно рассказывал ему о том, как живут Джафар и Гюльсора. Старик говорил ему о том, что дети растут очень смышлеными и трудолюбивыми, ни в чем не знают нужды, а денег, посылаемых им, хватает… Ибрагим даже нашел возможным уделить небольшую сумму единственному писцу в Ведаре, который два раза в неделю учил детей грамоте. Добрый Ибрагим хотел лишь того, чтобы дети смогли прочесть священные строки корана и сделать верный счет, покупая что-либо на базаре.

Восемь лет Якуб довольствовался небольшими деньгами, которые оставались у него. За все эти годы он ни разу не решился рассказать отцу свою тайну. Был как-то случай, когда он хотел рассказать обо всем своему устоду, но эта мысль появилась у него только на одну минуту. Всегда сдержанный и молчаливый, Абу-Райхан не располагал к такому разговору, и все оставалось по-прежнему.

Сейчас, когда Якуб оказался совсем близко от Ведара, он с волнением думал о предстоящем свидании с детьми. Впрочем, это уже не дети! Гюльсора уже почти невеста. А Джафару было всего лишь на год меньше. Было любопытно увидеть их. Уж очень много Абдулла рассказывал о красоте Гюльсоры и о смышлености Джафара.

Якубу не сразу удалось отправиться в Ведар. Вместе с учителем он прежде всего последовал к золотому шатру султана Махмуда. Придворные так много говорили о таинственной встрече великих государей, что каждому хотелось стать свидетелем этой встречи. К тому же Якубу было известно, какой богатый караван, груженный сокровищами Махмуда, был отправлен из Газны сюда, под Самарканд, где должна была состояться встреча. Как не посмотреть на все это?

С тех пор как Якуб попал в Газну, он не переставал удивляться безумной роскоши царского двора. Живя рядом с удивительно скромным и неприхотливым Абу-Райханом, Якуб научился видеть все окружающее совсем другими глазами. Теперь он не мог просто восхищаться красотой дворца или богатым украшением царедворца, – он нередко задумывался над тем, откуда это взялось. И, помня о кровавых походах султана Махмуда, Якуб отлично знал, что все эти сокровища добыты ценой нищеты и рабства многих тысяч людей.

Сейчас, стоя рядом с золотым шатром султана и слушая рассказ недима о том, что происходит в Несе и Фераве, Якуб невольно вспомнил о печальной судьбе кочевников, которые были разорены несколько лет назад, а затем проданы работорговцам Багдада. Тогда была угнана мать Джафара и Гюльсоры. Якуб подумал о том, какой тяжкой была судьба этих обездоленных людей. И сейчас в Несе и Фераве происходит то же. А здесь виночерпии и слуги разносят на серебряных подносах горы фруктов и сластей. Мимо Якуба прошел слуга. Он тащил большой поднос с виноградом, а по краю подноса вилась причудливая арабская вязь: «Постоянное величие». И Якуб подумал: в чем же величие? Все отлично видят, что жизнь султана Махмуда заполнена войнами и грабежами, благородных дел не видно, где же величие?.. Этот государь не будет прославлен своим благородством. Он, причинивший столько горя людям, не оставит доброй памяти! А ведь хочет казаться умным и просвещенным, иначе зачем бы он стал вместе с драгоценностями увозить из Хорезма ученого-хорезмийца! И если бы он был благородным, то не сказал бы ученому тех слов, которые навсегда отдалили Абу-Райхана от правителя Газны. И как это он мог сказать такие слова уважаемому устоду:

«Если хочешь, чтобы при мне счастье было с тобой, то говори не по своей науке, а говори, что соответствует моему желанию».

Так мог сказать только невежда, не прочитавший ни одной строки из книг ал-Бируни. А если бы султан Махмуд прочел хоть одну страницу из многочисленных трудов ученого, он бы понял, что такому человеку нельзя говорить такие пустые и глупые слова. Разве Абу-Райхан ал-Бируни может говорить то, что соответствует желанию грабителя и человекоубийцы? Ал-Бируни тогда ничего не ответил султану.

Однако надо воспользоваться разрешением устода и посетить Ведар. Хочется скорее посмотреть на Джафара и Гюльсору. Трудно сказать, когда еще доведется побывать в этих краях. Слишком много дел задумал устод, надо ему помогать.

До Ведара было недалеко. Вскоре Якуб очутился у дома ткача. Но каково было его разочарование, когда он узнал, что семья Ибрагима покинула свой дом и переехала в небольшое горное селение, расположенное по другую сторону Самарканда! Соседи не знали причин, побудивших ткача покинуть свой дом. Знали только, что вместе с Ибрагимом и его семьей уехали и племянники. Якуб переночевал в Ведаре, рано утром выехал и на закате следующего дня уже подъезжал к маленькому селению, раскинувшемуся на берегу быстрой горной реки.