Тайна Обители Спасения

Вдова внезапно резко дернулась.

Дело в том, что ее взгляд случайно остановился на Эшалоте, тихонько сидевшем в своем углу. В балагане было уже совсем темно, однако укротительница увидела глаза кормильца Саладена, и их выражение показалось ей очень странным.

Еще больше ее удивило, что Эшалот поднес к губам палец, знаком умоляя ее молчать.

– Ничего, – ответила Леокадия своему собеседнику.

– Я понимаю, то, что я вам сейчас говорю, вас не касается, – продолжал Констанс. – Но если бы вы только знали полковника...

– Я знаю его, – сказала укротительница. – Он приходил в балаган вместе с этой маркизой...

– Точно! С той самой маркизой, которая дала вам деньги для ее племянницы.

– Она хотела увести ее, – прошептала госпожа Самайу.

– Конечно, чего и следовало ожидать. Вы же понимаете, что ваш балаган – не самое подходящее место для благородной девушки и богатой наследницы.

Однако давайте вернемся к нашему рассказу. Теперь бедная девица относится к маркизе д'Орнан точно так же, как к полковнику. Она не хочет больше быть ее племянницей и считает себя сестрой человека, за которого собиралась выйти замуж...

– Это очень странно! – задумчиво произнесла укротительница.

– Причем убедить ее в том, что она не права, совершенно невозможно, – продолжал странный посетитель. – Каждому, кто согласен ее слушать, она говорит: «Я – Валентина д'Аркс!» Она воюет с призраками, обвиняя их в убийстве не только ее так называемого брата, но и в смерти ее мнимого отца, старика Матье д'Аркса, который много лет тому назад непонятно от чего умер в Тулузе.

– А, значит, неизвестно, от чего он умер? – повторила вдова.

– Что я слышу? – развеселился Констанс. – Кажется, вас заразили фантазии больной?

– Я слушаю вас и пытаюсь составить свое собственное мнение, – ответила Леокадия.

– Тогда вам стоит послушать вовсе не меня, – сказал гость. – Несчастная девушка очень хочет вас увидеть, и, я думаю, мы исполним ее желание.

– Как?! – воскликнула укротительница. – Неужто вы пустите меня к ней?

– Почему бы и нет? Или вы думаете, что мы держим ее взаперти? Вы увидите ее, мамаша Лео, причем гораздо скорее, чем предполагаете, ибо я пришел сюда, чтобы отвести вас к ней.

Эшалот, воспользовавшись тем, что в балагане совсем стемнело, незаметно подошел поближе. Он внимательно слушал, всем свои видом выражая крайнюю озабоченность.

«Лицо можно поменять, словно рубашку, это-то я твердо знаю, – думал Эшалот. – Но вдруг я все-таки ошибаюсь? Ну да ладно, в любом случае я не могу допустить, чтобы хозяйка бросилась прямо в пасть зверю. Если с ней случится несчастье, я никогда себе этого не прощу».

IX

ЛЕЧЕБНИЦА

При последних словах Констанса госпожа Самайу встала. – Не будем терять времени! – произнесла она.– Я хочу побыстрее оказаться рядом со своей дорогой дочерью!

– Минуточку! Минуточку! – добродушно протянул помощник доктора Самюэля. – Я еще не все вам сказал. Обождите, дорогая моя мамаша Лео! Просто удивительно, как все ее любят! Я был уверен, что после моих слов вы не сможете усидеть на месте. Все-таки эта девушка колдунья, есть в ней что-то завораживающее... Зажгите-ка пока свечу, а я между тем пошурую кочергой в печи. До чего же холодно, черт возьми! Вы что, до сих пор не заделали щели в окнах?

– Эшалот, зажги свечу! – приказала госпожа Самайу.

– Надо же, а я совсем забыл про этого молодца, – удивился Констанс, в руке которого уже была кочерга.

Понизив голос, он добавил:

– Если кто-нибудь услышит то, что я собираюсь вам рассказать, может произойти большое несчастье.

В этот момент к столу подошел Эшалот, державший горящую свечу.

Он поставил ее возле бутылки и, преодолев свою обычную застенчивость, посмотрел Констансу прямо в глаза.

Их взгляды встретились. Внезапно Эшалот потупился и покраснел как рак.

Гость дотронулся до его плеча, Эшалот попятился назад.

– Дорогой мой, – проникновенно произнес Констанс, – я вижу, у тебя длинные уши, и ты не прочь услышать остальное.

– Он простой, хороший парень, – заступилась за него укротительница.

– Ах, мамаша, – укоризненно покачал головой Констанс, – сейчас речь идет о делах, которые касаются не только нас с вами, но и других людей. Есть вещи, которые не стоит доверять даже невинным душам. Знаешь, любезный, выйди-ка ты на улицу, да посмотри – не наступила ли там часом весна? И помни: молчать всегда лучше, чем говорить. У меня твои приметы уже здесь.

С этими словами он постучал себя по лбу.

Ничего не ответив, Эшалот тотчас же направился к двери.

Как только несостоявшийся аптекарь очутился на свежем воздухе, он перевел дыхание и снял фуражку, чтобы остудить разгоряченную голову.

– Если это и вправду он, то дела мои плохи, – пробормотал Эшалот. – Однако не могу же я доверить Амедею воспитание Саладена.

Едва он вспомнил о ребенке, как его тут же охватила нежность к малышу. Эшалот хотел было даже вернуться в балаган, но не осмелился.

– Я могу подраться с кем угодно, – пытался он оправдаться перед самим собой. – Если надо будет, то за Саладена и хозяйку я пойду и в огонь, и в воду... и все-таки, что ни говори, а я боюсь таких людей. Я чувствую себя совершенно обессиленным. Ладно, пока хозяйка там, за ребенка можно не опасаться. Я пока покараулю здесь и дождусь его ухода...

Эшалот решил прогуляться к улице Сен-Дени. Ноги почти не слушались его, словно он был пьян...

Эшалот сделал всего лишь несколько шагов, когда справа от улицы Рамбюто он увидел двухместную карету, в которую был впряжен вороной конь. Казалось, неподвижный кучер, одетый в меховую безрукавку, уснул.

Однако это было не так: время от времени его голову окутывало облачко дыма.

Когда Эшалот продолжил свой путь, его ноги больше не дрожали. Стараясь не производить лишнего шума, он приблизился к повозке и принялся внимательно разглядывать лошадь.

Затем кормилец Саладена вернулся на дорогу и пошел, заложив руки за спину, будто обычный прохожий. Через несколько секунд он тихо позвал:

– Эй! Джован-Баттиста!

Кучер вздрогнул, обернулся и молча посмотрел, на Эшалота.

– Что, у Приятеля-Тулонца есть дамочка в этом квартале? – спросил молодой человек.

На этот раз кучер ответил. В его речи был заметен сильный неаполитанский акцент.

– Ты, видать, ошибся, дружок. Иди своей дорогой.

– Прошу прощения, извините, пожалуйста! – проговорил на ходу Эшалот. – Я обознался.

Но вместо того чтобы продолжать свой путь по улице Сен-Дени, он свернул куда-то за балаган.

Внутри же в это время происходило следующее. Констанс, сидевший напротив хозяйки, говорил:

– В таких делах, сударыня, я не доверился бы ни брату, ни отцу. Сейчас вы поймете, почему все может пойти прахом из-за малейшей неосторожности. Доктор Самюэль – это такой человек, которого не выведет из равновесия и сам папа римский, и это понятно: его лечебница пользуется большой популярностью, клиентура у него из высших слоев общества. Казалось бы, что для него очередная пациентка! Но когда у нас появилась мадемуазель Валентина, он предоставил в распоряжение ее родственников свою собственную квартиру, и они приходят туда, как к себе домой. Он влюбился в эту девочку, как, впрочем, и все остальные; это судьба!

Сегодня среда, а в воскресенье вся семья собралась в спальне у доктора, чтобы выслушать его мнение. Я тоже был там. Я хорошо знаю господина Самюэля и не стал бы утверждать, что у него очень нежная душа, однако в тот вечер его голос дрожал. Он сказал им вот что: «Это бедное сердце ранено так глубоко, что ни лекарствами, ни заботой его не исцелить. Она любит, вся жизнь для нее в любви. Если она потеряет своего любимого, она умрет».

– Ах! – воскликнула жадно слушавшая собеседника госпожа Самайу. – Вы так хорошо рассказываете, что я словно вижу этого доктора своими собственными глазами! Мне встречались такие люди. Они могут быть резкими, могут быть суровыми, но на самом деле они очень добры!..