Мангуп (СИ)

     – Да, нелёгкие времена нас ожидают. Надеюсь, выстоим, ведь Молдова выстояла, а она смогла собрать лишь около пятидесяти тысяч воинов. И победила. Хороший пример для подражания.

     – Впереди ещё одна война, самая страшная, самая беспощадная, ведь речь в ней идёт о выживании целого народа, нашего народа. Я слышал от Штефана, что через несколько дней из Килии отправляется судно в Каффу. Постарайся на него успеть.

     – Что мне собираться. Через час и выеду. Вещей не накопил.

     – До встречи в Феодоро! Подготовь людей. Возьми все мои деньги для подкупа архонтов.

     – Не беспокойся, князь. Всё будет сделано.

     – Не сглазь, я ещё не князь.

     – В душе, в сердце своём ты уже князь. Остальное дело наше, твоих подданных. Через месяц, другой, сядешь на отчий престол.

     – Надеюсь, бескровно,–  сказал Александр и обнял друга.

     Александр поговорил со Штефаном, и Господарь поддержал планы княжича, пообещал ему выделить триста воинов и корабль для возвращения отчего престола.

Александр попросил Штефана дать ему молодых, бессемейных воинов и назначить командиром отряда Рареша – молодого, талантливого военачальника. Штефан не возражал, и скоро Рареш занялся комплектованием, вооружением и обучением отряда. Александр часто приходил в казарму, где разместился отряд, узнавал  нужды воинов, занимался их бытовыми и семейными проблемами.

     Пётр Рареш познакомил Александра со своей семьёй, и скоро София сдружилась с женой Рареша, простой женщиной, ходила с ней вместе в храм, на базар.

     Александр продолжал тренироваться с учителями фехтования, опять вызвал своего старого слугу Василия, чтобы отрабатывать на нём приёмы, освоенные под руководством учителей. Василий жаловался, демонстрировал всем свои синяки, но щедрая оплата за нанесённые побои с лихвой компенсировала издержки и неприятности его работы.

     Вечера Александр проводил с молодой женой. Они ужинали, слушали вечернюю службу, ходили по городу, любуясь храмами, причудливыми каменными дворцами бояр, чудесным видом с мощных стен Цитадели, потом шли к себе и любили друг друга.

С каждым днём, с каждым мгновением, проведённым вместе, их тела становились всё более умелыми, чуткими. Они стремились доставить друг другу как можно большее наслаждение, и их любовь теперь длилась долго, пока София, измождённая, не откидывалась на подушку, не в силах встать с постели. Её ноги дрожали, её тело билось в конвульсиях, а паморочное состояние длилось часами. Но утром она была свежа и чиста, словно это не её вчера била дрожь, не у неё отказывали ноги, словно не было вовсе изнурительной, восхитительной ночи любви.

Однажды, когда Александр после нежных прелюдий и медленных сладостных ласк слишком жёстко, в бешеном темпе овладел ею, она сказала, едва не теряя сознание:

     – Осторожнее, а то навредишь нашему ребёнку.

     – Ты беременна?

     Александр заглянул в зелёные глаза, и сквозь морок, сквозь блаженство и негу увидел в них радость, уверенность в правоте и гордость, что она смогла, что она родит ребёнка. И тогда его душа наполнилась благодарностью, восхищением своей прекрасной молодой женой, а новая волна нежности бросила их в объятия друг друга.

     Шло время. Штефан постоянно находился в разъездах: посещал соляные копи, дающие один из основных доходов в казну господаря, храмы и монастыри, помогая им, решая их проблемы, поручая священнослужителям молиться богу за Молдову.

Господарь решил перевести столицу в Яссы, и для этого ему нужны были строители, архитекторы, рабочие. Штефан занимался своим обычным делом: строил страну, укреплял города и крепости, обеспечивал её будущее.

Александр завидовал Штефану, и остро ощущал своё ничтожное положение приживалы, но надежда не покидала его, и когда, наконец, прибыл гонец от Теодорика с письмом: «Исаак умер. Всё готово, князь, поспеши!», он приказал слугам собрать его немедленно, сразу послал гонца к Штефану с просьбой выделить корабль. Через три дня гонец прибыл с положительным ответом, и Александр в тот же день выехал в Килию, попрощавшись с Софией.

     Её глаза были мокрые от слёз. Она обнимала княжича и просила:

     – Возьми меня с собой.

     Но он был непреклонен.

     – Как только стану князем, тут же пришлю за тобой корабль. А пока жди меня, молись за нас и береги нашего сына.

     Кони рванули с места. Триста всадников минули ворота крепости, окружённый рвом и частоколом город, почерневший от дождей посад, скрылись в сером моросящем дожде. Скоро весна. Скоро зазеленеет мир, осуществятся надежды, воплотятся мечты. Скоро жизнь повернётся круто. Что уготовано ему судьбой? Что уготовано его жене, ещё не родившемуся ребёнку?

     Мощная крепость Килия, так и не взятая турками во время недавнего похода Сулеймана-паши, встретила Александра и его отряд цветущей весной. Распустились деревья, прилетели птицы, плодородные равнины были порыты светло-зелёными всходами. Грустно стало Александру, что в такое замечательное время он вынужден расстаться с Софией. На Дунае напротив Килии уже ожидал Александра большой неф, построенный в Венеции. Александр познакомился с его капитаном, итальянцем по имени Филипп. Капитан провёл Александра по судну, с гордостью объясняя княжичу его устройство и восхваляя непревзойдённые, как он искренне считал, мореходные качества.

Тяжёлый неф с крутыми бортами имел фок-мачту и грот-мачту с прямыми, бизань мачту – с косыми латинскими парусами. Три палубы, не считая палуб надстройки, позволяли вместить достаточно большой груз. Рядом с нефом стояли одномачтовые корабли двойного назначения, изготовленные в Молдове. Для их постройки широко использовали молдавский дуб и карпатскую сосну. Вдоль бортов у этих судов были вырезаны круглые окна, закрытые решётками. Во время штормов, как объяснил капитан, решётки меняют на специальные пробки.

 Началась погрузка. Триста человек, несмотря на опасения Александра, легко разместились в трюмах и на палубах нефа. В специальный загон на верхней палубе поместили два десятка лошадей. Потом занялись погрузкой легких трофейных пушек, подаренных Штефаном, припасов, фуража для лошадей. К вечеру все работы были завершены. Отход судна наметили на утро следующего дня.

Вечером Александр, которому капитан выделил отдельную каюту в надстройке юта, любовался закатом солнца, спокойной гладью воды устья Дуная. Тоска по Софии и неопределённость, осознание своей ничтожности перед громадой этого необъятного мира, смутили душу княжича. На какое-то мгновение захотелось стать маленьким, поплакать, спрятаться от жёстокого мира за спиной у могучего отца, мамы, но потом он успокоился, ощутил свои мощные упругие мышцы, и ему стало стыдно за минутную слабость.

Солнце пало за пустынные степи Бессарабии. Александр пошёл в каюту и, не зажигая лампу, лёг на узкую койку, вспоминая печальное лицо Софии, последние слова прощания, ещё раз ощутил душой ту нежную супружескую теплоту, которая только зарождалась между ними.

     Ночью подул слабый морской бриз, неф чуть покачивало, и княжич во сне опять прощался с Софией, опять скакал мимо зеленеющих полей Молдовы на великолепном вороном молдавском жеребце. Лёгкий весенний ветерок трепал его волосы, гладил щёки, словно это София пришла сказать ему ещё раз до свидания!

Он проснулся, продолжая ощущать тёплое прикосновение на своей щеке, увидел серый свет наступающего дня, и склонившееся над ним улыбающееся лицо.

     – София? Ты?

     – А кто может быть ещё?– рассмеялась София, и обняла, поцеловала в губы, а он был несказанно рад, словно только и ждал её неожиданного приезда, надеялся на него втайне.

     – Ты почему здесь? Ведь мы всё обговорили!

     – В Сучаве получили послание от шпиона. Эскадра турок с армией вышла из Константинополя и направилась к порту Фонарь, откуда возьмёт курс на Синоп, а после пополнения запасов направится к генуэзской Каффе.