Оборотная сторона медали (ЛП)

— Ты выглядишь довольно усталым и мокрым. Дай мне пальто, Стивен. — Она повесила его на спинку скамьи просушиться. — Боюсь, дорогой, ты не слышал никаких хороших новостей. — И, не дождавшись ответа, попросила: — Пожалуйста, кофе, горячий и очень крепкий, миссис Годби, пару булочек и два яйца всмятку для джентльмена.

— Именно. Мне пришлось путешествовать без остановок в надежде, что эти тяжкие труды заслужат одобряющее слово. Действительно, один серьезный человек намекнул, что тюремного заключения можно будет избежать. Но все остальное мрачно. Лоуренс мне объяснил, что новый процесс невозможен: поскольку все так называемые заговорщики включены в приговор и признаны виновными, апелляцию должны тоже подавать все. Все или никто. Ввели новое правило.

— Как же я ненавижу юристов! — воскликнула София с мрачнеющим взглядом.

— Вот и всё с апелляцией. Что же до приговора, мне говорят все, к кому я обращался, что "они не могут изменить ход правосудия".

— К черту правосудие, — ругнулась София с интонациями кузины Дианы.

— И хотя именно этого я от них и добивался, больше: я пытался сломать обычай — в смысле предотвратить исключение Джека из списков флота. Если офицер виновен, точнее признан виновным в позорном преступлении, его имя автоматически вычеркивается. Это не закон, а обычай. Сила его такова, что, как принц Уильям заверил меня совершенно честно и со слезами на глазах, ни он, ни Первый лорд ничего поменять не может. Власти хватит только у короля, или в данном случае у регента. Он в Шотландии, да и в любом случае, я ему известен лишь как друг его брата — а они сейчас не ладят. Так что я отправился в Брайтон повидаться с его женой.

— С женой, Стивен?

— Она известна как миссис Фицгерберт.

— Разве они женаты? Я думала, она... она... католичка.

— Конечно, они женаты. У нее есть письмо от Папы с подтверждением того, что церемония имеет силу и что она его законная жена. Чарльз Уэлд мне показывал этот документ. Я хорошо с ним знаком, он двоюродный брат ее первого мужа, священник из Испании. Приняла она меня очень тепло, но только потрясла головой: сейчас влияния у нее почти не осталось, да и в любом случае она сомневается, можно ли что-то сделать. Она все равно посоветовала мне повидать леди Хертфорд. Этим я и собираюсь заняться. Послушай, София, апелляция к регенту — дело небыстрое, как я выяснил, если из этого вообще что-нибудь выйдет. Тем временем "Сюрприз" выкуплен. Планируется, что он станет частным военным кораблем. Сейчас он в Шелмерстоне под командованием Тома Пуллингса. Он сообщает, что отличные моряки, многие из них старые знакомые, десятками готовы записаться в экипаж, если Джек примет командование. Если он согласится, мы можем отплыть, как только все закончится, особенно если обойдется без тюрьмы. Заставь его согласиться, дорогая.

— А почему ты не спросил его сам, Стивен? Почему не рассказал?

— Ну, — замялся он, уставившись на яйца, — в первую очередь, не было времени. Я же уезжал. И в целом мне неловко, видишь ли. Роль deus ex machina ^[48] совершенно не по мне. У тебя это лучше выйдет. Если Джек начнет напирать, объясни, что никаких обязательств у него передо мной нет: один предоставляет средства, другой — навыки. Я не проведу корабль даже по луже и не смогу атаковать даже лодку. И, разумеется, я никогда не выйду в море с другим капитаном. Пожалуйста, скажи ему, что я надеюсь заглянуть вечером, чтобы услышать его согласие. А сейчас мне пора, с Божьей помощью. Запомни: нельзя говорить "приватир" или "корсар", только "капер" или "частный военный корабль".

Стивен заметил, как из дверей дома сэра Джозефа на Шефердс-маркет вышел полковник Уоррен, сел в осевшую под его весом двуколку и уехал. Полковник стал новым представителем Конной гвардии в Комитете — необычно полный сил, активный, умный человек.

Но Стивен не хотел попадать ему на заметку и поэтому несколько минут прогуливался. Когда он все же позвонил в дверь, то обнаружил своего друга чрезвычайно угрюмым.

— Такими темпами, — поделился сэр Джозеф, — я скоро буду подозревать лорда Ливерпуля и половину кабинета министров в государственной измене. Есть совершенно необъяснимые противоречия... Сам Цербер сошел бы с ума... Хотелось бы мне, чтобы это дело разрешилось хотя бы вполовину так просто, как ваше. — Он открыл ящик стола. — Вот ваши каперские патенты против Франции, Голландии, Итальянской и Лигурийской республик, Соединенных Штатов Америки, Папенбурга и еще полдюжины сверху. Они вас ждут еще со среды.

— Да благословит вас Господь, дорогой Блейн! Я безмерно благодарен. Собирался заглянуть в среду, но Лондон я проезжал в два часа ночи по пути в городок Бери. Пришлось повидать всех важных людей в королевстве, которые хоть сколь-нибудь хорошо ко мне относятся.

— Если вы ездили в интересах Обри, а это без сомнения так, то могли бы сэкономить деньги на найм экипажа. В этой стране нельзя больше подкупать судей или провоцировать их на подкуп, или убеждать, а тем более им приказывать. Есть одно-единственное исключение, о котором я вам уже рассказывал: если судья одновременно еще и член кабинета министров, как в случае с лордом Квинборо, он по определению должен прислушиваться к политическим пожеланиям коллег. Ваше имя уже озвучено как идеальное для полностью неофициальных контактов с чилийцами и возможно с перуанцами, на которые руководство возлагает очень большие надежды. Подчеркивалось, что вы свободно говорите по-испански, что вы проверенный сотрудник разведки на идеально подходящем корабле с идеально подходящим предлогом для присутствия в тех водах. Вы, как католик, будете иметь дело с католиками, и многие из них тоже ирландцы или наполовину ирландцы, как, например, младший О'Хиггинс. Эти качества, вместе с вашим значительным личным богатством, сыграли решающую роль. Закрытое собрание пришло в восторг и потирало свои коллективные руки. Но некий джентльмен заметил, что, несмотря на все ваши добродетели, вы ни за что не отправитесь в экспедицию, если кораблем не будет командовать Обри. Поскольку это дело важное, думаю, о тюремном заключении можете не беспокоиться.

Сэр Джозеф посмотрел на часы и уточнил:

— Если вы хотите присутствовать на оглашении приговора, то нужно поспешить.

— Не хочу. Мне кажется, что зеваки в таких делах неуместны. Но я позволил себе вольность попросить прислать сюда сообщение.

— Отлично. Но я боюсь, что приговор вас ошеломит. Квинборо, может, и не отправит его в тюрьму, но выплеснет свой яд каким-нибудь другим путем. Очень зловредное дело, знаете ли. Остальных освободили под обязательство явки, а Обри один сидит в тюрьме. Конечно, здесь есть политическая подоплека, уничтожение радикалов. С теми, чьи политические страсти направлены в эту сторону, всё ясно. Но налицо и какой-то скрытый злой умысел — вся эта ненависть против вашего друга...

— Прошу прощения, сэр, — прервала их миссис Бэрлоу, — записка доктору Мэтьюрину.

— Прошу, прочтите, — попросил сэр Джозеф.

— Позорный столб, — жестко и холодно прочитал Стивен, — штраф и позорный столб. Штраф две с половиной тысячи фунтов, и час (между полуднем и двумя часами) у позорного столба напротив Биржи в Сити.

— Этого-то я и опасался, — произнес Блейн после долгого молчания. — Скажите, Мэтьюрин, вы когда-нибудь видели, как это происходит в Англии?

— Не доводилось.

— Дельце иногда может быть весьма кровавым. Титуса Оутса чуть не забили до смерти, а многих покалечили. Однажды я видел, как человеку камнем выбили глаз. Поскольку в этом деле имеется личная злоба некоторых персон, я бы посоветовал нанять парочку охранников. Пратт знает, где таких найти, даже сможет нанять их для вас.

— Немедленно пошлю за ним, благодарю за предупреждение, Блейн. А скажите, что вы думаете о леди Хертфорд?

— С какой стороны? Физической, моральной, социальной?

— С точки зрения воспрепятствования тому, чтобы имя Джека Обри вычеркнули из капитанского списка. Миссис Фицгерберт посоветовала мне обратиться к ней.