Кровь баронов (ЛП)

Мансбург пожал плечами и, сунув в руки Освальда письмо Иеклейна, быстро проговорил ему:

—　Вернувшись в крестьянский лагерь, отдай Иеклейну это письмо; оно будет служить тебе пропуском. Скажи, что на обмен согласны, и чтобы он принял нужные меры. Ступай через ворота, ведущие в город. Вот тебе ключ. Ты отдашь ему письмо, которое я приготовил на всякий случай, чтобы официально предложить ему обмен. Ступай скорее.

—　Подожди, подожди,　— закричала Маргарита удалявшемуся воину.　— Сними прежде оковы с рыцаря.

Освальд воспользовался случаем, когда Мансбург говорил с Маргаритой, и отдал рыцарю записку, которую сенешаль только что передал ему.

—　Прочитайте эту бумагу,　— прошептал он,　— и медлите как можно дольше, чтобы я успел прислать вам помощь.

Он тотчас удалился, унося цепи, звук которых потрясал графиню до глубины души.

Пока Маргарита обменивалась несколькими словами с Мансбургом, Флориан пробежал письмо Иеклейна, тайный смысл которого не трудно было понять.

—　Рыцарь Гейерсберг,　— сказал сенешаль подходя к Флориану,　— мне искренне жаль, что я не знал прежде, что вы находитесь в числе пленников. Я позаботился бы, поверьте мне, чтобы с вами обращались с должным почтением, как с давнишним другом благородной графини Гельфенштейн.

—　Флориан,　— прервала Маргарита в нетерпении от торжественного красноречия графа,　— мой муж похищен вашими храбрыми ландскнехтами у Сары. Зная, что вы в Вейнсберге, они держат его заложником. Графу Мансбургу пришла добрая мысль предложить им обменять вас на Людвига. Для этого нужно, чтобы вы сами написали вашему подчиненному, что вы согласны на обмен, предлагаемый графом Мансбургом, и обмен произойдет на равном расстоянии от обоих лагерей.

Флориан молчал опустив голову на руки.

Возмущенный коварством сенешаля, он хотел назвать его подлецом, но это могло всех погубить; граф сбросил бы маску и овладел бы замком Маргариты.

Нужно было дождаться возвращения Освальда или, по крайней мере, дать время графине приготовиться к защите.

Подавляя свой гнев, Флориан не смел взглянуть на графа, боясь, что тот по выражению его глаз узнает, что ему известны его планы.

—　Вы не отвечаете, Флориан?　— спросила наконец Маргарита, удивленная его молчанием.

—　Я не могу согласиться на эту сделку,　— сказал Флориан и, сделав над собой усилие, спокойно посмотрел на Мансбурга.

—　О, Боже мой, почему же?　— спросила Маргарита.

—　Графиня справедливо удивляется,　— возразил сенешаль.　— Какую причину имеете вы не соглашаться на такое выгодное предложение?

—　Причину!　— вскричал Флориан, готовый высказать все.

—　Ну что же?　— произнес Мансбург.

—　Здесь какое-то недоразумение, но оно рассеется при объяснении,　— сказала графиня.　— Умоляю вас, Флориан, скажите нам откровенно, что вас удерживает!

—　Я не могу сказать,　— прошептал он.

—　Я догадываюсь,　— сказал сенешаль, подозревая, что рыцарь не доверяет ему и, желая вывести его из себя, чтобы узнать причину.　— Осаждающих в пятьдесят раз больше, чем защитников замка… Господин Гейерсберг знает это отлично…

—　Так что же?　— спросила графиня.

—　Он надеется, что при первом нападении, завтра, может быть, замок будет взят и мятежникам не нужно будет выкупать его свободу, отдавая нам Гельфенштейна.

—　О! Я слишком хорошо знаю благородное сердце Флориана, чтобы считать его способным на такой расчет,　— вскричала графиня.

—　Благодарю, Маргарита, благодарю,　— прошептал Флориан,　— если бы вы могли навсегда сохранить это доверие ко мне.

—　Увы, графиня,　— лукаво сказал Мансбург,　— вы, как все женщины, судите по своему сердцу. Вы не постигаете, как действует дух партии и фанатизм. Рыцарь уже пожертвовал для своих безумных мечтаний своим титулом, друзьями, семейством, честью, наконец,　— всем, даже привязанностью к матери, даже любовью к вам.

—　Флориан!　— вскричала графиня.　— Неужели это правда, неужели слепое увлечение — единственная причина вашего отказа?

—　Если это не так,　— прибавил граф,　— если я ошибся, рыцарю стоит сказать слово, чтобы опровергнуть мое мнение, пускай он объяснит настоящую причину своего отказа.

Жестокая борьба происходила в сердце Флориана. Понимая хорошо тактику сенешаля, он не мог решиться взять не себя гнусную роль, которую его молчание и отказ заставляли его играть в глазах Маргариты.

—　Флориан, умоляю вас, отвечайте нам,　— сказала графиня, схватив его за руку.

При звуке этого милого ему голоса, умолявшего его, рыцарь едва не изменил себе.

—　Граф Мансбург, вы…

Он вдруг остановился, заметив, какая торжествующая радость блеснула в глазах сенешаля, который думал, что сейчас обнаружится истина.

—　Что?　— спросил он.

—　Граф Мансбург, вы человек проницательный,　— сказал Флориан, овладев собой.　— Вы угадали истину.

Для любящей женщины не существует ничего, кроме того, кого она любит. Когда близкая опасность угрожает любимому существу, она не в состоянии допустить, что на свете могут существовать причины, которые по своей важности равняются жизни ее мужа.

Как не велика была любовь Маргариты к Флориану, но она не могла скрыть печали и негодования, причиненных ей ответом рыцаря.

Видя, как терзает Флориана печаль графини, Мансбург поднялся и спросил, согласен ли он, наконец, написать письмо или сказать настоящую причину отказа.

—　Не говорил ли я вам, графиня?　— добавил Мансбург.　— Понимаете ли вы, наконец, печальное влияние фанатизма?.. Рыцарь, кажется, любил вас. Он знает, что отказ его разбивает ваше сердце и подвергает вашего супруга мучительной смерти… потому что граф Гельфенштейн умрет в ужасных пытках.

—　Граф,　— вскричал Флориан,　— клянусь Богом, я буду беспощаден, если нам придется встретиться когда-нибудь с мечами в руках.

—　Я не боюсь ваших угроз, рыцарь,　— отвечал Георг презрительно.　— Если вы в самом деле желаете драться, в чем я сомневаюсь, то почему же на соглашаетесь на обмен? Через час вы были бы у ваших и могли бы принять участие в битве, которая должна начаться; но я думаю, что в глубине души вы предпочитаете остаться здесь и хвастаться перед дамами, чем драться с мужественными и храбрыми рыцарями.

—　Вы тоже так думаете, Маргарита?　— спросил Флориан с горечью.

—　О нет, Флориан,　— вскричала молодая женщина,　— я знаю вашу храбрость, и…

—　Время идет, графиня,　— прервал сенешаль.　— Посланнику крестьян некогда дожидаться более… Вы свидетельница, что я сделал все, что мог…

Его прервало появление слуги графини, который вошел запыхавшись.

—　Что такое?　— спросила она с беспокойством.

—　Господин барон Вайблинген прислал меня предупредить ваше сиятельство и господина сенешаля, что неприятель проник изменой в город и идет на замок.

—　Боже мой! Боже мой!　— вскричала Маргарита.

—　Бить в набат!　— сказал сенешаль.　— Скажи барону, чтобы опустил все решетки, заперли все ворота… Через минуту я приду к нему. Да скажи моему оруженосцу, чтобы он скорее принес мое оружие. Ступай!

Слуга побежал.

—　Разве я ошибся, графиня?　— сказал сенешаль.　— Вот и нападение, которое я предвидел и которого дожидался Гейерсберг. Если бы я стал долее откладывать наказание изменника, я сам изменил бы моему долгу в отношении швабского союза. Вас отведут на вал, рыцарь, и ваша казнь…

—　О, Бога ради, позвольте мне еще раз попытаться,　— прервала его Маргарита.　— Флориан, сжальтесь надо мной… Ваша смерть послужит сигналом казни графа… Напишите, умоляю вас!

Бедная женщина орошала слезами руки Флориана.

—　Вы раздираете мое сердце,　— прошептала она. В эту минуту дверь снова отворилась. Паж вбежал к графине.

—　Господин Вейлер прислал меня сказать вашему сиятельству, что отряд ландскнехтов напал на форпосты. Это, кажется, Черная Шайка Флориана Гейера. Господин Вейлер спрашивает приказаний.

—　Приказывайте за меня, граф,　— сказала растерянная графиня.　— Я передаю вам всю власть на время осады замка. Флориан, друг мой, брат мой,　— продолжала она, возвращаясь к нему, пока сенешаль наскоро отдавал приказания пажу,　— еще есть время, спасите графа, я у ног ваших прошу, сжальтесь надо мной. Именем вашей прежней любви, именем вашей матери умоляю, спасите моего мужа!