Князь Рюрик

Стоп! Надо искать нужного человека в окружении этих бояр и купцов. Может, кто-то, каким-то образом, по какой-либо причине сможет быть полезен ему… И тут Сваруна как озарило: имеется у него на крючке ростовщик Чурила, родственник боярина Боеслава. Полтора года назад приходил к нему, Сваруну, этот Чурила и слёзно просил выручить, дать взаймы пятьдесят гривен, спасти от разорения. Удивился тогда Сварун, что не к родне пошёл ростовщик, а к нему заявился, спросил:

   — А что, Боеслав вконец обнищал? Что-то я об этом не слышал.

   — Поссорился я с ним. Одна надежда на тебя. Помоги по старой дружбе. Я ведь когда-то тебя выручал…

Было такое. Пособил однажды ему этот простоватый и мягкий характером человек, не к своей выгоде, а просто по велению доброй души своей. Не забыл этого Сварун и тоже поддержал Чурилу. И когда срок уплаты долга давно прошёл, не стал требовать возврата. Но теперь сами обстоятельства требовали серьёзного разговора с этим самым Чурилой.

Сварун не стал откладывать встречу с должником в долгий ящик и сам направился в его дом. Дом у Чурилы был справный: на кирпичной подошве, с окнами, закрытыми не бычьими пузырями, как у большинства жителей города, а разноцветными стёклами, с высоким крыльцом и деревянной крышей.

В просторном помещении его встретила орава детишек. За длинным столом орава заканчивала обедать. Самого дома не было.

   — Он у соседей, — кланяясь, говорила опрятно одетая хозяйка, подолом отирая скамейку. — Садись, господин, обожди малость. Скоренько сбегаю, позову супруга.

И — детишкам:

   — Кыш на улицу!

Те быстро выкатились в дверь.

Чурила явился скоро. Невысокий, кругленький, с женским задом и узкими плечами. Он улыбнулся широким лицом и проговорил радостно:

   — Как я рад видеть своего благодетеля у себя в доме! Сейчас жена поставит угощение. Чем богаты, тем и рады!

   — Садись, Чурила, разговор есть, — сурово прервал его Сварун. — Ты о долге-то своём помнишь?

   — Как же, как же! — закивал головой тот. — Разве можно забыть!

   — Полгода прошло, как должен отдать. Почему не несёшь?

   — Большую прибыль жду от купцов, что торгуют с Византией. Ссудил я им большую сумму, резу хорошую получу. Как появятся, так сразу отдам!

   — Не знаю, не знаю. Мне сейчас деньги нужны. Так что вынь да и положь!

   — Батюшка милосердный, отец родной, подожди немного! Вот-вот заявятся купцы, со дня на день жду. Чего-то задержались в дороге. Да ведь пути-дороги длинные, и по морю плыть, и по рекам, и по суше добираться. Сам понимаешь, где-то застряли, задержались. Уж подожди чуть-чуть!

   — Не могу. Совсем не могу ждать. Нож к горлу приставили иноземцы, требуют больших денег. Тебя пожалеть, самому пропасть. Так что доставай где угодно, а долг верни! Возвертай!

Чурила упал на колени, стал хватать тёплыми, мягкими ладонями костлявые ноги купца, говорил сквозь слёзы:

   — Да нечем отдавать-то! Ничего у меня не осталось! Сам пока с хлеба на воду перебиваюсь! Жду большой прибыли, ради этого и терплю лишения! Как прибудут купцы, с тобой рассчитаюсь, другим отдам и заживу сам славно. Ну погоди немного, отец родной, совсем-совсем чуточку! Прошу тебя, умоляю!

   — Нет, Чурила, не буду ждать. Коли сегодня не отдашь, завтра поведу тебя на суд княжеский. Буду обвинять тебя в злостной несостоятельности. Найду свидетелей, которые видели тебя пьяным…

   — Да я не пью совсем!

   — Неважно! Главное, люди скажут князю, что ты пропойца и выпивоха, прокутил своё богатство и то, что я дал в долг тебе, тоже по ветру пустил. А знаешь, какое наказание за злостную несостоятельность?

   — Благодетель, не погуби! Пожалей меня и моих детушек! Они-то в чём виноваты?

   — Ни в чём, Чурила. Только пойдёшь ты в рабство. И не к себе я тебя возьму холопом, а продам на сторону. И деточки твои по миру пойдут просить милостыню!

   — Отец родной! — начал было снова Чурила, но взглянул в иссушенное лицо и узкие глаза с леденящим взглядом Сваруна, поперхнулся и замолк. Он понял, что просить этого человека бесполезно, и, сев на пол, заплакал горько навзрыд.

Сварун дал ему выплакаться. Потом тихо, как бы про себя стал говорить:

   — Считаешь ты меня, Чурила, человеком жестоким и беспощадным. Но на самом деле я не такой. Жалко мне тебя губить. Жена у тебя хорошая, работящая, вон в избе какая чистота и порядок и деточки у тебя замечательные.

Чурила перестал плакать, навострил слух. Пытался понять, куда клонит свой разговор купец.

   — И мог бы я тебя выручить, если бы ты мне тоже помог, сделал небольшое одолжение…

   — Я на всё готов, — встрепенулся Чурила, ещё не веря, что сможет выпутаться из безнадёжного положения.

   — Сущий пустяк сделать надо, — продолжал Сварун. — Всего-то навсего пойти к боярину Боеславу и попросить взять к себе в ездовые…

   — Так ездовым я никогда не служил…

   — Ничего, придётся. Объяснишь ему, своему родственнику, что вконец разорился, семья голодной сидит, и хочешь ты на хлебушко заработать у него.

   — Та-а-ак… А что дальше делать?

   — А дальше вот что. Известно мне, что боярин Боеслав поддерживает тайную связь с бывшим посадником Вадимом, который скрывается где-то в лесах. И надо тебе любыми способами и средствами узнать местонахождение Вадима.

   — Да как я узнаю? Кто мне об этом скажет?

   — А ты подумай, прикинь своим умишком. Он у тебя неплохо работает. Поступишь на службу к боярину, покрутишься среди его возчиков, повыведываешь, куда они ездят, какие задания боярина выполняют. Так, как бы между прочим, будешь интересоваться, не с умыслом, а для поддержания разговора. Может, кто-то проговорится, что ездит в лес. И сразу ко мне. Получу от тебя известие о местонахождении Вадима, весь твой долг прощу и на твоих глазах дощечку с записями сожгу. А? Разве не стоит ради такого прибытка похлопотать?

Чурила сидел, раскинув в разные стороны по полу ноги и прислонившись спиной к скамейке, думал. Потом сказал:

   — Но ведь я боярина Боеслава под топор подведу.

   — Жалеешь? А он тебя пожалел, когда ты у него в долг просил?

   — Не просил я у него. Просто поссорились мы тогда…

   — Всё равно. Разве бы он тебя выручил? Нет. А я тебе ссудил хорошую сумму. И сейчас готов простить весь долг. Ну так как?

Чурила вздохнул, пошевелился, тяжело вздохнул, ответил:

   — А куда деваться? Нет у меня другого выхода. Пойду наниматься…

   — Вот и прекрасно. — Сварун встал и направился к двери. — И побыстрее спроворь, а за мной благодарность не задержится.

И ушёл из избы.

Долго ещё сидел Чурила на полу, думал. Был он удивительно уживчивого характера. Ни с кем не ссорился, всем старался угодить, все его любили и уважали, в семье у него был лад и спокойствие. И вот теперь обрушилось на него такое… Он вздохнул, медленно встал, вышел и побрёл из дома. Детишки играли во дворе, на него не обратили внимания, а жена, видно, соседей отправилась навестить. Ну и хорошо, меньше будет расспросов, куда он пойдёт.

А он наладил прямо к боярину, родственнику своему.

Был боярин высок ростом, грузен, с лицом крупным, голосом звучным, как труба. Но при столь представительном виде был он ленивым и необязательным человеком, удивительно, что Вадим держал его близко к себе. Как-то Чурила попенял ему на неисполнение обещанного, так тот выгнал его со двора. Как-то примет сегодня?..

Но Боеслав оказался незлопамятным человеком.

Он пригласил его отобедать, разузнал о семье, делах. И Чуриле после этого стало стыдно, что он может навредить человеку, который так хорошо принял его, но обратного пути у него не было.

   — Пришёл я к тебе с просьбой, Боеслав, — сказал … он, когда было покончено с вежливыми расспросами. — За помощью пришёл к тебе.

   — Я так и подумал. С чем же ещё ты ко мне придёшь? Сколько тебе гривен требуется?

   — Нет, взаймы не прошу. И так кругом в долгах как в шелках. Прими меня на работу к себе.