Воины бури (ЛП)

— Это монахи, господин, — встревоженно вымолвил он.

— Хочешь, чтобы враг надругался над твоими послушниками?

— Упаси Господь, нет!

— Это стена из черепов, — пояснил я. — Мертвые защитят живых.

Стиорра, закутавшись в черное, произнесла странные заклинания над каждым из шестидесяти трех стражников. Затем вывела на черепах странный и незнакомый мне символ. Простой завиток из мокрой сажи, но Хенгист, завидев завиток и услышав заклинания, ужаснулся, что языческая магия может оказаться слишком сильной для его шаткой веры. Мне почти стало его жаль, ведь он пытался сохранить свою религию в окружении язычников. Ближайшими полями владели норманны, которые поклонялись Тору и Одину, приносили жертвоприношения старым богам и не питали симпатии к распятому мученику Хенгиста.

— Удивительно, как они тебя не убили, — сказал я ему.

— Язычники? — он пожал плечами. — Кое-кто хотел, но главный ярл тут Гейр, — он кивнул на юг, показав, где именно находятся земли Гейра, — его жена смертельно заболела, господин, и он привел её к нам. Потребовал упросить нашего Господа её спасти. Что в милости своей Господь и сделал. — перекрестился аббат.

— И как вы ее спасли? — спросил я. — Молитвами?

— Само собой, господин, а еще проткнули ей ягодицы стрелой святой Беги.

— Вы проткнули ей задницу? — удивился я.

Он кивнул.

— Святая Бега защищала свою обитель стрелами, но не стремилась убивать. Лишь отпугивала злодеев. Она всегда говорила, что её стрелы направляет сам Господь. Нам посчастливилось раздобыть одну из её стрел.

— Господь подстреливал мерзавцев в зад?

— Да, господин.

— И теперь вы живете под защитой Гейра?

— Да, господин, благодаря святой Беге и её священным стрелам.

— А где теперь Гейр?

— Присоединился к Рагналлу, господин.

— Есть ли у тебя вести о Рагналле или Гейре?

— Никаких, господин.

Я и не ждал никаких вестей. Кумбраланд находился слишком далеко, и то, что Гейр счел нужным перейти холмы и присоединиться к Рагналлу, настораживало. 
— Почему он отправился к ярлу Рагналлу? — спросил я монаха.

Аббат Хенгист поежился, рука его дрогнула, словно он намеревался перекреститься.

— Он был напуган, господин! — встревоженно посмотрел на меня монах. — Ярл Рагналл дал знать, что вырежет всех до единого, если они к нему не присоединятся, — аббат перекрестился и закрыл глаза. — Они и ушли, господин! Каждый землевладелец, кто был при оружии. Они его боятся. Я слышал, что ярл Рагналл ненавидит христиан!

— Ненавидит.

— Храни нас Господь, — прошептал он.

Выходит, Рагналл правил людьми только страхом. Так будет продолжаться, пока ему сопутствует успех, и на мгновение меня пронзил укор совести при мысли о том, что его войско сотворит с Мерсией. Норманны будут резать, жечь и уничтожать, всех и вся вне защиты бургов, Этельфлед же должна вторгнуться в Нортумбрию. Она защищает Мерсию, когда следует напасть на Нортумбрию. Нельзя избавить дом от нашествия ос, прихлопывая их по одной, придется отыскать гнездо и выкурить оттуда. Я был потомком Иды Несущего Огонь, и в точности как он принес огонь из-за моря, я пронесу огонь и по холмам.

На следующее утро мы отбыли.

Предстояло тяжелое путешествие по суровому краю. Неподалеку от Кайр Лигвалида мы нашли трех пони и мула, но ни одной лошади. На одном из пони поехала Стиорра вместе с дочерью, остальные же шли пешком и несли кольчуги, оружие, провизию и щиты. Воду мы пили из горных ручьев, на ужин резали овец, поджаривая туши над жалкими кострами из папоротника и дрока. Мы привыкли выступать на войну верхом или на кораблях, и наши сапоги не годились для подобного путешествия. Уже на второй день острые камни грозили изодрать в клочья сапоги. Я приказал идти босиком и приберечь сапоги для битвы. Шли мы теперь медленней, поскольку люди хромали и спотыкались.

В этом краю не было удобных римских дорог, показывающих путь, лишь козьи тропки, овечьи дорожки, да северный ветер с дождем, свирепо налетающий порывами. Первые две ночи негде было укрыться, еда была скудной, но на третий мы спустились в плодородную долину, где нас приютили в богатой усадьбе. За нашим прибытием наблюдали женщина с двумя пожилыми слугами. Нас насчитывалось триста пятьдесят человек, все при оружии, и женщина широко распахнула ворота в частоколе, показывая, что не сопротивляется. Седовласая, с горделивой осанкой и голубыми глазами, она оказалась хозяйкой большого дома, двух амбаров и вонючего хлева.

— Мой муж в отлучке, — поприветствовала она нас.

— Отправился к Рагналлу? — спросил я.

— Да, к ярлу Рагналлу, — сказала она, и похоже, с неодобрением.

— И сколько людей взял?

— Шестнадцать. А вы кто такие?

— Нас вызвал ярл Рагналл, — уклончиво заявил я.

— Я слышала, что ему потребовались новые воины, — презрительно отозвалась она.

— Хозяйка, — спросил я, заинтригованный ее тоном, — что ты слышала?

— Ньялл тебе расскажет, — ответила она. — Ты, наверное, собираешься меня ограбить?

— Я заплачу за всё, что мы возьмем.

— Но мы всё равно будем голодать. Я не смогу накормить людей серебром.

Ньялл оказался одним из шестнадцати воинов, что отправились на юг, к армии Рагналла. При Эдс-Байриге он потерял правую руку и вернулся в одинокую долину, где ковырял несколько скудных наделов. Той ночью Ньялл пришел в зал — угрюмый мужчина с рыжей бородой, перевязанным обрубком руки и тощей злой женой. Мои люди ужинали в большом амбаре с тремя свиньями и двумя козами. Лифа, хозяйка усадьбы в отсутствие мужа, настояла, чтобы мы присоединились к ней в зале, где она подала мясо, кашу, хлеб и эль.

— У нас есть арфист, — поведала она, — но он отправился на юг вместе с мужем.

— И уже не вернется, — прокомментировал Ньялл.

— Погиб, — пояснила Лифа. — Ну что за изверги убивают арфистов?

— Я был там, — мрачно произнес Ньялл, — и видел, как копьё пронзило ему спину.

— Так расскажи, Ньялл, что с тобой случилось, — властно приказала хозяйка, — расскажи этим людям, с каким врагом они столкнутся.

— С Утредом, — прорычал Ньялл.

— Я слыхал о нем, — произнёс я.

— Но не сражался с ним, — заявил Ньялл и обиженно глянул на меня.

— И то правда, — я налил ему эля, — так что же произошло?

— С ним была ведьма, она ему помогала, — сказал Ньялл и прикоснулся к молоту, свисающему с шеи, — колдунья.

— Никогда о таком не слышал.

— Мерсийская ведьма. Её зовут Этельфлед.

— А Этельфлед разве ведьма? — вступил в разговор Финан.

— А как еще ей удается править Мерсией? — раздосадованно спросил Ньялл. — Или ты думаешь, женщина может властвовать без помощи колдовства?

— Так что же произошло? — спросил Сигтрюгр.

Мы уговорили его рассказать всю историю. Он утверждал, что Рагналл загнал нас в ловушку в Честере, хотя и не смог вспомнить название этого города, только то, что это место окружали каменные стены, построенные, по его мнению, духами, повинующимися Этельфлед.

— Но они все равно оказались в этом городе в ловушке, — сказал он, — и ярл заявил, что будет удерживать их там, пока не захватит остальную Мерсию. Но ведьма наслала бурю, и верхом на утреннем ветре явился Утред.

— Верхом на ветре?

— Он явился вместе с бурей. Их была целая орда, но Утред во главе. У него был меч из огня и щит изо льда. Он явился вместе с раскатами грома.

— А ярл Рагналл? — спросил я.

— Жив, — Ньялл пожал плечами, — у него по-прежнему есть армия, но есть она и у Утреда.

Ньялл знал немного, потому что был из тех, кого захватили в Эдс-Байриге и отпустили, отрубив руку. И он пошел домой, сказал он, но затем добавил еще немного новостей:

— Ярл, может, и мертв, насколько я знаю. Но собирался грабить Мерсию, пока его собственная ведьма творит свою ворожбу.

— Его собственная ведьма?

Ньялл снова коснулся молота.

— А как еще бороться с колдуньей? Конечно, при помощи другой колдуньи. И ярл нашел одну очень могущественную! Старая карга, что возрождает мертвых.