Зулус Чака. Возвышение зулусской империи

Чака был в очень благодушном настроении и долго беседовал с матерью и другими представительницами королевского дома. Он подарил по пятьсот голов скота своим теткам и «сводным матерям», управлявшим военными краалями, щедро наградил и остальных жен отца. Нанди стала обладательницей стада в несколько тысяч голов. Кроме того, Чака принял меры к сооружению для нее большого королевского крааля в Эмкиндипи – на полпути между современным Мелмотом и рекой Умлатузи, неподалеку от Мфуло.

Нанди сказала о своем сыне:

– Все, что мой огонек обещал мне, когда был еще пастушонком, сбылось. В те дни только Пампата верила в него. Что до меня, то я мечтала лишь о том, чтобы мы все жили в одном хорошем краале.

Ей казалось, что наступил благоприятный момент для того, чтобы вновь заговорить с Чакой о женитьбе. Но он, как обычно, отшутился, боясь обидеть ее правдой. А правда состояла в том, что он решил не жениться. Нанди очень огорчилась, а затем рассердилась и стала отчитывать Чаку, особенно после того, как он намекнул, что ему пора войти в свой гарем.

– Итак, у тебя будут только наложницы, но не жены, и никто из твоих детей не станет законным наследником, – сказала она.

– Нет, мама, детей не будет, – мягко возразил Чака.

Нанди желала, чтоб сын женился, и так как он продолжал уклоняться от разговоров на эту тему, расстроилась еще больше и осыпала его упреками.

На торжествах присутствовала Мкаби – первая жена Сензангаконы, мать Номзинтланги, принцессы королевского дома зулусов. Мкаби и четвертая жена Сензангаконы – Лангазана[98] – стояли во главе военного крааля Иси‑Клебо.

Представительницы королевского дома зулусов играли большую роль в совете при верховном вожде и в управлении страной. Во времена Чаки они занимали гораздо более высокое положение, чем его младшие братья и другие мужчины из той же семьи.

Отец Ндженгабанту Эма‑Бомвини рассказывал ему про церемониальный марш женских полков. С маленькими щитами и палками в руках, почти совершенно нагие, девушки являли собой замечательное сочетание воинской четкости с блеском естественной красоты. Зрители встретили их появление на поле для парадов возгласами восхищения. Но затем все умолкли, чтобы не мешать девушкам петь. На Чаку зрелище произвело большое впечатление, в глазах его зажегся радостный огонек. Парад как бы увенчал одержанную им победу, он почувствовал себя подлинным королем. Находясь в благодушном настроении, он решил наградить воинов за их великие усилия, ослабив (но на очень ограниченный срок) суровый воинский устав и моральный кодекс. С хитрой улыбкой он обошел ряды воинов, голодными глазами смотревших на девушек, и обратился к ним со следующими словами:

– За то, что вы хорошо сражались и по доброте своего сердца, я решил сделать вам уступку, чтобы отметить праздник великой победы. Вся дивизия Изим‑похло (Холостяков) распускается на трое суток. После этого она вновь приступит к несению службы, и наступит черед Белебеле («Вечные заботы»)[99]. Женские полки освобождаются от службы на шесть дней. На это время ослабляется действие запретов. Воины могут сома (иметь нормальные половые сношения) с любыми девушками по своему выбору, но я желаю все же, чтобы они проявляли сдержанность. Во всех случаях, когда девушка потеряет невинность, виновный должен будет уплатить ее отцу возмещение в размере двух голов скота, а если дело дойдет до беременности – трех коров, чтобы обеспечить мать и ребенка. Если в дальнейшем воин получит разрешение жениться, штраф ни в коем случае не может быть зачтен как приданое, а должен рассматриваться как наказание за недостаток сдержанности. Кроме того, как только истечет льготный срок, снова вступит в действие прежний суровый закон, всякое отступление от которого, как и прежде, повлечет за собой казнь обоих правонарушителей. Дивизия Холостяков и все женские полки распускаются. Я сказал.

– Байете! – заревели пять тысяч обрадованных воинов. Дивизия Холостяков растаяла с удивительной быстротой.

Воины спешили расстаться с оружием, а девушки не отставали от них и немедленно отнесли в свои временные жилища щиты и палки. Это было почти все, от чего они могли освободиться, ибо «обмундирование» их легко было спрятать в одной руке.

Дисциплина и самоконтроль, даже при проведении столь деликатной и рискованной операции, стояли в зулусской армии на такой высоте, а техника половых сношений среди нгуни достигла такой виртуозности, что среди девушек были лишь незначительные потери. Они выявились во время очередного ежемесячного осмотра, и виновные внесли установленный штраф.

Впервые со времен своего детства Чака почувствовал, что может позволить себе развлечься. Он стал верховным вождем нгуни, и никто не мог поколебать его положение. У него было несколько сот девушек ум‑длункулу, которых он еще не трогал. Чака называл их «сестрами» и употреблял этот эвфемизм до конца дней своих. Теперь он решил, что пора ему войти в гарем. Он показал воинам хороший пример безбрачия, но после того, как разрешил им предаться удовольствиям, натура его потребовала, чтобы он опередил и превзошел их в сфере Венеры, как уже сделал это в сфере Марса.

Пампата неизменно поддерживала все разумные желания Чаки и способствовала их осуществлению, чем и укрепляла свое сильное влияние на него. И когда он спросил:

– Ты не будешь ревновать, Пампата? Она ответила:

– Нет, мой повелитель. Твое удовольствие – мое удовольствие.

При этом она, как говорят, дала ему для укрепления сил мазь, пахнувшую ароматическими листьями мпепо и действовавшую как афродизиак.

«Свадебным» дворцом Чаке послужила большая королевская хижина, имевшая форму пчелиного улья. Диаметр сот составлял около тридцати футов, максимальная высота – около двадцати. Крышу поддерживала дюжина толстых столбов, которые в то же время увеличивали прочность и без того крепкого остова из жердей. Остов был покрыт слоем тростника и травы. Толщина его по краям хижины составляла около четырех дюймов, а максимальной глубины, примерно в фут, он достигал в верхней части куполообразной крыши. Чака отобрал пятьдесят особенно нравившихся ему девушек и вошел с ними в хижину. Он знал каждую по имени, знал, откуда она родом. Утром он предупредил их, что вечером начнется массовый медовый месяц, а тех, кто в это время отдавал обычную дань месяцу, заменил другими.

Чака первым вошел в хижину и уселся на нескольких слоях каросс, расстеленных на полу в правой и центральной частях хижины. Пятьдесят девушек вереницей последовали за ним н в свою очередь уселись, образовав двойной полукруг вдоль стен левой части хижины. Чака находился прямо против них, примерно на середине расстояния между дверью и задней частью хижины, настолько близко от стены, чтобы голова его почти касалась ее, если он откинется, вытянув ноги, в направлении очага в центре хижины.

Угощая девушек пивом и развлекая шутками и прибаутками, Чака вскоре развеселил их, что он умел (когда хотел), как никто. Затем Чака сделал свой первый выбор. Он пал на Гиджиму, что означает «Беги» или «Торопись». Она принадлежала к клану Сибийя. Когда Чака сказал: «Беги», – чтоб она прибежала к нему на ложе, все, кто был при этом, одобрили возгласами шутку и оказанную девушке честь.

Нгуни не целуются, вернее, не целовались до того, как вступили в контакт с европейской цивилизацией. Однако они обладали глубоким знанием физиологии женщины, которое передавалось им старшими во время и после совершения обрядов, связанных с достижением зрелости. Мужчины были подлинными мастерами деликатного искусства возбуждать женщин в любовной игре. Мужья нгуни предоставляли своим женам по отдельной хижине и навещали их более или менее поочередно. Однако вожди порою не считались с этим обычаем и принимали жен в большой хижине совета. Иногда одновременно являлись несколько жен. Наложниц – они не имели никаких прав, но тщательно охранялись как королевская собственность – неизменно вызывали поодиночке или группами в хижину вождя, ибо они не имели собственных жилищ. Впоследствии их отдавали в жены особо отличившимся подданным; в качестве компенсации за несколько сомнительную девственность они приносили мужьям ореол близости с самим королем.