Янтарная комната (ЛП)

Это была гонка со временем. Разборку Янтарной комнаты почти закончили, резьбу и мозаику прикрепили на новые деревянные панели, готовые ящики стояли в столярной мастерской, из Щецина до Мемеля комнату собирались доставить на корабле с вместительным трюмом, но началась зима с метелями и морозами, так что Вахтер сказал королю:

— Ваше величество, я не осмеливаюсь при такой погоде отправлять повозки в Щецин.

Фридрих Вильгельм принял это к сведению.

— Видишь, как беспомощен человек против природы. Подожди до лучших времен, — ответил он с пониманием. — Как твоя нога?

Вахтер пожал плечами. По пути в столярную мастерскую он подскользнулся на льду и упал так неудачно, что сломал левую ногу. Его лечил военный врач гвардейцев, перед которым дрожали даже гренадеры. Он зажал ногу между двумя дощечками и наложил повязку. Теперь Вахтер везде ковылял с костылём, часто с гримасой боли на лице. Врач сказал, что он, возможно, навсегда останется хромым, потому что перелом был очень сложным, кости срослись неправильно и левая нога стала короче правой.

— Терпимо, ваше величество, — ответил Вахтер.

— Радуйся, что у тебя не одна нога, как у многих моих солдат после сражения. Это не помешает тебе следить за Янтарной комнатой, да и детей делают не ногами! Ты настоящий мужчина.

Адель Вахтер в это время занималась покупками. Она уже упаковала все вещи, но осталось еще семьдесят талеров Их сын Юлиус изучал карты, гравюры и описания Петербурга и России и дрался со сверстниками, которые уже обзывали его «русским». Адель чувствовала себя неважно, её часто тошнило, вынашивание второго ребёнка доставляло ей много хлопот. Она ела много яблок и вишню в сахарном сиропе, и акушерка, женщина опытная, внимательно посмотрела на неё и сказала: «Будет девочка. Точно девочка. Видно по лицу».

Наступил апрель.

Живот жены Вахтера округлился, её положение стало заметным, а Вахтер уже ковылял без костылей и шины. Он и правда стал немного прихрамывать, но был доволен своим состоянием. Доктор заявил ему: «У вас хорошие кости. И здоровая кожа. Вы поправились раньше, чем я думал».

Когда через двор берлинского дворца проскрипела колонна повозок, стояла чудесная весенняя погода. В восемнадцать массивных ящиков в опилки и пух были уложены янтарные панели, орнаменты, фигурки, маски, карнизы и цоколи.

Самый ценный груз, который когда-либо перемещался из одной страны в другую. Восемнадцать повозок сопровождали две кареты с домашней утварью Вахтеров, там же сидели Адель Вахтер, её сын Юлиус и пёс Мориц, живущий в семье уже шесть лет, удивительная помесь шпица, левретки и легавой с умными голубыми глазами и коричневыми пятнами на белой шерсти. Все знали о подвиге пса — во время строевых занятий он цапнул фельдфебеля Ганса Гоппеля за правую икру. Гоппелю стоило большого труда удержаться и не разрубить его саблей пополам.

Вахтер в последний раз оказался перед королём и, сам того не желая, опять не сумел удержаться от слёз.

— Вахтер, не реви! — строго сказал король. — На небесах я снова всех увижу… моих гренадеров и тебя! Счастливого пути и хорошо служи царю, присматривай за Янтарной комнатой, как поклялся, и думай о том, чтобы Господь простёр над тобой свою длань.

Потом он по-отечески стукнул Вахтера буковой тростью по левому плечу, в знак своего расположения и Вахтер воспринял этот удар почти как посвящение в рыцари.

— Храни вас Бог, ваше величество, — выдавил он, низко поклонился и вышел из королевского кабинета.

Через час колонна была готова к отъезду. Светило яркое весеннее солнце, все сто восемь лошадей — в каждой повозке по шестерке сильных, хорошо откормленных, выносливых и проверенных на пушках лошадей — ржали, как будто прощались. Четверка, запряжённая в карету, пританцовывала. Фридрих Теодор Вахтер забрался на серого в яблоках коня, осмотрел колонну и жестом подал знак к отъезду.

Фридрих Вильгельм стоял у окна кабинета и, оперевшись на трость, провожал обоз взглядом. «Получу ли я Переднюю Померанию? — думал он. — Сделаю ли я Пруссию самым сильным государством в Европе? Окупится ли подарок? Счастливого пути, Вахтер, и удачи тебе в Петербурге. Король будет вспоминать о тебе».

Пётр Алексеевич    

Действующие лица:

Пётр Алексеевич Романов, царь Пётр I Великий

Екатерина Алексеевна, царица, вторая жена Петра

Александр Меншиков, фаворит царя

Пётр Шафиров, фаворит царя

Левон Усков, карлик и придворный шут

Алексей Петрович, цесаревич, сын Петра I

Фридрих Теодор Вахтер, хранитель Янтарной комнаты

Адель Вахтер, его жена

Юлиус Вахтер, его сын

Князь Долгоруков, советник Петра I

Граф Владимир Викторович Кубасов, дворецкий

Доктор Бенджамин ван Рейн, второй придворный врач царя

...     

1717 год начался с сильных холодов. В России леса, поля, дома и дороги лежали во льду и снегу. Телеги стояли в сараях, а сани, запряжённые маленькими лохматыми лошадёнками с колокольчиками на сбруе, слишком маленькие для груза и слишком большие для людей, хрустели и скрипели на плотном снегу.

В Пруссии дела обстояли по-другому. Здесь уже началась весна — в этом году, правда, неторопливо. Колёса вязли в раскисшей земле, поэтому по дороге от Берлина до Кольберга, где должен был ждать корабль на Мамель, часто приходилось звать из домов и полей крестьян, чтобы помогли вытащить колёса из грязи.

Получив строгий приказ, лейтенант Иоганн фон Штапенхорст со своим отрядом кирасиров сопровождал колонну с драгоценным грузом, постукивая длинной ореховой тростью в подражание королю. Фридрих Вильгельм предоставил всадников в блестящих металлических кирасах для охраны, хотя Вахтер не видел в этом необходимости.

— Ты слишком хорошо думаешь о людях! — сказал ему король. — Запомни раз и навсегда: воров на дорогах больше, чем паломников, да и паломники не против при случае украсть или обмануть. Будь осторожен, Вахтер! Кругом один сброд.

Отряд кирасиров ждал колонну за воротами дворца. Таким образом, вместе с запряженными в повозки ста восемью тяжеловозами, одной серой в яблоках под Вахтером, шестеркой, запряженной в карету и тридцатью под кавалеристами, на восток направилось сто сорок пять лошадей. Лейтенант фон Штапенхорст, как оказалось, не знал, что охраняет, и сразу после приветствия спросил Вахтера:

— Что мы везём в Кольберг? Это ценный груз?

Ответ Вахтера был коротким:

— Спросите у короля, лейтенант. Я ничего не могу вам сказать.

До Кольберга ехали без происшествий, за исключением суматохи на каждой заставе, где колонна останавливалась на ночлег. Начальник заставы с ужасом воспринимал необходимость позаботиться о ста сорока пяти лошадях, шестидесяти шести мужчинах, одной женщине, ребёнке и собаке, и всё это из запасов на складе. Но как только Вахтер показывал письменный приказ короля, всё нужное тут же находилось, даже для Морица, этого монстра с пятнистой шкурой и голубыми глазами. Когда повар одной заставы бросил ему кость с запашком, пес обнюхал ее, поднял голову, уставился на повара, потом прыгнул на него и впился зубами в левое бедро. Не помогли ни крики, ни удары.

— Я прибью тебя, бестия! — кричал укушенный. — Подожди, только до ножа дотянусь. Я был забойщиком скота!

— Вы дали ему тухлую кость! — строго сказал Вахтер. — Вот пес и возмутился.

— Может он хочет жареную курицу? — заворчал повар.

— Было бы неплохо. Тогда бы он лизнул вам руку. У моего Морица человеческая душа.

Эти слова быстро разлетелись по заставе. Вечером, когда офицеры собрались в своём кругу, командир заставы в звании полковника спросил лейтенанта фон Штапенхорста:

— Кто этот Вахтер?

— Доверенное лицо короля… надо полагать. У него огромные полномочия. Лошадь из королевской конюшни. Тёмная личность.