Листы каменной книги

Тело Шух хоронили ее сверстники. Девушку положили в могилу, вырытую в ногах ее матери. С ней долго разговаривали и те, кому предстояло в ближайший год уйти в замужество на юг, и те, кто собирался привести с севера жену. Молодежь поручала Шух побывать у соседей, разведать, какие женихи и невесты в южном и северном селении и кого из них лучше выбрать в дни сватовства. Пусть Шух все узнает, а потом придет к каждому из сверстников и расскажет ему во сне, как поступить.

Когда все поручения были переданы усопшим, тела их обсыпали красной охрой. Люди верили, что окрашенные в цвет крови тела умерших будут защищены от дряхлости, болезней и непонятного вечного сна.

Вечером на той же полянке, где зимой обсуждали, что делать, чтобы избавиться от страшного волка, опять собрались люди стойбища. Сейчас было особенно видно, как много убыло охотников. С тревогой глядели женщины на горстку мужчин. Нападут новые враги — немного найдется у селения защитников.

В стороне от всех, окруженный лишь братьями, угрюмо стоял Главный. Охотники громко хвалили Бэя, не давшего врагам уйти от расправы, вспоминали, как отважно прыгнул он в ладью врагов. Если бы Бэй послушался Главного охотника, светловолосые добрались бы до своих, и тогда новые ладьи с воинами приплыли бы мстить за убитых.

Все громче и громче говорили о том, что для стойбища будет лучше сменить Главного охотника, и смотрели при этом в сторону Бэя.

— Ты хочешь быть Главным охотником? — тихо на родном языке спросил Льок брата.

— Я хочу уйти на родину, — едва шевеля губами, ответил Бэй. — Ты такой хитроумный, придумай, что сказать.

— Что я придумаю? — беспомощно развел руками Льок.

Чем чаще произносилось имя Бэя, тем больше хмурился Главный охотник и тем теснее окружали его братья.

Запрокинув голову, чтобы видеть всех, старый Кибу зорко следил за лицами говорящих и прислушивался к каждому слову. Старик понимал, что раздоры в стойбище могут плохо кончиться. Вдруг Главный вздумает выселиться вместе со своими братьями в глубь леса на речку Черную? Тогда селение на долгое время станет совсем малолюдным. Слабых не уважают, и соседи перестанут считаться с ними. Что будет с родом?!

Вот почему, когда один из охотников выкрикнул, что Главным охотником надо выбрать Бэя, Кибу поднялся со своего места и, с трудом волоча больную ногу, торопливо вышел на середину круга.

— Хорошие слова сказал ты, — обратился старик к крикнувшему. — Бэй великой храбрости охотник! Но нам надо позаботиться, чтобы среди нас было побольше воинов. Пока наши мальчики станут охотниками, пройдет много лет, а ведь враги могут напасть куда раньше. Пошлем Бэя и Мон-Кибу на их родину. Может быть, не всех в их селении перебили враги? Пусть братья скажут своим родичам, чтобы они переселились к нам? Пищи у нас хватит вдоволь на всех!

Как и ждал мудрый старик, Главный охотник и его братья дружно одобрили совет мастера. Обрадованный Бэй тотчас же согласился пойти на север звать родичей. И хотя многие озабоченно хмурились, никто не стал спорить. Что делать, когда за одно утро защитников селения стало вдвое меньше?

— Пустите со мной Смеющуюся, — опять заговорил Бэй. — Женщины больше поверят женщине.

Все посмотрели на Смеющуюся, по ее просиявшему лицу было понятно, что она согласна.

— Сын ее пусть останется у нас, — сказал один из стариков. — Сердце матери будет стремиться к своему ребенку. Смеющаяся приведет к нам Бэя, и Льока, и тех, с кем они провели детство…

Радость сбежала с лица Смеющейся и тогда старый Кибу подошел к ней и тихонько шепнул:

— Не горюй, я позабочусь о мальчике. Даже если ты не вернешься, сын вырастет храбрым охотником…

И вот опять, как полгода назад, перед братьями с утра до вечера мелькали деревья. Но тогда перед глазами беглецов были толстые сучья, а теперь братья и Смеющаяся видели перед собой тонкие, заросшие длинными прядями лишайника ветви — сейчас они шли с юга на север.

Нелегко брести по топким болотам, пробираться сквозь чащу молодого ельника, карабкаться по каменистым кручам, огибать извилистые берега бесчисленных озер. Но если знаешь, что приближаешься к родному селению, если веришь, что твой приход принесет пользу сородичам, то разве ноги будут чувствовать усталость?

Родное стойбище становилось все ближе и ближе…

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Дочитана последняя страница повести о Льоке и Бэе, и читатель, если он не остался безучастным к их судьбе, обязательно подумает: «Что же будет с братьями в дальнейшем? Как сородичи примут беглецов? Получат ли они прощение за обман родного племени?»

У вдумчивого читателя возникает много разных вопросов. Я, как автор этой книги, отвечу хотя бы на некоторые.

Чаще всего у меня спрашивают: «Листы каменной книги», конечно, чистая выдумка? Разве можно узнать, как жили люди на Севере три-четыре тысячи лет назад? Ведь тогда не существовало письменности!»

— Нет, отвечаю я, — это не сплошная выдумка. «Листы каменной книги» научно-фантастическая повесть. В основе ее — правдивый показ жизни той эпохи.

Такое утверждение кажется неправдоподобным. Всем известно, что от материальной культуры того времени на Севере сохранились, в основном, только каменные орудия и черепки разбитых сосудов. Как же по ним, не прибегая к «чистой выдумке», восстановить те многочисленные обряды, обычаи и верования, а также приемы охоты на суше и на море и еще многое-многое иное, о чем рассказывается в книге?

Даже про столь отдаленную от наших дней жизнь людей можно написать правдивое повествование. Для этого мы имеем три источника сведений.

Во-первых, нам известны описания быта многих охотничьих племен Сибири и севера Европы, сделанные путешественниками и учеными еще в XVII-XVIII веках. Благодаря их дневникам и записям мы довольно обстоятельно знаем о промыслах и особенностях быта, о верованиях и обычаях охотничье-рыболовных племен.

Во-вторых, огромный материал для правдивого показа жизни в каменном веке на Севере дают почти две тысячи рисунков, выбитых на скалах первобытными художниками Беломорья и Карелии.

Эти наскальные изображения (в археологии их называют петроглифами) являются подлинными документами той эпохи. Люди выбивали на скалах то, что сами видели, что с ними случалось, что их тревожило или радовало. И обо всем этом мы узнаем из рисунков, выбитых на скалах три-четыре тысячи лет назад!

И, наконец, в-третьих, большой дополнительной материал дают раскопки могильников и поселений той эпохи.

Таковы три источника создания «Листов каменной книги».

Пусть это послесловие будет моей заочной встречей с читателем. Расскажу, как создавалась повесть и почему я любил возвращаться к ней, чтобы дополнить книгу новыми эпизодами.

В 1926 году, будучи студентом Географического института, я выехал из Ленинграда на летнюю практику в Карелию. Мне, как этнографу, надлежало изучать новые явления в быту поморов Белого моря, записывать сведения о событиях гражданской войны на Севере, собирать материал о жизни населения в дореволюционное время.

В конце трехмесячной экспедиции произошло непредвиденное событие, после которого я решил, где мне работать и чему посвятить жизнь.

В семи километрах от старинного села Сороки (ныне город Беломорск) находится селение Выгостров. В нем, судя по рассказам сорочан, не было ничего для меня интересного. «Хлеб жуют да селедочкой закусывают», — так говорили они о жителях Выгострова.

Однако мною почему-то овладело то неуемное беспокойство, которое хорошо знакомо участникам любой экспедиции: «А вдруг там найдется что-нибудь замечательное?» В августовскую жару, с тяжелым рюкзаком на спине, побрел я в деревню Выгостров. По дороге мне посчастливилось разговориться с жителем Выгострова Григорием Павловичем Матросовым.

На следующее утро он повез меня на лодке к островку, называемому «Бесовыми следками». Здесь на пологой скале были выбиты семь следов то правой, то левой человеческой ступни, которые вели к изображению «беса» самой крупной фигуре на этой скале. «Бесовы следы» окружало множество силуэтов оленей, лосей, китов и других животных. Были выбиты здесь на первый взгляд малопонятные сцены быта и различных промыслов. Всего на этой скале насчитывалось до трехсот рисунков. До сих пор не могу понять, как же сорочане, жившие в семи километрах от деревни, ничего не знали о «Бесовых следках»?