Последнее королевство. Бледный всадник (сборник)

– Ты кто такой? – проревел он.

– Олдермен Утред, – ответил я.

Услышав этот титул, стражники и распорядитель испуганно отпрянули.

– Я сын Утреда Беббанбургского и Этельгифу, – продолжал я, – твой племянник.

Он уставился на меня. Должно быть, я выглядел скверно – только что с дороги, длинноволосый и обтрепанный, но у меня было два меча и чудовищная гордость.

– Так ты – сын Этельгифу? – переспросил он.

– Сын твоей сестры, – сказал я, не совсем уверенный, туда ли я пришел.

Но оказалось, что туда – олдермен Этельред перекрестился в память о младшей сестре, которую едва ли помнил, и махнул стражникам, чтобы те вернулись на свои места. Потом спросил, чего я хочу.

– Пристанища, – ответил я, и он нехотя кивнул.

Я рассказал, что стал пленником датчан после смерти отца, и он достаточно легко поверил этой истории, но на самом деле я был ему ни к чему. Мое появление раздосадовало его, означая появление двух лишних ртов, однако у семьи есть свои обязательства, и олдермен Этельред принял нас. И попытался меня убить.

На его земли, на западе простиравшиеся до реки Сэферн, совершали набеги бритты из Уэльса. Валлийцы были нашими старинными врагами, когда-то они пытались помешать нашим предкам заполучить Англию. Они даже называли Англию Ллоэгир, что означает «Потерянные земли», и вечно совершали набеги, или помышляли о набегах, или пели песни о набегах. У них некогда был великий герой по имени Артур, который теперь спал в могиле, но однажды должен был восстать и одержать решающую победу над Англией, вернув валлийцам Потерянные земли, только этого до сих пор не случилось.

Спустя месяц после нашего с Бридой появления Этельред услышал, что военный отряд валлийцев перешел Сэферн, намереваясь угнать скот с его земель близ Фромтуна. Олдермен отправился на запад с пятьюдесятью воинами своего гарнизона, чтобы поймать воров, но приказал командиру другого отряда, Татвину, отрезать валлийцам путь к отступлению рядом с древним римским городом Глевекестром. Он дал Татвину два десятка человек, в том числе меня.

– Ты крупный парень, – сказал мне Этельред перед отъездом. – Сражался ты когда-нибудь в клине?

Я заколебался, но решил, что колоть мечом в ноги под Редингумом – не совсем то.

– Нет, господин, – ответил я.

– Пора учиться. Такой меч не должен лежать без дела. Кстати, откуда он у тебя?

– Достался от отца, господин, – солгал я. Мне не хотелось объяснять, что я не был пленником датчан, что это оружие – подарок, ведь тогда Этельред захотел бы, чтобы я преподнес меч ему. – Это единственное, что от него осталось, – с пафосом добавил я.

Он что-то пробормотал, махнул рукой и велел Татвину поставить меня в клин, когда придет время сражаться.

Я знаю об этом, потому что потом Татвин сам обо всем рассказал. Татвин был огромным, ростом с меня, с грудью, как у кузнеца, с толстенными руками, на которых он делал метки с помощью чернил и иглы. Эти отметины были простыми кляксами, но он хвастал, что каждая означает врага, убитого им в бою. Как-то раз я попытался их сосчитать и бросил на тридцать восьмой, остальные скрывались под рукавами. Он без восторга отнесся к моему появлению в отряде, с еще меньшим восторгом принял Бриду, которая пожелала идти со мной; но я сказал, будто она поклялась моему отцу никогда меня не покидать и что она знает заклинания, отпугивающие врага. Татвин поверил всему, видимо решив, что, когда я погибну, его люди позабавятся с Бридой, а он отнесет Вздох Змея Этельреду.

Валлийцы перешли Сэферн высоко по течению, затем повернули на юг, в заливные луга, где скот был тучнее. Они предпочитали появляться и быстро исчезать – до того, как мерсийцы соберут войско. Но Этельред вовремя узнал об их приближении и поскакал на запад, а нас Татвин повел на север, к мосту через Сэферн, самому короткому пути в Уэльс.

Разбойники угодили в капкан. Мы прибыли к мосту в сумерках, переночевали в поле, проснулись до зари, перед самым восходом солнца, и увидели, что на нас движется отряд валлийцев, гоня украденный скот. Они сделали попытку уйти дальше на север, но их лошади устали, а наши были свежими. Поняв, что им не уйти, валлийцы свернули к мосту. Мы сделали то же самое, спешились и выстроились клином. Валлийцы последовали нашему примеру. Их было двадцать восемь, все свирепого вида, косматые, с длинными бородами, в потрепанной одежде, но оружие у них было хорошее, а щиты крепкие.

Татвин, немного говоривший на их языке, заявил, что, если они сдадутся, наш лорд проявит к ним снисходительность. В ответ валлийцы заорали на нас, а один из них развернулся, спустил штаны и показал грязную задницу, что было у них главным оскорблением.

Время тянулось. Они стояли клином на дороге, наш клин перегораживал мост, валлийцы выкрикивали оскорбления, но Татвин запретил своим людям отвечать. Пару раз казалось, что враги подбегут к коням и попытаются ускакать на север, но каждый раз, когда они делали шаг в сторону, Татвин приказывал слугам привести наших лошадей, и валлийцы понимали: если будет погоня, их поймают. Они снова возвращались в клин и издевались над нами за то, что мы не нападаем. Но Татвин не был дураком. Валлийцы превосходили нас числом, а значит, смогли бы нас окружить, на мосту же нас защищал римский парапет, поэтому наш предводитель хотел, чтобы они первыми пошли в атаку. Меня он поставил в середине ряда, а сам встал за мной. Позже я понял, что он собирался занять мое место, когда я погибну. У меня был щит с разболтанной рукояткой, который одолжил мне дядя.

Татвин снова начал уговаривать бриттов сдаться, обещая, что тогда казнят только половину из них, а остальные всего лишь останутся без глаза или без руки. Предложение не показалось им заманчивым. Они выжидали, и так продолжалось бы до самой ночи, но тут появились местные жители, и один из них принялся пускать стрелы в валлийцев, которые непрерывно пили. Татвин тоже дал нам эля, но немного.

Я нервничал. Больше того, я был в ужасе. У меня не было доспехов, тогда как у всех воинов Татвина имелись кольчуги или хорошие кожаные нагрудники. Голову Татвина защищал шлем, мою – только волосы. Я готовился умереть, но, помня уроки датчан, перевесил Вздох Змея за спину, захлестнув его перевязь вокруг горла. Меч гораздо быстрее можно достать из-за плеча, а начинать битву я собирался Осиным Жалом. В горле у меня пересохло, мышцы на правой ноге подергивались, живот сводило, но волнение пересиливало страх. Вот она, жизнь, к которой стоит стремиться, вот он, клин! И если я уцелею, я стану настоящим воином.

Стрелы летели одна за другой, по большей части ударяя в щиты, но одна удачливая стрела пробила щит и впилась валлийцу в грудь. Тот упал, и вдруг их командир вышел из себя, громко заорал, и они двинулись.

То был всего лишь маленький клин, а не серьезное сражение. Стычка с угонщиками скота, а не столкновение армий, но это был мой первый клин, и я интуитивно придвинул щит к щиту соседа. Убедился, что наши щиты соприкоснулись, опустил Осиное Жало, собираясь колоть из-под края щита, и чуть присел в ожидании удара. Валлийцы завывали как ненормальные, их вопли должны были нас напугать, но я думал лишь о том, чтобы сделать все, как меня учили, и не обращал внимания на вой.

– Пора! – крикнул Татвин.

Мы дружно выдвинули щиты вперед, и я ощутил удар, словно Элдвульф хватил молотом по наковальне. Спасаясь от топора, угрожавшего рассечь мне голову, я присел, поднял щит и всадил Осиное Жало в пах врагу. Клинок вошел гладко и точно, как учил меня Токи; такой удар в пах – жестокий удар, один из смертельных, и мой противник издал ужасный вопль, словно рожающая баба. Короткий меч застрял в его теле, кровь полилась по рукояти, и его топор упал у меня за спиной, когда я распрямился. Я выхватил из-за левого плеча Вздох Змея и всадил в того, кто атаковал моего соседа справа. Я нанес славный удар, точно в череп, и выдернул меч, предоставляя клинку Элдвульфа самому довершить дело. Человек, в котором засело Осиное Жало, оказался прямо у меня под ногами, и мне пришлось наступить ему на лицо.