Александровский cад

– А я и не слышала, как ты вошел, – раздался за его спиной женский голос.

Шумаков вздрогнул, попытался дрожащей рукой высыпать обратно в кофр камни и резко обернулся. Несколько камней со звоном упали на пол.

– Лидочка? – На его потном лице изобразились одновременно испуг и удивление. – А я думал, ты спишь…

Красивая женщина лет тридцати в длинном бархатном халате подошла к окну, за которым виднелись красные зубцы кремлевской стены, и задернула штору.

– Что это, Павел Петрович, ты среди ночи по полу ползаешь? – не глядя на мужа, проговорила Лидия Васильевна.

– Да это я… понимаешь… того… Запонка куда-то закатилась… Вот я и…

– Запонка? – насмешливо переспросила Лидия Васильевна и села на диван. – Как интересно. А я что-то не припомню у тебя бриллиантовых запонок.

Павел Петрович густо покраснел.

– Что ты городишь? Какие бриллианты? – От волнения он забыл, что продолжал стоять на коленях.

– Те самые, что ты хранишь под полом. Хорошо, что я первая про это узнала, а не домработница. Ты бы хоть встал, а то тошно на тебя смотреть.

Павел Петрович опомнился и вскочил на ноги. Выглядел он действительно смешно, если не сказать – отвратительно.

Шумаков забегал по кабинету из угла в угол, не зная с чего начать. В этот момент он напоминал школьника, пойманного на постыдной шалости. Лидия Васильевна явно не желала помочь мужу, дожидаясь от него самого каких-нибудь объяснений. Она молча открыла коробочку папирос «Метро» с изображением станции «Охотный ряд», изящно закурила и выпустила дым.

– Представляю, как от твоей беготни у Кагановичей в спальне сотрясается люстра. Умора.

Шумаков остановился и заговорил быстро и сбивчиво.

– Хорошо, хорошо, хорошо… Это совсем не то, что ты думаешь. Совсем не то!

Он подскочил к жене, плюхнулся на диван рядом и попытался схватить ее за руки.

– Эти камни мне достались случайно, понимаешь? Я их не хотел брать. Так получилось…

Лидия Васильевна с брезгливостью выдернула свои руки из потных ладоней мужа.

– Павел, не пори чушь! Я за десять лет брака сыта ей по горло. Меня совершенно не волнует, откуда эти камни. О них кто-нибудь еще знает?

Шумаков в ужасе замахал руками.

– Что ты! Что ты!

– Вот и славно. – Лидия Васильевна затушила папиросу и встала. – Значит, наконец-то заживем как люди.

Шумаков с опаской смотрел на жену.

– Нет-нет. И не думай.

– Что «не думай»? Что?! – Лидия Васильевна сладко потянулась. – Я знаю человека, который поможет нам все это реализовать.

Шумаков вскочил и зашипел:

– Даже не думай. Если об этом кто-то узнает – меня размажут как клопа.

Лидия Васильевна холодно посмотрела на мужа.

– Поздно. Пяша. Поздно.

– Что значит «поздно»?

Внезапная мысль пронзила мозг Шумакова. Он подскочил к столу, дрожащими руками высыпал бриллианты и начал их пересчитывать.

– Где?!! Где еще два камня?

Лидия Васильевна поправила прическу и тихо проговорила:

– Там, где им уже давно положено быть. Шумаков схватил жену за плечи и швырнул на диван.

– Сволочь, стерва! Где два камня? Но Шумакова молчала.

– Продала? Говори!…

Он замахнулся на жену, но ударить так и не смог.

– Чего тебе не хватало?! Я же тебя из дерьма вытащил. Или ты все забыла?!! Кто ты была? Кто?!! Шлюха нэпма-новская. А теперь? Жена ответственного работника. Живешь как королева – в Кремле. Хочешь – то, хочешь – это. Приемы, пайки, дача, автомобиль с шофером. Ты что, не понимаешь, что ты наделала?

Вопреки его ожиданиям Лидия Васильевна не спасовала. Она поправила халат, расправила сбившиеся волосы и в тон мужу заговорила:

– Кремль, говоришь? Пайки? Приемы?… Да я сыта по горло всем этим. Это разве жизнь? Мне тошно жить на подачки, которые не сегодня завтра у нас отнимут… «Живешь в Кремле»! Да мы уже давно живем в чюрьме. Ты что, Паша, не видишь, что происходит вокруг? Где все твои друзья-приятели? Скажи мне, где?! И тебя эта участь не минует. А я?! Что мне тогда делать? Мне – жене врага народа?

Шумаков опять схватил жену за руку.

– Ты дура! Ду-ра набитая!

Потом вдруг выпрямился, задумчиво посмотрел куда-то за окно и медленно произнес-.

– Я все это и без тебя знаю. А еще я знаю, что нам все равно из этого дерьма не вырваться. Но если меня сцапают с камнями, то жизнь наша будет еще короче, а смерть – вернее…

– Да что ты все заладил: «сцапают, сцапают». Прямо как баба. Я сама все сделаю.

– Ты?!!

– Я! – Лидия Васильевна оттолкнула мужа. – Есть у меня человек… Я через него эти два камня продала.

Шумаков исподлобья взглянул на жену:

– Человек? Кто?

– Какая тебе разница? Или ты ревнуешь?! Шумаков прищурил глаза, но ничего не ответил. Лидия Васильевна хмыкнула и вышла в соседнюю комнату, а через минуту вернулась с несколькими пачками денег и швырнула их на стол перед мужем. Вначале он тупо уставился на банкноты. Затем взял одну из пачек, повертел в руках и устало бросил ее на стол.

– Мусор все это, – пробормотал он.

– Это как посмотреть, Пашенька!

– Как ни смотри – все едино. Вляпаемся – и конец. Мы ж мотыльки в его лапе.

Шумаков кивнул на портрет Сталина.

– Мотыльки, Паша, мотыльки. Но и они, маленькие, иногда выскальзывают сквозь пальцы…

Павел Петрович облизал губы, что-то осмысливая в голове.

– Ты это что, про Федьку Раскольникова, что ли? Так он же по идейным… соображениям.

– Ну и что? Ведь сбежал же и живет теперь в Париже. А чем мы хуже?

Шумаков мешком осел на стул.

– Что ты предлагаешь?

– Да ничего особенного… Паша, ты бывал в Париже?

– Нет, – с глупой улыбкой мотнул головой Шумаков.

– Где уж тебе. Ты дальше Сочи никогда не забирался. А теперь представь себе: Лазурный берег, официанты с золотыми пуговицами несут шампанское, устрицы, шелковое белье и, главное, свобода, Пашенька, сво-бо-да.

Павел Петрович хмыкнул:

– Да ты ж меня в Париже прямо на вокзале и бросишь.

– Как знать, Павлик, как знать…

– Шлюха вы, Лидия Васильевна. Как были шлюхой нэпмановской – так ей и остались.

Шумакова поморщилась.

– Ладно, твоя взяла! Но имей в виду: попадешься – откажусь!

Лидия Васильевна презрительно посмотрела на мужа: