Бледная графиня

— Настоящего преступника? — переспросила графиня. — Что вы хотите этим сказать?

— Она узнала его в ту ужасную ночь.

— Как это — узнала? Разве лесничий невиновен?

— В пропасть меня столкнул фон Митнахт, — раздельно произнесла Лили.

— Фон Митнахт? Управляющий? — Графиня с изумлением смотрела на девушку, затем перевела взгляд на асессора. — Кого вы привели, господин Вильденфельс? Это или помешанная, или обманщица. Предостерегаю вас, господин асессор, вы готовы стать жертвой неслыханного обмана. С самого начала мне показалось невероятным это таинственное спасение. Теперь я окончательно убедилась, что имею дело с фальсификатором. Ей позабыли сказать имя лесничего, и она назвала первое попавшееся, осмелилась обвинять моего управляющего, человека редкостной доброты и порядочности. Это просто неслыханно!

— Уйдем, уйдем отсюда! — зарыдала Лили, взяв Бруно за руку и пытаясь увести его. — Она не хочет признать меня. О Боже мой!

— Этот обман так ловко подстроен, что даже вы попались на удочку, господин асессор, — продолжала между тем графиня. — Неужели вы и теперь считаете эту девушку моей дочерью? Неужели вы могли подумать…

— Это не обман! — сквозь рыдания выкрикивала бедная девушка. — Это я, Лили! А фон Митнахт — и есть тот негодяй, который столкнул меня в пропасть.

— Схватите обманщицу! — приказала графиня стоявшим наготове слугам. — Пусть она понесет достойное наказание за клевету на моего управляющего фон Митнахта.

Слуги двинулись было исполнить приказ графини, но Бруно остановил их повелительным жестом.

— С меня достаточно! — гневно вскричал он. — Графиня, вы не хотите признать Лили — это ваше дело, но в таком случае любые взаимоотношения между нами разорваны. Что же касается фон Митнахта, то он даст отчет о своих поступках в суде. Точно так же суд решит и в отношении вас и Лили.

С этими словами он вышел, бережно поддерживая едва стоявшую на ногах девушку.

XIX. ЗАМЫСЕЛ

Неожиданное появление Лили и последовавшая за этим сцена спустя несколько минут стали известны всем обитателям замка и вызвали жаркие споры. Часть слуг с Максом во главе, в том числе кучер и садовник, никак не могли согласиться, что молодая дама, приехавшая с господином асессором, и есть графиня Лили. Другие же, возглавляемые молодой горничной, были иного мнения.

— Неужели вы думаете, что это может быть графиня? — восклицал Макс. — Они же совершенно непохожи.

— Это Мария Рихтер, — заметил садовник.

— Что-то они подозрительно быстро убрались из замка, — добавил кучер.

— Что за глупости вы говорите? — возражала служанка, первой встретившая Лили. — Это молодая графиня, говорю я вам. Кто-кто, а уж я-то ее знаю.

— Пусть ее говорит, — махнул рукой Макс, обращаясь к кучеру. — Я не хуже ее знал молодую графиню. А теперь я был наверху вместе с Францем и сам слышал, как госпожа сказала этой девушке, что не знает ее.

— А я уверяю, что это она, — стояла на своем служанка. — Только похудела и побледнела после болезни, но все-таки она.

Конюхи поддержали это мнение, уверяя, что узнали молодую графиню с первого взгляда.

— Погодите! — воскликнул Макс. — Давайте я задам вам один вопрос. Вы, конечно, помните, что тогда, в тот июльский вечер, на молодой графине было светлое летнее платье. Я как сейчас его вижу.

— Помним, помним! — послышались голоса.

— Ну вот, — продолжал Макс, — графиня тогда была в белом платье, а сегодня?

— А сегодня она надела другое. Что же, ей теперь все время в одном платье ходить? — возразила горничная. — Это лишь новое доказательство того, что я права. В новом платье она и выглядит по-новому, малость иначе, чем прежде. Только и всего.

— А я утверждаю, что если бы это была графиня, она надела бы белое платье, — настаивал Макс. — Да и госпожа сама назвала ее обманщицей и пригрозила судом. Она, видите ли, уверяет, что Губерт невиновен, а в пропасть ее столкнул господин Митнахт…

Во время этого спора Митнахт как раз находился в покоях графини. Он застал ее в необычайном волнении.

— Она была здесь, — вполголоса сообщила графиня.

— Ну и что? Я видел ее, — отвечал фон Митнахт с полнейшим спокойствием.

— Вильденфельс привел ее сюда. Она тебя обвиняет.

— У нее не все в порядке с головой, — проворчал Митнахт.

— Я так ей и сказала. Но она стояла на своем и пообещала, что пожалуется в суд.

— Ну, а ты что?

— Назвала ее обманщицей.

— Совершенно верно, и это скоро будет доказано, — сказал фон Митнахт с угрожающим и решительным видом. — Все должны знать, что она обманщица, самозванка и хочет завладеть миллионом молодой графини. К сожалению, покойной.

— Теперь ты видишь, что мой план был хорош, — с торжествующим видом сказала графиня. — А ты считал его бесполезным. Только одно еще необходимо, чтобы наша победа была полной… Ты догадываешься, что я имею в виду?

— Ты говоришь о докторе Гагене?

— Да, и он должен умереть. Чем скорее, тем лучше. Нечего тянуть. Когда его не станет на нашем пути, все опасности будут устранены.

— Это очень трудное дело, — мрачно заметил фон Митнахт. — Ты сама не представляешь, насколько трудное. Он очень осторожен и всегда начеку.

— Меня это не касается, — произнесла графиня, и металл прозвенел в ее голосе. — Он должен замолчать навсегда!

Эта женщина дивной, редкой красы в душе своей была хладнокровной и бессердечной злодейкой, которая без тени колебаний приносила в жертву своим корыстолюбивым планам человеческую жизнь.

Она подошла к письменному столу, достала из потайного ящичка тщательно завернутый в бумагу порошок и подала его своему сообщнику.

— Возьми это, — тихо сказала она. — Для него больше чем достаточно. Пришло время последней, решительной схватки — или мы его, или он нас. Третьего не дано!

— Если бы этот порошок можно было всыпать ему в пищу, — пробормотал фон Митнахт. — Хотя доктор — человек опытный. Надо придумать что-нибудь получше. Напрасно ты хранишь такие вещи в столе. Следует быть более осторожной.

— О своей безопасности я сама позабочусь, — довольно резко перебила его графиня. — Ты должен думать сейчас о том, как подсыпать это снадобье господину доктору.

Фон Митнахт повертел пакетик с порошком в руках и сунул его в карман.