Безымянное семейство (с иллюстрациями)

Было пять часов вечера. Ламп еще не зажигали, но в доме было светло. Рип в мгновение ока окинул взглядом присутствующих, причем среди прочих гостей, собравшихся в зале, Жан не привлек его внимания.

Тем временем Том Арше, увидев во дворе толпу людей в мундирах, поднялся и, обращаясь к Рипу, спросил:

— Кто вы такой?

— Агент, имеющий полномочия от полицеймейстера, — ответил Рип.

— Что вам здесь надо?

— Сейчас узнаете. Вы — Том Арше из «Шипогана», фермер господина де Водреля?

— Да, и я вас спрашиваю, по какому праву вы вторгаетесь в мой дом?

— Согласно данному мне приказу я явился произвести арест.

— Арест! — воскликнул фермер, — арест у меня в доме? И кого же вы пришли арестовать?

— Человека, за голову которого распоряжением генерал-губернатора назначено вознаграждение и который находится тут.

— Как его зовут?..

— Его зовут, — громко ответил Рип, — или, вернее, он сам себя называет Жаном Безымянным!

Этот ответ вызвал в зале удивленный ропот. Как! Рип собирается арестовать Жана Безымянного и утверждает, что он находится на ферме «Шипоган»!

На лице фермера, его жены, их детей, всех гостей было написано такое глубокое и неподдельное изумление, что Рип было подумал, не ошиблись ли его агенты, напав на ложный след. Тем не менее, он повторил, на этот раз еще более безоговорочным тоном:

— Том Арше, человек, которого я ищу, — здесь, и я требую выдать мне его!

При этих словах Том Арше взглянул на жену, и Катерина, схватив его за руку, воскликнула:

— Ну отвечай же, коли тебя спрашивают!

— Да, Том, ответьте! — добавил мэтр Ник. — Мне кажется, ответ очень прост!

— Действительно, очень прост, — сказал фермер.

И, обратившись к Рипу, произнес:

— Жана Безымянного, которого вы ищете, на ферме «Шипоган» нет.

— А я Том Арше, утверждаю, что он здесь, — холодно ответил Рип.

— Нет, говорю я вам, его здесь нет и никогда не было! Я его даже не знаю!.. Но добавлю, что, приди он попросить у меня убежища, я бы его с радостью принял и, будь он в моем доме, нипочем бы его не выдал!

Заявление фермера было встречено одобрительным гулом: Том Арше выразил чувства всех присутствующих. Вполне допуская, что Жан Безымянный мог скрываться на ферме, ни один из гостей не согласился бы предать его.

Жан, по-прежнему бесстрастный, молча слушал все это. Де Водрель и Клара не осмеливались даже глядеть на молодого человека, опасаясь привлечь к нему внимание Рипа.

— Том Арше, — снова заговорил тот, — вам небезызвестно, конечно, что постановлением от третьего сентября тысяча восемьсот тридцать седьмого года всякому, кто арестует Жана Безымянного или сообщит о месте его пребывания, полагается награда в шесть тысяч пиастров.

— Мне это небезызвестно, — ответил фермер, — и во всей Канаде нет никого, кто не знал бы об этом. Но до сих пор не нашлось ни одного канадца, столь низкого душой, чтобы совершить такое гнусное предательство... и никогда не найдется!..

— Хорошо сказано, Том! — воскликнула Катерина, к которой присоединились ее дети и друзья.

Рип не смутился.

— Том Арше, — снова начал он, — если вам известно постановление от третьего сентября тысяча восемьсот тридцать седьмого года, то вы, быть может, еще не знаете нового распоряжения, которое генерал-губернатор подписал вчера, шестого октября?

— Верно, не знаю, — ответил фермер, — но если оно подобного же рода, если оно призывает к доносительству, то можете не трудиться знакомить нас с его содержанием!

— Тем не менее, вы его выслушаете! — возразил Рип. И, развернув бумагу, подписанную Джильбертом Аргалом, он прочел:

Всем жителям канадских городов и деревень предписывается отказывать в помощи и защите мятежнику Жану Безымянному.

Каждому, кто предоставит ему убежище, грозит смертная казнь.

За генерал-губернатора

полицеймейстер Джильберт Аргал.

Значит, английское правительство осмелилось прибегнуть к крайнему средству! Мало было назначить вознаграждение за голову Жана Безымянного; теперь каждому, кто давал и даст ему приют, грозил смертный приговор!

Этот постыдный акт вызвал возмущенный протест всех присутствующих. Том Арше, его сыновья и гости повскакали было с мест, чтобы броситься на Рипа и прогнать его с фермы вместе с отрядом агентов и волонтеров, когда мэтр Ник жестом остановил их.

Лицо нотариуса сделалось серьезным. Наравне со всеми патриотами, собравшимися в этом зале, он испытывал естественное отвращение к распоряжению лорда Госфорда, только что зачитанному Рипом.

— Господин Рип, — сказал он, — того, кого вы ищете, вовсе нет на ферме «Шипоган». Том Арше дал вам заверения в этом, а я в свою очередь это подтверждаю. Стало быть, вам здесь нечего делать, и было бы лучше, если бы вы не доставали из кармана этот прискорбный документ. Поверьте мне, господин Рип, вы поступите весьма благоразумно, если не будете больше докучать нам своим присутствием!

— Браво, Никола Сагамор! — воскликнул Лионель.

— Да!.. Удалитесь, и немедленно! — снова заговорил фермер дрожащим от гнева голосом. — Жана Безымянного здесь нет! Но если он придет попросить у меня приюта, то, несмотря ни на какие угрозы губернатора, я его приму... А теперь вон из моего дома! Вон!..

— Да!.. Да!.. Вон! — эхом повторил Лионель, как ни одергивал его мэтр Ник, тщетно пытаясь умерить пыл юноши.

— Берегитесь, Том Арше! — ответил Рип. — Вам не одержать верха ни над законом, ни над силой, которой поручено его исполнять! У меня с собой пятьдесят человек агентов и волонтеров... Ваш дом оцеплен...

— Убирайтесь!.. Убирайтесь!.. Вон!.. — раздался в ответ целый хор голосов; затем послышались прямые угрозы в адрес Рипа.

— Я не уйду до тех пор, пока не установлю личности каждого из присутствующих! — ответил Рип.

По его сигналу агенты, толпившиеся во дворе, приблизились к двери, готовые ворваться в залу. В окна де Водрелям удалось разглядеть волонтеров, окруживших дом.

Предвидя неминуемую стычку, дети и женщины, за исключением барышни де Водрель и Катерины, удалились в соседние комнаты. Пьер Арше, его братья и друзья стали снимать с крюков оружие, висевшее на стенах. Но как могли они помешать Рипу привести в исполнение полученный приказ при очевидном численном превосходстве противника?

А потому, переходя от окна к окну, де Водрель искал для Жана возможность бежать с фермы через задворки или через сад. Но и с той и с другой все выходы были перекрыты.

Среди всеобщего смятения Жан неподвижно стоял возле Клары, не пожелавшей удалиться из залы.

В минуту, когда агенты были уже в дверях, мэтр Ник сделал последнюю попытку к примирению.

— Господин Рип, господин Рип, — сказал он. — Сейчас вы прольете кровь, и совершенно напрасно, уверяю вас! Повторяю, Жана Безымянного, которого вам приказано арестовать, на ферме нет!.. Даю вам слово!

— А если бы он и был тут, говорю я вам, мы встали бы за него насмерть! — вскричал Том Арше.

— Отлично! Молодец! — воскликнула Катерина, в восторге от поведения своего мужа.

— Лучше вам не вмешиваться, господин Ник! — ответил Рип. — Вас это не касается, и как бы вам не пришлось потом раскаяться! Я исполню свой долг во что бы то ни стало!.. А теперь с дороги! С дороги!

Дюжина агентов ворвалась в залу, а Том Арше и его сыновья кинулись на них, пытаясь оттеснить назад и запереть дверь. Мэтр Ник все еще суетился, повторяя, хотя его никто уже не слушал:

— Жана Безымянного тут нет, господин Рип, поверьте мне, его здесь нет...

— Он здесь! — произнес громкий голос, перекрывший шум и гвалт.

Все замерли.

Скрестив на груди руки и глядя прямо на Рипа, Жан твердо повторил:

— Жан Безымянный здесь, и это я!

Де Водрель схватил молодого патриота за руку, а Том Арше и все остальные закричали:

— Это он!.. Он!.. Жан Безымянный!

Жан жестом дал понять, что хочет говорить. Установилась полная тишина.

— Я — тот, кого вы разыскиваете, — сказал он, обращаясь к Рипу. — Я — Жан Безымянный.