Графиня де Монсоро (ил. Мориса Лелуара)

Вторая остановка походила на первую, как все наши ночные переезды — один на другой. Повсюду нас встречали с почетом и уважением; повсюду изо всех сил старались нам услужить. Очевидно, кто-то ехал впереди нас и подготавливал для нас жилье. Был ли это граф? Не знаю. Строго соблюдая условия соглашения, он ни разу не попался мне на глаза на всем протяжении нашей дороги.

К вечеру седьмого дня пути с вершины высокого холма я заметила огромное скопление домов. Это был Париж.

Мы остановились в ожидании ночи и с наступлением темноты снова двинулись вперед. Вскоре мы проехали под аркой больших ворот, за которой меня поразило огромное здание; глядя на его высокие стены, я подумала, что это, должно быть, монастырь. Затем мы дважды переправились через реку, повернули направо и через десять минут оказались на площади Бастилии. От двери одного из домов отделился человек, по-видимому поджидавший нас; подойдя к начальнику эскорта, он сказал:

— Это здесь.

Начальник эскорта повернулся ко мне:

— Вы слышите, сударыня, мы прибыли.

И, соскочив с коня, он подал мне руку, чтобы помочь сойти с иноходца, как он это проделывал обычно на каждой остановке. Дверь в дом была открыта, лестницу освещал стоявший на ступеньках светильник.

— Сударыня, — обратился ко мне начальник эскорта, — здесь вы у себя дома. Нам было поручено сопровождать вас до этих дверей, теперь наше поручение можно считать выполненным. Могу я надеяться, что мы сумели угодить всем вашим желаниям и оказать вам должное уважение, как нам и было предписано?

— Да, сударь, — ответила я ему, — я могу только поблагодарить вас. Соблаговолите передать мою признательность и другим смельчакам, которые меня сопровождали. Я хотела бы вознаградить их чем-нибудь более ощутимым, но у меня ничего нет.

— Не беспокойтесь, сударыня, — сказал тот, кому я принесла это извинение, — они щедро вознаграждены.

И, отвесив мне глубокий поклон, он вскочил на коня.

— За мной, — приказал он своим спутникам, — и чтоб к завтрашнему утру все вы начисто позабыли и этот дом, и эту дверь.

После этих слов маленький отряд пустил коней в галоп и скрылся за углом улицы Сент-Антуан.

Первой заботой Гертруды было закрыть дверь, и мы смотрели через дверное окошечко, как они удаляются.

Затем мы подошли к лестнице, освещенной светильником, Гертруда взяла светильник в руки и пошла впереди.

Поднявшись по ступенькам, мы оказались в коридоре; в него выходили три открытые двери.

Мы вошли в среднюю и очутились в той гостиной, где мы с вами находимся. Она была ярко освещена, как сейчас.

Я открыла сначала вон ту дверь и увидела большую туалетную комнату, затем другую дверь, которая вела в спальню; к моему глубокому удивлению, войдя в спальню, я оказалась лицом к лицу со своим изображением.

Я узнала портрет, который висел в комнате моего отца в Меридорском замке; граф, несомненно, выпросил его у барона.

Я вздрогнула перед этим новым доказательством того, что батюшка уже видит во мне жену господина де Монсоро.

Мы обошли весь дом. В нем никого не было, но имелось все необходимое. Во всех каминах пылал огонь, а в столовой меня поджидал накрытый стол. Я бросила на него быстрый взгляд, на столе стоял только один прибор, это меня успокоило.

— Ну вот, барышня, — сказала мне Гертруда, — видите, граф до конца держит свое слово.

— К сожалению, да, — со вздохом ответила я, — но лучше бы он нарушил какое-нибудь свое обещание и этим освободил бы меня от моих обязательств.

Я поужинала, затем мы вторично осмотрели дом, но, как и в первый раз, не встретили ни одной живой души; весь дом принадлежал нам, только нам одним.

Гертруда легла спать в моей комнате.

На другой день она вышла познакомиться с нашим новым местом жительства. Только тогда от нее я узнала, что мы живем в конце улицы Сент-Антуан, напротив Турнельского дворца, и что крепость, возвышающаяся справа от нас, — Бастилия.

Но в общем-то эти сведения не представляли для меня почти никакой ценности. Я сроду не бывала в Париже и совсем не знала этот город.

День прошел спокойно. Вечером, когда я собиралась сесть за стол и поужинать, во входную дверь постучали.

Мы с Гертрудой переглянулись.

Стук раздался снова.

— Пойди посмотри, кто стучит, — сказала я.

— Ну а если пришел граф? — спросила Гертруда, увидев, что я побледнела.

— Если пришел граф, — с усилием проговорила я, — открой ему, Гертруда: он неукоснительно выполняет свои обещания; пусть же видит, что и я держу свое слово не хуже его.

Гертруда быстро вернулась.

— Это господин граф, сударыня, — сказала она.

— Пусть войдет, — ответила я.

Гертруда посторонилась, и на пороге появился граф.

— Ну что, сударыня, — спросил он меня, — в точности ли я соблюдал все пункты договора?

— Да, сударь, — ответила я, — и я вам за это весьма благодарна.

— В таком случае позвольте мне нанести вам визит, — добавил он с улыбкой, иронию которой не мог скрыть, несмотря на все усилия.

— Входите, сударь.

Граф вошел в комнату и остановился передо мной. Кивком головы я пригласила его садиться.

— У вас есть какие-нибудь новости, сударь? — спросила я.

— Новости? Откуда и о ком, сударыня?

— О моем отце и из Меридора прежде всего.

— Я не заезжал в Меридорский замок и не видел барона.

— Тогда из Боже и о герцоге Анжуйском.

— Вот это другое дело. Я был в Боже и разговаривал с герцогом.

— Ну и что он делает?

— Пытается усомниться.

— В чем?

— В вашей смерти.

— Но, надеюсь, вы его убедили?

— Я сделал для этого все, что было в моих силах.

— А где сейчас герцог?

— Вчера вечером вернулся в Париж.

— Почему так поспешно?

— Потому что никому не приятно задерживаться в тех местах, где, как ты думаешь, по твоей вине погибла женщина.

— Видели вы его после возвращения в Париж?

— Я только что от него.

— Он вам говорил обо мне?

— Я ему не дал для этого времени.

— О чем же вы с ним говорили?

— Он мне кое-что обещал, и я побуждал его выполнить свое обещание.

— Что же он обещал вам?

— В награду за услуги, оказанные ему мной, он обязался добыть для меня должность главного ловчего.

— Ах да, — сказала я с грустной улыбкой, так как вспомнила смерть бедняжки Дафны, — ведь вы заядлый охотник, я припоминаю, и у вас есть все права на это место.

— Я получу его вовсе не потому, что я охотник, сударыня, а потому, что я слуга принца; мне его дадут не потому, что у меня есть какие-то права, а потому, что герцог Анжуйский не посмеет оказаться неблагодарным по отношению ко мне.

Несмотря на уважительный тон графа, во всех его ответах звучала пугающая меня властная интонация, в них сквозила мрачная и непреклонная воля.

На минуту я замолчала, затем спросила:

— Позволено ли мне будет написать батюшке?

— Конечно, но не забывайте, что письма могут быть перехвачены.

— Ну а выходить на улицу мне тоже запрещено?

— Для вас нет никаких запретов, сударыня; я только хочу обратить ваше внимание на то, что за вами могут следить.

— Могу я слушать мессу, хотя бы по воскресеньям?

— Я думаю, для вашей же безопасности было бы лучше ее не слушать совсем, но коли вам этого так уж хочется, то слушайте ее — заметьте, с моей стороны это простой совет и никак не приказание — слушайте ее в церкви Святой Екатерины.

— А где эта церковь?

— Напротив вашего дома, только улицу перейти.

— Благодарю вас, сударь.

Снова наступило молчание.

— Когда я теперь увижу вас, сударь?

— Я жду только вашего дозволения, чтобы прийти опять.