Сокровища Королевского замка

Станислав знал, что они находятся в одном из тех варшавских интеллектуальных центров, которые существовали лишь благодаря упорству, бесчисленным сложным маневрам и невероятному, поистине варшавскому счастью. Укрывшись под вывеской Высшей технической школы, Политехника сумела в своем старом здании вести и тайное обучение, и научную работу. Само здание архитектурного факультета называлось теперь Строительным отделом, но служило прежним целям.

Библиотеку и специальные собрания архитектурного факультета немецкие власти велели изъять из общего употребления. И снова, путем настойчивых, совершенно невообразимых хлопот, хранителем этих собраний удалось сделать польского ученого Яна Захватовича.

Факультет стал центром тайного обучения. Здесь проводились занятия со студентами – будущими архитекторами, семинары Варшавского университета, посвященные истории польской архитектуры и истории искусства. Была создана даже архитектурная мастерская, велись собеседования, встречи, готовились научные работы, конкурсы на лучший проект реконструкции и восстановления города.

Сомнений не было, именно профессор нужен был сейчас Станиславу. Но только как убедить в этом рассыльного? Рущик, как сом, шевелил своими усами и в ответ на все просьбы Станислава пропустить его к профессору только головой качал.

Даже мольбы Стасика не помогли.

В этот момент они увидели молодого, стройного мужчину. Быстрым, упругим шагом он спускался с лестницы. Заметив его, рассыльный почтительно вытянулся.

Станислав, постукивая костылем, загородил спускавшемуся дорогу.

– Пан профессор! Пан профессор!.. Это на самом деле очень важно и срочно!..

Профессор внимательно взглянул на Станислава и, видимо, вспомнил его по лекциям и занятиям.

– Вы ко мне?

– Да. И они со мною.

Вся троица последовала за профессором в его кабинет, уставленный книжными шкафами.

– Я слушаю. В чем дело?

Кшися молча положила на письменный стол пакет и медленно, дрожащими пальцами стала развязывать бечевку.

Профессор смотрел на нее с изумлением. Но когда из упаковки стали появляться переложенные бумажными салфетками негативы, он, видимо, о чем‑то догадался.

Что касается Станислава, то, увидев на столе эту маленькую стопку темного стекла, он вдруг смутился. Действительно ли все это так важно? Надо ли было приносить это сюда, требовать личной встречи с профессором? И вообще, имеет ли все это какое‑то значение?

Профессор между тем брал каждый негатив в руки, подносил к свету, внимательно разглядывал.

– Королевский замок, – произнес он.

Особенно долго рассматривал он негатив с изображением внутреннего готического зала, опиравшегося на одну колонну, там, на стене, видны были два ряда пробуравленных минерами отверстий.

Ребята вместе с ним рассматривали столь хорошо различимые на свету очертания Замка. Казалось, на темном небе светятся двумя полосками мелкие бледные звездочки – знамение гибели.

– Какие четкие снимки! Это сделано широкоформатным аппаратом? – удивился профессор. – Несмотря на запреты?

Станислав кивнул головой.

– Это вы?

– Я сделал только снимки. Но если бы не они, – он показал на ребят, – не было бы ни этих негативов, ни меня.

– Да о чем там говорить! – пожали плечами Кристина и Стасик.

Профессор окинул их благодарным взглядом.

– Снимков было больше, – объяснил Станислав. – Но несколько негативов разбили немцы при обыске… Впрочем, чуть было…

– Чуть было вы сами не погибли вместе со снимками, да?

Станислав кивнул головой.

Профессор молча встал, движением руки велел им остаться.

Взяв негативы, он подошел к обитой темной кожей двери в боковой стене и, открыв ее, перешел в соседнюю комнату. Там стоял огромный письменный стол и широкое «тронное» кресло. Стены были заставлены стеллажами и шкафами. В дверце одного из шкафов торчал ключ. Он открыл шкаф, за дверцами виднелось множество выдвижных ящиков. Выдвинув нижний ящик, профессор вложил в него принесенные негативы. Тщательно задвинул ящик, закрыл шкаф.

Профессор вернулся, захлопнув за собой обитые темной кожей двери.

– Ваши негативы находятся в достойном обществе!

– Вместе с собранием Центрального бюро инвентаризации памятников старины? Тем самым, похищенным у немцев из‑под носа?

Профессор посмотрел на Станислава. Тревожная тень мелькнула в его глазах, по губам пробежала легкая улыбка. Он не проронил ни слова – ни да, ни нет. После минутного молчания Станислав тихо произнес:

– Скажите, профессор, стоило ли ради этих нескольких негативов так рисковать?.. Ну, я… Я взрослый, сам за себя отвечаю… Но они… Эти дети… Имел ли я право подвергать их такому риску?..

– Какие дети? И не ты меня подвергал риску! Я сама знаю, что делаю! – запальчиво возразила Кристина, а Стасик ей поддакнул.

Станислав не обратил внимания на их слова. Ему хотелось разрешить мучавшие его сомнения.

– Подвергать жизнь опасности ради нескольких негативов… Имел ли я право так поступать?.. Смерть трех человек из‑за нескольких негативов… Стоило ли так рисковать, чтобы сделать и спасти негативы?

Профессор заговорил медленно и серьезно, похоже было, что он отвечает не только Станиславу, но и самому себе.

– Требовать этого ни от кого нельзя. Но принять на себя такую обязанность – необходимо. Именно в них спасение, пан Станислав, для вас, для этих молодых людей, для нас всех.

– В этих хрупких стеклышках? Вы шутите, профессор! Кого же они могут спасти и от чего?

Профессор протянул руку к ящику и вынул оттуда несколько снимков.

– Вы видите фотографию этого плана? Вот Краковское предместье. Узнаете? А это колонна Зыгмунта, верно? Ну а там, дальше? Разве это наш Королевский замок?

– Ну что вы!

– Это совершенно другое здание!

– Оно похоже на отвратительного паука – вздутое брюшко купола опирается на тоненькие ножки колонн!

– Это немецкий проект строительства Зала конгрессов и народных собраний, – сухо заметил профессор.

– Как же так? А наш Замок?

– Взгляните сюда, на второй план! Вот набросок того же Зала конгрессов на том месте, где виден обозначенный пунктиром пятиугольник. Видите, что написано на этом пятиугольнике? Ehemaliges Schloss – «Бывший Замок»…

– Что это такое?

– Что это значит?

– Выходит, стены Замка еще стоят, а они уже сейчас планируют на его месте строительство своего Зала конгрессов.

– Планируют. Но не «сейчас», – подчеркнул профессор. – То, что вы видели, это приложение к знаменитому проекту Пабста, подготовленному группой архитекторов из Вюрцбурга. Экземпляр этого плана я видел в Варшаве еще в первую военную зиму…

– Они уже тогда?

– Наверно, еще раньше. До войны. Столь детальная разработка проекта требует немалого времени.

– Значит, они еще до войны решили…

– …превратить нашу миллионную Варшаву в провинциальный стотысячный немецкий городок. Это предусматривал план Пабста. «Превратить». Вы понимаете, что означает это деликатное слово: превратить?! Это означает: разрушить дома, а людей… людей…

Тут в разговор включился Стасик:

– Я слышал как‑то, брехали по мегафону, что Варшава разрушена потому, что мы в тридцать девятом году оборонялись. Некоторые соседки поверили, повторяли. А сегодня, глядя на этот план, я думаю, если б мы не оборонялись, не боролись за свое польское, нас наверняка уничтожили бы еще скорее, еще более жестоко, без всякой жалости…

– Верно. Прежде чем в этой войне прозвучал первый выстрел, они нас уже приговорили. Меня. Вас, пан Станислав. Этих детей. Наш Замок. Наше государство. Наш народ. Обрекли на физическое уничтожение или на моральную смерть. Оставили б в живых только тех, кого сумели бы подчинить, превратив в тупых, безвольных двуногих скотов. Недаром один из тезисов гитлеровской политики гласит: «Отнимите у народа, побежденного народа, памятники прошлого, и во втором поколении он перестанет быть нацией». Мы остаемся нацией, пока существуют памятники прошлого, пока мы относимся к ним с уважением…