Волчья стая (СИ)

— Здравствуй, старина Вилли! Сколько же лет мы не виделись?! — встав со стула и шагнув к Бройеру, радостно облапил его Мюллер.

— Считай, с того самого времени, Генрих, как ты ушел из полиции и стал шефом гестапо, — сморщив лицо в улыбке, ответил тот.

— Да, славно мы тогда потрудились в Мюнхене и пустили сок «красным». Есть что вспомнить, — растроганно пробурчал группенфюрер. — Но об этом мы с тобой еще поговорим. А теперь разреши мне представить тебя господину Борману. Ведь вы не знакомы?

— Не имел чести, — снял шляпу резидент и подобострастно воззрился на бывшего рейхсминистра.

— Полноте, Бройер, — подал тот ему руку. — Оставим формальности. Я для вас всего лишь товарищ по партии.

После этого все уселись за стол, и Мюллер поинтересовался столичными новостями.

— В Рио все еще празднуют окончание войны, — сказал Бройер. — Здесь любят повеселиться. В городе полно военных — англичан и американцев, которые готовятся к отправке домой, в связи с чем оживились торговля, проституция и судоходство.

— А как бразильцы относятся к нашему поражению? — спросил Борман.

— Безразлично, — хмыкнул Бройер. — Им на это глубоко наплевать.

Затем собеседники перешли к основному вопросу: где найти наиболее безопасное пристанище для беглецов. Мнение было единым — соседняя Аргентина. И к этому были все основания. После переворота в 1943 году, к власти в стране пришла военная хунта, во главес генералом Рамиресом и полковником Пероном. Оба в душе были фашистами и лояльно относились к Германии.

Кроме того, несмотря на все усилия английской контрразведки, в Аргентине осталась глубоко законспирированная агентурная сеть абвера и гестапо, сотрудники которой проникли во многие правительственные и военные структуры. Отдельных из них Мюллер знал, что и сыграло решающую роль.

А в том, что их примут с распростертыми объятиями, группенфюрер не сомневался. После смерти Гитлера Борман был единственным, кто знал тайные счета нацистской партии в швейцарских банках и имел к ним доступ.

— Я, кстати, снял часть денег в банке со счета, о котором мне сообщил Крюгер и забронировал для вас в Рио два номера в тихой гостинице, — сказал Бройер, — обращаясь к Мюллеру. — Там можно остановиться на несколько дней, а потом мои люди переправят вас в Аргентину.

— Ты, старина, как и раньше, чувствуешь, что следует делать в первую очередь, — одобрил его действия Мюллер. — Мы здесь не задержимся и в ближайшее время вместе отправимся в столицу.

— Я так и думал, — сказал Бройер. — Но для этого следует немного изменить внешность. В Рио сейчас немало английских ищеек. А вы для них, достаточно известные люди.

— Да уж, не без этого, — нахмурился Мюллер.

— Но как мы это сделаем? — вопросительно уставился на резидента Борман. — Я даже не представляю.

— Все будет хорошо, — улыбнулся тот. — В моем саквояже имеется все необходимое. А мастерство грима я освоил в те времена, когда служил филером в полиции.

Еще через сутки, поздним вечером, Глюкенау лично доставил беглецов на борт «Нептуна». Внешность их претерпела серьезные изменения, и мало кто признал бы в этих людях бывших важных особ Третьего Рейха.

— Ну что ж, удачи господа, — пожал им руки Глюкенау. — Надеюсь, мы еще увидимся?

— Не сомневайтесь, Людвиг, когда будет нужно, мы дадим о себе знать, — сказал Мюллер.

— Да, капитан, наша борьба впереди, — напыжился Борман. — Так что берегите своих парней. Они еще пригодятся.

Глава 12. По старым следам

Закончилась Вторая мировая война. Международным трибуналом в Нюрнберге были осуждены и повешены главные нацистские преступники. На земле воцарил мир.

Но уже с осени 1945 года в Москве и Вашингтоне стали раздаваться довольно резкие высказывания в адрес друг друга, а спустя два года, между недавними союзниками началась открытая конфронтация, сопровождающаяся взаимными угрозами и обвинениями. Обеими сторонами, и в первую очередь США, разрабатывались планы новой, теперь уже ядерной войны, конечной целью которой являлось полное уничтожение противника. Через десять лет противостояния между Востоком и Западом достигло своего апогея.

Жарким январским днем 1955 года, когда тропическое лето в самом разгаре, в дельту Амазонки со стороны моря вошла небольшая моторная яхта с двумя людьми на борту. Один из них, темнокожий мулат в выцветшей рубахе и шортах, стоял на руле, а другой, европеец и, судя по виду, турист, удобно расположившись в шезлонге, озирал в бинокль живописные окрестности.

— Так вы, говорите Энрико, вилла процветает? — обратился он на португальском языке к спутнику.

— О да, сеньор, там живут очень состоятельные люди. У них множество плантаций и бокситные рудники в джунглях.

— И кто же они?

— Этим я не интересовался, но слышал, что хозяин поместья некий доктор Блумберг.

— Судя по фамилии, он европеец?

— Кто знает? — пожал плечами Энрико. — Может и так. После войны, оттуда к нам началось настоящее паломничество.

— Да, — мечтательно протянул сидящий в шезлонге. — Это действительно райский уголок.

— Сеньору уже приходилось здесь бывать? — на миг оторвавшись от руля и прикладываясь к бутылке с ромом, поинтересовался мулат.

— О нет, Энрико, — рассмеялся турист. — В Бразилии я впервые. По делам одной европейской фирмы. И хотел бы встретиться с хозяином виллы, нас очень интересуют бокситы.

— Что ж, бизнес дело хорошее, — лаконично произнес мулат. — Вон, видите, справа по борту, караван барж, спускающихся вниз по реке? Они с рудой.

А вот там находится небольшой маяк — сказал Энрико через пару минут, указывая на вершину горы, открывшейся за очередным поворотом. — Его построил Блумберг и теперь суда в этих местах могут ходить и ночью.

— Добрый он, однако, человек, если заботится и о других, — заметил турист.

— Безусловно, — согласился мулат. — Да поможет ему Дева Мария.

Поднявшись вверх по реке еще с километр, Энрико плавно переложил руль, яхта приблизилась к берегу и вошла в уже известную нам протоку. За прошедшее время она разительно изменилась. Скрывавшие вход мангровые заросли исчезли, и вместо них под легкимбризом шелестели перистые кроны раскидистых пальм, за которыми радовала глаз ультрамариновая синева лагуны. Она казалась необитаемой, и только на противоположном берегу виднелся пустынный причал, а за ним тянущаяся вдоль кромки обширной плантации кофе, высокая, из колючей проволоки ограда с закрытыми воротами и небольшим кирпичным строением рядом.

Первое, что бросалось в глаза, был установленный на причале щит, с надписью на португальском и английском языках «Частное владение. Вход запрещен».

— Однако, здесь, судя по всему, не особенно жалуют гостей, — сказал европеец, когда яхта подошла к причалу, и заглушила двигатель.

После этого он ловко перебрался на причал и направился к строению. Его фасадная часть была глухой, с выходящей наружу металлической дверью, в верхней части которой имелось наглухо закрытое изнутри узкое окошко.

Заметив расположенную рядом с дверью кнопку, незнакомец нажал на нее и где-то в глубине помещения раздался звонок.

Через минуту лязгнула задвижка, и в темном проеме появилось чье-то лицо.

— Слушаю вас, — сказали по-португальски.

— Я хотел бы увидеться с господином Блумбергом, — произнес гость.

— Кто вы такой?

— Его старинный приятель. Передайте доктору вот это, — и незнакомец протянул в окошко блеснувшую серебром зажигалку в форме дельфина.

— Гм, — донеслось изнутри. — Занятная вещица. Ждите.

После этого окошко захлопнулось, а спустя некоторое время за строением заурчал двигатель и по ведущей в глубину плантации бетонной дороге покатил джип с брезентовым тентом.

Торриани, а это был он, медленно прошелся по причалу и взглянул на часы. Был полдень, и знойное солнце неподвижно висело в зените.

Через четверть часа автомобиль вернулся, в двери звонко щелкнул замок, и она приоткрылась.