Меж двух миров

Тут он невзначай поднял глаза и увидел доктора Майк, которая шла к нему через луг. По лицу его пробежала судорога.

— Что тебе нужно? — резко спросил он. Видимо, физическая работа давала ему возможность сорвать зло. А может, он хотел таким образом заранее защититься от того, что Микаэла могла сейчас сообщить ему?

— Я хотела поблагодарить тебя, — ответила она. И не успела закончить фразу, как уже поняла, что ее слова помимо ее воли прозвучали как начало прощания.

— Ах вот как! И за что же? — Салли с размаху ударил топором по чурбаку.

— За все, что ты для меня сделал. — Микаэле никак не удавалось подобрать более обнадеживающие слова. — За то, что ты предоставил мне свободу.

Салли на короткий момент прервал свою работу, чтобы взглянуть ей в лицо. Потом он снова отвернулся, чтобы взяться за очередной чурбак.

— Итак, решение ты приняла?

— Да, — твердо ответила Микаэла.

— Я знал, что ты его любишь.

Топор вонзился в дерево с еще большим ожесточением, чем раньше.

— Я всегда буду любить Дэвида, — ответила Микаэла. — Но он принадлежит прошлому. А я сделала выбор в пользу настоящего. Салли, мое настоящее — ты, — с нажимом добавила она. — Если, конечно, ты еще хочешь.

— Если я хочу чего? — Салли перестал колоть дрова. Он повернулся к Микаэле и посмотрел на нее. Глаза его вдруг обрели прежнюю прозрачность и ясность. Все темное, печальное и гневное мгновенно улетучилось из них.

— Если ты… — Микаэла смущенно вздохнула. — Если ты еще хочешь, чтобы мы были вместе, — быстро выпалила она.

Теперь Салли отложил свой топор на пень и шагнул к Микаэле.

Выбившиеся пряди ее волос свисали вниз, и Салли нежно отвел одну спутанную прядку с ее лба.

— Микаэла, — прошептал он. Затем привлек ее к себе и прижался губами к ее губам. Они слились в долгом, сокровенном поцелуе. — Да, я все еще хочу, чтобы мы были вместе, — снова прошептал он. — И навек.

Ветер гладил луговую траву, шевелил волосы Микаэлы, а солнце заливало ее своим ярким сиянием. Это была жизнь, это было настоящее, это была любовь. И как солнце еще только набирало силу для того, чтобы пробудить плодородие земли, так и этой любви предстояло расцвести в его теплых лучах — в лето без конца и без края.