Медноголовый

— Слишком долгая, чтобы рассказывать сейчас, если я правильно вас поняла? — уточнила миссис Гордон голосом резким и пронзительным, посредством которого годами загоняла на проповеди закоренелых грешников из числа голоштанной паствы её преподобного супруга, — Тем не менее, я искренне тронута вашей готовностью грудью встать на защиту прав штатов, мистер Старбак. Наше дело благородное и правое. А вы, мисс Ройал, родом из Ричмонда?

— Нет, мэм, из округа Гринбрайер. — солгала Салли, назвав округ далеко на западе штата.

Как она ни работала над правильностью речи, но полностью избавиться от провинциального говора ей пока не удалось.

— Мой отец не хотел, чтобы я оставалась там (война, как-никак), и поэтому настоял, чтобы я погостила у родственницы, тётушки. Она живёт на Франклин-стрит.

— Возможно, мы с ней знакомы? — миссис Гордон окинула оценивающим взором наряд Салли, не упустив ни дорогого зонтика, ни изящной отделки лифа.

Мать и дочь, напротив, были одеты в простые, заштопанные кое-где платья, а Салли, что тоже не укрылось от зорких глаз миссис Гордон, пользовалась пудрой и косметикой, сатанинскими соблазнами, которым навсегда был заказан путь в дом Гордонов. Впрочем, юность и красота Салли заставили миссис Гордон смягчиться и не судить девушку излишне строго.

— Она болеет. — попыталась Салли увильнуть от дальнейших расспросов о мифической тётушке.

— Тогда она будет рада, если мы её проведаем. — встрепенулась миссис Гордон, как боевая лошадь при звуке трубы, — А где приход вашей тётушки, мисс Ройал?

Старбак пришёл на помощь Салли:

— Мисс Ройал приглашала меня на собрание в баптистский молитвенный дом на Грейс-стрит.

Он назвал самую малочисленную и малоизвестную из городских религиозных групп. Старбак чувствовал на себе серьёзный взгляд Джулии Гордон, и ему очень хотелось произвести на неё благоприятное впечатление.

— Тогда мы, наверняка, знакомы с вашей тётушкой. — не отставала от Салли миссис Гордон, — В Ричмонде мы с мужем знаем все крепкие в вере семейства. Правда ведь, Джулия?

— Правда, мама.

— Как фамилия вашей тётушки, мисс Ройал?

— Мисс Джинни Ричардсон, мэм. — в мнимые тётушки Салли произвела мадам публичного дома на Маршалл-стрит.

— Не уверена, что знаю каких-нибудь виргинских Ричардсонов. — нахмурилась миссис Гордон, — Молитвенный дом на Грейс-стрит, говорите? Нет, вы не подумайте, мисс Ройал, мы не баптисты…

Таким тоном она могла бы заверять Салли в том, что они — не проклятые паписты или каннибалы.

— … Но молитвенный дом этот я знаю. Возможно, вы как-нибудь выбрали бы время послушать проповедь моего мужа?

Приглашение касалось в равной степени и Салли, и Старбака.

— С удовольствием. — воодушевлённо отозвалась Салли, довольная тем, что миссис Гордон, наконец, оставила в покое выдуманную тётушку.

— Чаю попьём. — развила идею миссис Гордон, — Как насчёт пятницы? В пятницу мы проводим богослужение для раненых в госпитале Чимборазо.

Госпиталь Чимборазо был крупнейшей из армейских лечебниц Ричмонда.

— Я только за! — выпалила Салли неожиданно пылко.

— А вы, мистер Старбак? — осведомилась миссис Гордон у капитана, — Здоровые руки нам нужны. Некоторым из этих несчастных просто нечем держать Библию.

— Конечно, мэм. Почту за честь.

— Вот и прекрасно. Адам всё устроит. Только учтите, мисс Ройал, никаких кринолинов. Там не так много пространства между коек для подобных излишеств. Нам пора, Джулия.

Подпустив Салли шпильку напоследок, она, тем не менее, одарила её вполне благожелательной улыбкой, кивнула Старбаку и вместе с дочерью направилась вниз по улице. Адам торопливо пообещал Натаниэлю забросить ему в паспортное бюро записку, тронув шляпу, попрощался с Салли и побежал догонять своих дам.

Салли рассмеялась:

— Я наблюдала за тобой, Нат Старбак. Ты запал на эту библейскую девушку, а?

— Чепуха, — заявил Старбак.

На самом деле, его действительно тянуло к одетой в штопанное платье без кринолина Джулии Гордон, а почему тянуло он бы ответить затруднился. Может, потому что дочь миссионера олицетворяла собою мир благочестия, книг и безгреховности, от которого он отпал навсегда.

— Похожа на школьную учительшу. — сказала Салли, просовывая руку под локоть Натаниэлю.

— Значит, Адаму в самый раз. — рассудил Старбак.

— Чёрта с два. Она слишком сильная для него. Адам — тряпка. Там, где надо твёрдо выбрать одно или другое, будет долго жевать сопли, дёргаться, но так ничего и не надумает. А ведь он меня не узнал!

Удовольствие в её голосе позабавило Старбака:

— Не узнал.

— Поглядывал на меня, как будто вспоминал, а не вспомнил! Они, правда, пригласили нас на чай?

— Похоже на то. А мы, что же, пойдём?

— Почему нет? — Салли свернула в направлении Франклин-стрит.

— Да я всю проклятую жизнь провёл в таких добропорядочных богобоязненных домах и надеялся, что никогда больше туда не вернусь.

Салли засмеялась:

— Что, даже ради библейской девушки? — поддразнила она его, — А я бы пошла.

— О, нет.

— Пошла бы. Я хочу посмотреть, как живут добропорядочные семейства. Меня ещё никогда не приглашали в добропорядочный дом. Или ты меня стыдишься?

— Нет, конечно!

Салли резко остановилась, развернула к себе Натаниэля. Глаза её блестели от слёз:

— Нат Старбак! Ты стыдишься показаться со мной в приличном доме?

— Нет!

— Из-за того, что я зарабатываю на жизнь, лёжа на спине? Да?

Он взял её ладонь и поцеловал:

— Я не стыжусь тебя, Салли Труслоу. Я просто боюсь, что ты заскучаешь. Это очень нудный мирок. Мирок без кринолинов.

— А я хочу посмотреть. Я хочу знать, что такое эта самая добропорядочность. — сказала Салли упрямо и трогательно.

Старбак секунду поразмыслил и, утешившись мыслью, что, во-первых, официально их ещё никто не приглашал, во-вторых, Салли может сто раз передумать, решил в бутылку лезть.

— Хорошо. Если нас пригласят, мы пойдём. Обещаю.

— Меня ведь никогда никуда не приглашали. — быстро Салли, всё ещё готовая расплакаться, — А я хочу, чтобы приглашали. Я могу даже одну ночь не работать.

— Пойдём, пойдём. — успокаивающе повторял Старбак.

Ему вдруг подумалось: а что сказал бы миссионер, узнав, что его благоверная залучила на чаёк шлюху? Мысль позабавила его, и он твёрдо пообещал:

— Обязательно пойдём. Обязательно.

Джулия тем временем дразнила Адама Фальконера:

— Разве она не расфуфырена?

— Очень. Бесспорно.

— Но тебе же она понравилась?

Адам, слишком прямой, чтобы понять, что Джулия говорит не всерьёз, побагровел:

— Я…

— Адам. — перебила его невеста, бросив дурачиться, — Я полагаю, что мисс Ройал — редкой красоты девушка. Надо быть скалой, чтобы не обратить на неё внимания.

— Не во внимании дело. — честно сказал Адам, — У меня такое чувство, что мы с ней уже встречались где-то.

Беседовали они в гостиной крохотного домишка Гордонов на Бейкер-стрит. Комната была тёмной, густо пропахшей мебельным воском. За стеклянными дверцами полок рядами стояли тома комментариев к Библии и историй миссионеров, проповедовавших слово Божье язычникам. Единственное окно выходило на каменные надгробия кладбища Шоко-семетери. Здание находилось в самой бедной части Ричмонда, рядом с богадельней, благотворительной больницей, работным домом и кладбищем. Такая скромность в выборе жилья объяснялась, во-первых, политикой Американского Общества Евангельского Просвещения Бедных, требовавшего, чтобы его миссионеры жили среди пасомых, а, во-вторых, скаредностью правления, платившего служащим возмутительно низкое жалование. Правление состояло из северян, и жадность их во многом обусловила святую веру миссис Гордон в правоту южного дела.

— Я ведь точно откуда-то её знаю, — с досадой сказал Адам, — А вспомнить не могу!

— Только бесчувственный чурбан мог бы позабыть такую девушку, как мисс Ройал. — убеждённо произнесла Джулия и, видя, как сконфузился Адам, поспешила успокоить, — Ты не бесчувственный болван, Адам. Ты бы не забыл. Расскажи лучше о своём друге Старбаке. Он интересный.