Охотник на тигров (ЛП)

— А, это опять вы! — воскликнул Верегуи, сразу узнав их. — С какой стати вас принесло еще сюда?

— Простите, сеньор, но ведь я уже докладывал вам, что у меня есть важное поручение к сеньору дону Рафаэлю, — взволнованно ответил Гаспар. — Я никак не могу увидеть его. В гасиенде Дель-Валле мы заснули, и нас не разбудили, когда туда приезжал сеньор дон Рафаэль. А потом, когда мы проснулись, оказалось, что он уже отправился сюда. Ну, и мы за ним… Ведь у меня спешное поручение… Приказано как можно скорее…

— Ну, ты и здесь не найдешь полковника! — прервал поручик. — Он только что уехал.

— Ах ты, Господи! — чуть не со слезами воскликнул Гаспар. — Никак я не могу поймать!.. А не можете ли вы, сеньор, сказать мне, куда отправился сеньор полковник?

Верегуи сообщил, куда направился дон Рафаэль, и гонцы бегом пустились по его следам.

Таинственные события, разыгравшиеся в заколдованном озере, имели, между тем, продолжение. Косталь, опомнившись от испуга и удивления, вызванных неожиданным выстрелом по нему, разглядел на берегу нескольких гверильясов. Очевидно, они находились в разъезде и, увидев в озере индейца, опасно ранившего их товарища, захотели отомстить ему.

Косталь понял, что спасся только чудом, и, следуя примеру негра, присел в густом камыше. Но гверильясы догадались, куда он вдруг скрылся, и направили своих лошадей тоже в камыши. Но тут случилась новая неожиданность: откуда-то сверху, точно из облаков, вдруг раздался новый выстрел, и один из преследователей замертво свалился с лошади. Трое его товарищей с громкими проклятиями повернули назад и рассыпались по лесу, в поисках нового врага, оказавшегося у них в тылу.

— Ага, удрали, проклятые! — прошептал Косталь и, обратившись к дрожавшему возле него от страха негру, сказал ему: — Пойдем теперь на берег к нашей одежде и лошадям.

Одежда приятелей была спрятана на одном из густолиственных деревьев, около которых находились и лошади; среди них оказалась и лошадь дона Корнелио.

— А, вот оно что! — проговорил индеец, одеваясь, — значит наш добрый капитан не исполнил своей угрозы — покинуть нас, чтобы не впутываться в нашу «чертовщину», как он называет наше общение с богами моих предков. Наверное он где-нибудь здесь, на дереве. Это он-то и пугнул разбойников, которые хотели убить меня.

— Ты угадал, Косталь! — послышался голос Лантехаса, поспешно спускавшегося с одного из соседних деревьев. — Мне не хотелось бросать вас тут одних. Я хоть и сделал вид, что уезжаю, но через некоторое время, когда вы уже были в воде, опять вернулся сюда. С дерева, на которое я забрался, мне было отлично видно, как вы в лунном сиянии плыли среди почему-то почтительно расступавшихся перед вами чудовищ, а потом взбирались на утес. Слышал я твое пение и стук, Косталь, и молил Бога вразумить…

— Вот поэтому-то у меня ничего и не вышло, — тоном глубокого сожаления перебил индеец. — Боги моих предков не любят, когда во время наших общений с ними подсматривают и подслушивают белые… Положим, здесь, в камышах, показалась было богиня Матлакуэцк, но при звуке выстрела, направленного в меня разбойником, она поспешила скрыться. И вот эта единственная в году ночь для меня пропала!..

— А также и для меня! — подхватил негр. — Ведь и я надеялся в эту ночь…

— Увидеть наших богов, — досказал по своему индеец, не желавший, чтобы болтливый негр проговорился о том, чего не следовало знать ни одному белому.

При этом он бросил товарищу такой выразительный взгляд, что бедный негр сразу съежился и прикусил язык.

— Эх вы, закоснелые, неисправимые язычники! — с искренним сокрушением воскликнул дон Корнелио, богословское сердце которого сильно страдало. — Если я когда-нибудь все-таки буду священником, которым давно уж и был бы, не попади я в военный круговорот, то долго мне придется отмаливать ваши грешные души…

— Ну, тогда видно будет, сеньор капитан! — со скрытою насмешкой перебил индеец. — А пока скажите, пожалуйста: это ведь вы уложили одного из тех разбойников, который целился в меня, но промахнулся, благодаря заступничеству богов моих предков, охраняющих последнего потомка тегуантепекских касиков?

— Увы, да, мне пришлось взять на душу этот грех! — со вздохом ответил Лантехас. — Я видел, как они здесь рыскали, и опасался за наших лошадей да и за самого себя. Но вдруг они увидели тебя и стали переговариваться, а потом один из них выстрелил. Не мог же я допустить, чтобы они убили тебя? Поэтому, скрепя сердце, должен был выстрелить в них и я.

— И хорошо сделали, сеньор капитан! — с чувством произнес индеец.

— Не знаю, хорошо ли: ведь, кажется, я убил человека?.. Но, повторяю, у меня не было другого выхода, — с новым вздохом проговорил Лантехас. — Ну, да сделанного не воротишь! Теперь нам нужно подумать о том, как бы выбраться отсюда. Я опасаюсь нового появления этих людей.

Но капризу судьбы угодно было, чтобы как раз в это время к тому месту, где Лантехас беседовал с индейцем и негром, подходил караван дона Мариано. Остановившись на некотором расстоянии от разговаривавших, путники стали прислушиваться к их голосам, казавшимся им знакомыми, и с радостью узнали «своих».

— Ба! — воскликнул дон Мариано, без всякого уж опасения приближаясь к беседовавшим, — да никак это дон Корнелио Лантехас, наш добрый молодой друг, два года тому назад гостивший у нас, в Лас-Пальмасе? Вот приятная встреча!.. А! Косталь и Клара тоже здесь!

Пока индеец почтительно, но с достоинством кланялся бывшему хозяину, негр в широкой улыбке показывал ему свои белоснежные зубы, а дон Корнелио сердечно пожимал дружески протянутую ему руку старика и обменивался с ним обычными в таких случаях вопросами, новый инцидент прервал и эту интересную для обеих сторон беседу. Вблизи под копытами быстро скакавших лошадей застонала земля и, немного спустя, мимо изумленных собеседников пронеслось шестеро всадников, вдогонку за которыми мчалось столько же других.

Выехав на поляну, передовые всадники, очевидно, «аройцы», одно мгновение находились в нерешительности, куда направиться дальше, но затем пустились вдоль озера. Думая лишь о том, как бы спастись от преследователей, беглецы совсем не заметили дона Мариано и дона Корнелио с их людьми. Зато, несмотря на стремительность их бега, зоркие глаза индейца успели различить среди них самого Аройо и его помощника Бокардо.

— Ну, попали мы в ловушку, — шепнул Косталь товарищу. — Сейчас произойдет схватка гверильясов с испанцами, и кто бы из них ни остался победителем, нам все равно несдобровать: от гверильясов достанется за то, что я смертельно ранил их товарища, а от испанцев — за то, что мы служим инсургентам.

Едва индеец успел договорить последние слова, как мимо бешеным галопом пронеслась и погоня. Во главе погони на великолепном коне скакал всадник благородной наружности.

— Рафаэль! — послышался из носилок слабый крик Гертруды.

Да, это был действительно Рафаэль Трэс-Виллас. Занятый преследованием врагов, он не слыхал этого крика и пронесся мимо.

Посоветовавшись между собою, дон Мариано и Лантехас решили переждать на месте, чем кончится дело между преследуемыми и преследователями. Громкие крики доказывали, что последние нагоняют первых.

В действительности так и было. Горя жаждою мести за убитого отца, дон Рафаэль дал себе слово, что на этот раз убийца не уйдет из его рук. Он надеялся на своего Ронкадора. Не плох был скакун и у Аройо, но не ему было состязаться с Ронкадором! В то время, когда бандит хотел броситься назад, под защиту леса, Ронкадор вдруг преградил ему путь.

— А, черт тебя возьми! — скрипнув зубами, прохрипел Аройо. — Погоди же!..

И, выхватив из-за пояса пистолет, он выстрелил в коня. Но последний с изумительной ловкостью отскочил в сторону, и пуля просвистала мимо. В то же мгновение Ронкадор сильным наскоком свалил на землю лошадь противника вместе с всадником.

На помощь товарищу бросился было Бокардо, стараясь схватить под уздцы уклонявшегося Ронкадора.

— Прочь, негодяй! — крикнул дон Рафаэль и ударом своей страшной сабли выбил бандита из седла.