Крест и клинок

Гектор от удивления едва не проглотил язык.

— Конечно, это не более чем трюк, — усмехнулся кладовщик. — Но именно таково повеление интенданта Бродара, и тут ничего не попишешь. Интендант похвалился перед королем и министром, что арсенал способен на такие подвиги. Старшему комиту Гасне известно об этом уже не одну неделю. Сегодня объявили официально.

— Осмелюсь спросить, господин, вы считаете, что такое возможно? — осторожно спросил Гектор. — Я думал, что на строительство галеры требуется по меньшей мере год, а то и в два раза больше. А дерево нужно выдерживать, пока оно не вызреет, и на это нужно хотя бы два года.

Главный кладовщик с подозрением посмотрел на молодого человека.

— Кто тебе это сказал?

Слишком поздно сообразил Гектор, что большая часть древесины, которую он видел в арсенале, не была выдержана, хотя в соответствии с официальными записями ее выдерживали несколько лет. Главный кладовщик, понял он, прекрасно знает об этом мошенничестве.

— Не знаю, — неопределенно ответил он. — Кажется, слыхал у себя на родине, что именно так делают наши корабелы.

— Королевский Галерный корпус использует только самое лучшее, самым тщательным образом отобранное дерево, — спокойно сообщил кладовщик и с едва заметной угрозой в голосе продолжил: — Как бы то ни было, но мы пустим на эту новую галеру дерево не со складов. Все уже приготовлено, как ты мог бы сам заметить, если бы шевелил мозгами.

Этот упрек напомнил Гектору о том, что сказал комит Гасне при их первой встрече в сухом доке.

— То есть, вы хотите сказать, что новая галера, которая будет построена в присутствии короля, на самом деле уже построена?

— Глаз у тебя острый, — признал кладовщик. — Ребята из сухого дока Гасне тренировались не одну неделю. Растащат галеру на части, а потом снова собирают. Не весь корабль, конечно, а несколько самых сложных узлов. Однако на этот раз все будет по-настоящему, и я одолжил тебя Гасне — будешь учетчиком. Твое дело — следить за поставкой материалов, чтобы все шло гладко. По плану начнется в присутствии короля на рассвете в следующий четверг, а к полудню пятницы галера должна быть готова к спуску на воду, полностью вооружена и укомплектована экипажем.

Как оказалось, король, известный своими капризами, отменил визит в арсенал в самый последний момент. Но интендант Бродар решил, что демонстрация все равно должна состояться, ибо сообщения об ее результатах дойдут до двора. В назначенный день задолго до рассвета Гектора отконвоировали на работу в сухой док. Док был пуст, если не считать того, что в нем толпились пять сотен плотников да лежал на опорах готовый киль галеры длиной сто шестьдесят футов. При мерцающем свете множества факелов плотников разбили на группы по полсотни человек — во главе каждой стояли старший корабельный плотник и десятник. Тут же расположились два отряда гвоздарей, а позади сотня конопатчиков готовила свои конопатки и котлы с жиром и дегтем. На каждом работнике была шапка, цвет которой сообщал, в какой именно части судна ему предстоит работать. Гектор отвечал за команду носильщиков в сорок человек, которым предстояло перетаскивать свежие брусья из штабелей, сложенных по обе стороны сухого дока. Он должен был следить, тот ли отрезок и в том ли порядке они берут, и направлять их в соответствующий сектор по первому требованию.

— Слушайте меня, люди! — загремел комит Гасне. Он был вооружен громкоговорящим раструбом и стоял на подмостках, откуда мог видеть весь сухой док и руководить всем строительством. — Вам предстоит делать то, что вы уже не один раз делали. Так что просто, ни о чем не задумываясь, исполняйте команды своих десятников и надзирателей.

Он замолчал, а его помощник повторил его слова по-турецки. Оглядевшись, Гектор понял, что по крайней мере каждый четвертый из рабочих — турок. Среди них, как ему показалось, он узнал могучую фигуру Иргуна, оджака со «Славы моря».

— Очень важно не мешать друг другу, — продолжал Гасне. — Сделай свое дело как можно быстрее, отступи назад и дай следующему сделать его работу. И чтобы никаких разговоров и криков. Вы должны работать молча и пользоваться только жестами. Всякий, замеченный на болтовне, получит десять плетей. Говорить могут только надсмотрщики и мастера-плотники, но и они — тихо. Все прочие указания будут даваться свистом, и каждый час будет бить барабан, так что ход времени вам будет известен. А теперь — за работу!

Раздался свист. Носильщики схватили первую дюжину набора и понесли вниз по лестнице в сухой док. Мастера-плотники ставили брус на место и прибивали. Первые наборы были установлены, а носильщики уже подносили следующие по порядку. Гектору пришлось признать, что мастерство и порядок в работе были изумительны. Менее чем за полчаса весь набор был пригнан, как и куда следует, — что обыкновенно требовало пятнадцати дней работы. Затем, не останавливаясь, плотники занялись палубными стяжками, после чего — обшивкой. Тес сгибали зажимами и пригоняли так искусно, что к полудню корпус был уже готов, а плотники, стоя на коленях наверху, торопливо прибивали настил палубы. А внизу, под ними, конопатчики забивали паклей швы. К тому времени стук молотков и визг пил достигли столь оглушительного тутти, что запрет на разговоры утратил всякий смысл — никто не смог бы расслышать собственных слов. Только в сумерках, когда большая часть плотницких работ закончилась, шум начал стихать, плотники ушли, предоставив малярам, резчикам и позолотчикам заниматься украшением корабля при свете факелов. К полуночи конопатчики занялись проверкой своей работы, насосом закачав воду в трюм, отыскивая течи и законопачивая их, прежде чем снова осушенная подводная часть судна будет окончательно покрыта дегтем. Едва успел мастер-конопатчик доложить Гасне, что течи нигде нет, а его рабочие едва успели выбраться из дока, убегая от вод, когда ворота шлюза открылись — док начали затапливать. Священник уже взошел на борт, чтобы освятить корабль, и не успел он закончить, как галеру вытянули на чистую воду и подтащили к причалу.

К тому времени работа Гектора была завершена, и никто не обращал на него внимания, а он стоял и слезящимися от усталости глазами смотрел, как такелажники ставят мачты и реи.

— Почти девять часов, — заметил кто-то в толпе, когда товарищи Дана из оружейной подняли на фордек главное орудие галеры, тридцатишестифунтовую пушку, и два орудия поменьше.

Грузчики арсенала, передавая по цепочке балласт, снаряжение, весла и снасти, грузили все на галеру и размещали на палубе. Вот раздался топот ног, лязг и дребезжание железа. К причалу маршевым шагом приближались пять групп галерников по полсотни людей в каждой. Все в новой многоцветной тюремной одежде, в цепях, заново покрашенных черной краской. Перед галерой они остановились. Надзиратели из заключенных коротко свистнули в дудки, и гребцы, повернувшись, взбежали по трапам, разошлись по своим скамьям и спокойно расселись. Тогда надзиратели приковали их к сиденьям.

Только теперь, впервые за тридцать шесть часов, Гектор увидел, как Гасне расслабился и улыбнулся спокойно и одобрительно. Капитан галеры и офицеры в лучшей форме поднялись на борт, и какой-то паренек развернул штандарт королевского Галерного корпуса, золотую лилию на красном поле. Пропела труба, и галера отошла от причала. Еще одна серия свистков, и гребцы, поставив весла длиной в тридцать восемь футов, поднялись на ноги и стали наизготовку, держа руки на рукоятях. Забил барабан, гребцы затянули монотонную гортанную песню, огромные весла задвигались в том же ритме, погружаясь в грязную воду гавани и уводя галеру от дока.

— Бродар обещал его величеству, что галера будет готова к плаванию до полудня второго дня, — послышался тот же голос, — и сдержал свое слово.

Гектор глядел из-под руки на новорожденную галеру, идущую к выходу из гавани. Было прекрасное солнечное утро, почти безветренное, и еще одна галера, идущая навстречу, в гавани, проходила между сторожевыми фортами. Встретившись, две галеры отсалютовали друг другу, приспустив свои флаги. Гектор увидел флаг прибывшей галеры — красный раздвоенный крест на белом поле.