Графиня де Монсоро (ил. Мориса Лелуара)

— Что ж, монсеньор, мне кажется, пока все идет прекрасно.

— Не торопись. Говорят, что, несмотря на свою молодость, красоту и независимость, она недоступна.

— Ах, монсеньор, вот тут мы вступаем в область фантазии.

— Слушай, ты храбр и, как ты утверждаешь, любишь меня…

— У меня есть свои дни.

— Для храбрости?

— Нет, для любви к вам.

— Понятно. Эти дни уже наступили?

— Услужить вам я всегда готов. Посмотрим, какой услуги вы от меня ждете.

— Так вот, ты должен будешь сделать для меня то, что обычно делают только для самого себя.

— Ага! — обрадовался Бюсси. — Наверное, монсеньор, вы хотите поручить мне приволокнуться за вашей пассией, дабы ваше высочество удостоверилось, что она действительно так же целомудрена, как и прекрасна? Это мне подходит.

— Нет, ты должен будешь выяснить, нет ли у меня соперника.

— Ах! Вот оно как! Дело осложняется. Поясните, пожалуйста, монсеньор.

— Тебе придется спрятаться и выследить, что за мужчина к ней ходит.

— Значит, там есть мужчина?

— Боюсь, что так.

— Любовник? Муж?

— Во всяком случае, ревнивец.

— Тем лучше, монсеньор.

— Почему тем лучше?

— Это удваивает ваши шансы.

— Благодарю, но пока что я хотел бы знать, кто он такой.

— И вы поручаете мне это выяснить?

— Да, и если ты согласишься оказать мне такую услугу…

— Вы сделаете меня главным ловчим, когда это место освободится?

— Поверь мне, Бюсси, что мне будет тем приятнее взять на себя такое обязательство еще и потому, что я до сих пор ничем тебя не вознаградил.

— Смотри-ка! Монсеньор изволил это заметить.

— Я говорю себе об этом давно.

— Но совсем тихо, как у принцев принято говорить подобные вещи.

— Итак?

— Что, монсеньор?

— Согласен ты?

— Следить за дамой?

— Да.

— Признаюсь вам, монсеньор, такое поручение мне не очень-то по душе, я предпочел бы какое-нибудь другое.

— Только что ты предлагал свои услуги, Бюсси, и вот уже бьешь отбой.

— Проклятие, вы мне навязываете роль соглядатая, монсеньор.

— Ну нет, роль друга. Впрочем, не думай, что я предлагаю чистую синекуру, возможно, тебе придется обнажить шпагу.

Бюсси покачал головой.

— Монсеньор, — сказал он, — есть дела, которые можно выполнить хорошо, только если сам за них возьмешься, поэтому даже принцу за них нужно браться самому.

— Значит, ты отказываешься?

— Да, монсеньор.

Герцог нахмурил брови.

— Ну что ж, я последую твоему совету, — сказал он, — пойду сам, и если меня там смертельно ранят, скажу, что просил моего друга Бюсси получить или нанести вместо меня этот удар шпаги и что впервые в своей жизни Бюсси проявил осторожность.

— Монсеньор, — ответил Бюсси, — однажды вечером вы мне сказали: «Бюсси, я ненавижу всех этих миньонов из королевской спальни, которые по всякому поводу высмеивают и оскорбляют нас, ты должен пойти на свадьбу Сен-Люка, найти случай поссориться с ними и избавить нас от них». Я туда пошел, монсеньор, их было пятеро, я — один. Я их оскорбил. Они мне устроили засаду, навалились на меня всем скопом, убили подо мной коня, и все же я ранил двоих, а третьего оглушил. Сегодня вы требуете, чтобы я обидел женщину. Извините, монсеньор, но такого рода услуг принц не может требовать от благородного человека, и я отказываюсь.

— Пусть так, — сказал герцог, — я сам встану на свой пост, один или с Орильи, как прошлый раз.

— Простите? — переспросил Бюсси, начиная что-то понимать.

— В чем дело?

— Значит, вы были на своем посту, монсеньор, в ту ночь, когда натолкнулись на миньонов, подстерегавших меня?

— Вот именно.

— Стало быть, ваша прелестная незнакомка живет рядом с Бастилией?

— Она обитает в доме напротив церкви Святой Екатерины.

— В самом деле?

— Да, в квартале, где вам могут запросто и со всеми удобствами перерезать горло, насчет этого ты должен кое-что знать.

— А после того вечера ваше высочество навещали тот квартал?

— Вчера.

— И монсеньор видел?..

— Какого-то человека. Он обшаривал все уголки площади, несомненно желая убедиться, что его никто не выслеживает, а потом, по всей вероятности заметив меня, встал перед той дверью, которая была мне нужна, и не сходил с места.

— Этот человек был один, монсеньор? — спросил Бюсси.

— Да, примерно около получаса.

— Ну а после этого получаса?

— К нему присоединился другой мужчина, с фонарем в руке.

— Ага! — воскликнул Бюсси.

— Тогда человек в плаще… — продолжал принц.

— Первый человек был в плаще? — перебил его Бюсси.

— Ну да. Тогда человек в плаще и тот, что пришел с фонарем, завязали разговор, и, так как они, по-видимому, не собирались покидать свой ночной пост перед дверью, я отступил и вернулся к себе.

— Видно, такая двойная неудача поохладила ваш пыл?

— Признаюсь, да. Клянусь честью!.. И я подумал, что прежде чем мне соваться в этот дом, который вполне может оказаться каким-нибудь разбойничьим вертепом…

— Неплохо будет, если для начала там прирежут кого-нибудь из ваших друзей.

— Не совсем так. Я подумал: пусть мой друг, который более меня привычен к подобным переделкам и у которого, поскольку он не принц, врагов меньше, чем у меня, пусть мой друг разведает, какой опасности я подвергаюсь, и доложит мне.

— На вашем месте, монсеньор, — сказал Бюсси, — я отказался бы от этой женщины.

— Ни в коем случае.

— Почему?

— Она слишком хороша.

— Но вы сами сказали, что едва ее видели.

— Я ее видел достаточно, чтобы заметить восхитительные белокурые волосы.

— Ах вот как!

— Чудесные глаза.

— Неужели!

— Цвет лица, какого я еще не видывал, великолепную талию.

— Да что вы говорите!

— Сам понимаешь, от подобной красотки так легко не отказываются.

— Да, монсеньор, я понимаю и от души сочувствую вам.

Герцог искоса взглянул на Бюсси.

— Честное слово, — сказал Бюсси.

— Ты смеешься?

— Нет. И в доказательство нынче же вечером я встану на пост, если только монсеньор соблаговолит дать мне свои наставления и покажет, где этот дом.

— Значит, ты изменил свое решение?

— Э! Монсеньор, только один наш святой отец Григорий Тринадцатый непогрешим; а теперь говорите, что надо делать.

— Ты должен будешь спрятаться в том месте, которое я укажу, и если какой-нибудь мужчина войдет в дом, последуешь за ним и удостоверишься, кто он такой.

— Да, но если, войдя, он запрет за собой дверь?

— Я тебе сказал — у меня есть ключ.

— Ах, правда, теперь я могу опасаться только одного: что я увяжусь не за тем человеком или что там будет еще другая дверь, к которой ключ не подойдет.

— Тут ошибиться невозможно; входная дверь ведет в прихожую, в конце прихожей налево есть лестница, ты поднимешься на двенадцать ступенек и окажешься в коридоре.

— Откуда вы все это знаете, монсеньор, ведь вы ни разу не были в этом доме?

— Разве я тебе не говорил, что служанка в моих руках? Она мне все и объяснила.

— Смерть господня! Как это удобно быть принцем, все тебе преподносят на тарелочке. А мне пришлось бы самому искать дом, исследовать прихожую, пересчитывать ступеньки, разведывать коридор. На это ушла бы уйма времени, и, — кто знает? — удалось ли бы мне добиться успеха!

— Значит, ты соглашаешься?

— Разве я могу в чем-нибудь отказать вашему высочеству? Только прошу вас пойти со мной и указать мне дверь.

— Зачем? Возвращаясь с охоты, мы сделаем крюк, поедем Сент-Антуанскими воротами, и ты все увидишь.

— Чудесно, монсеньор. А что прикажете делать с тем человеком, если он придет?

— Ничего, только следить за ним, пока не узнаешь, кто он такой.

— Это дело щекотливое. Ну а если, например, он окажется настолько невежливым, что остановится посреди дороги и наотрез откажется отвечать на мои вопросы?

— Ну тогда я тебе разрешаю действовать по твоему собственному усмотрению.