Кровное дело шевалье

— Прекратите!.. Сделаем так: я буду называть вас Деодатом, а вы меня Жаном. Кстати, уже полдень, и в это время все приличные люди отправляются обедать. Соблаговолите же разделить со мной мою скудную трапезу!

Лицо Деодата осветила улыбка, согнав с него выражение печали и суровой гордости.

— Ах, шевалье, ваши речи врачуют истерзанное сердце! — с чувством промолвил молодой человек.

— Ну вот и отлично! Любен, Любен! — закричал Пардальян и пояснил своему гостю: — Любен — это здешний слуга. Вообразите: он был монахом, но покинул монастырь, предпочтя молитвам и постам паштеты и куропаток. Когда у меня есть деньги и желание, я его частенько угощаю — уж очень он любит хорошо покушать и крепко выпить. А вот и он собственной персоной.

Но в комнату вбежал не только Любен; за ним, быстро перебирая коротенькими ножками, вкатился почтеннейший Ландри с медоточивой улыбкой на круглом лице.

— Чего изволите… э… монсеньор?.. — подобострастно кланяясь, промурлыкал хозяин «Ворожеи». Он так и пожирал глазами деньги, разложенные на столе.

— Ого! Монсеньор?! Стало быть, я уже не просто дворянин, а настоящий принц?! Отлично, дорогой Ландри, я верю, что ты угостишь нас, как истинных принцев крови.

Услышав эти слова, Деодат стал белее мела. Пардальян же, не обращая внимания на волнение нового друга, отдавал распоряжения Ландри:

— Подашь нам королевский обед: добрый кусок жаркого, несколько копченых колбасок, которыми заслуженно славится здешняя кухня, пирог со сливами — гордость мадам Югетты, ветчину, омлет, ну и еще что-нибудь… Да не забудь пару-тройку бутылок сомюрского и того бордо, которым ты всегда потчуешь мэтра Ронсара.

Через пятнадцать минут Жан и Деодат уже сидели за столом, ломившимся от всевозможной снеди. Любен рвался им прислуживать, надеясь, что и ему перепадет кусок-другой, но Пардальян вытолкал лакея в коридор. Даже будучи богатым, он пока в состоянии своей рукой наложить себе в тарелку еды и налить в бокал вина, объявил шевалье.

— Дорогой Жан, — промолвил Деодат, — я счастлив, что познакомился с вами, однако должен выполнить поручение, которое меня сюда привело…

— О, суть этого поручения мне прекрасно известна!

— То есть как… известна?

— Ну разумеется! Королева Наваррская велела вам еще раз передать мне благодарность за то, что я защитил ее величество от озверевшего сброда. Далее, она поручила вам предложить мне службу при Наваррском дворе и прислала дорогой дар. Не правда ли?

— Но как вы догадались?

— Это было нетрудно! Сегодня утром ко мне явился придворный одного знатного господина. Он вручил мне изумительный перстень с бриллиантом и поинтересовался, не желаю ли я пойти на службу к этому господину. Потом сюда прибыл чрезвычайно таинственный человек, оставил на столе двести экю и поведал, что некая дама не отказалась бы от моих услуг. Так что вы уже третий и, как подсказывает логика, повторите сейчас все то же самое.

— Вы совершенно правы! Вот подарок, — и Деодат положил перед Пардальяном дивной красоты аграф с тремя рубинами. — Ее величество просила сказать вам: этот аграф — из той сумочки, которую вы вчера тоже спасли. И еще королева заверяет вас, что всегда будет помнить о том, чем она вам обязана. Как только вы пожелаете, немедленно займете достойное место в армии короля Наварры.

— Стало быть, вы говорили с королевой совсем недавно? — осведомился Пардальян.

— Да, я поджидал ее величество в Сен-Жермене, затем она отправилась в Сент, а меня послала к вам.

— Позвольте полюбопытствовать… Поднимаясь сюда, не столкнулись ли вы на лестнице с человеком лет сорока пяти, закутанным в длинный, широкий плащ?

— Нет, я никого не видел, — покачал головой Деодат.

— И последний вопрос: когда вы сами собираетесь покинуть Париж?

— Пока не знаю, — погрустнел Деодат. — Королева Наваррская приказала мне оставаться в городе. Мне нужно уладить здесь кое-какие дела.

— Отлично! Не утруждайте себя поисками пристанища. Поживите у меня.

— Спасибо, но меня уже ждут в одном доме… Впрочем, не хочу ничего от вас скрывать. Я должен встретиться с господином де Телиньи, тайно приехавшим в Париж.

— Это зять адмирала Колиньи?

— Совершенно верно. И если вы вдруг захотите меня увидеть, что будет для меня истинным счастьем, отправляйтесь на улицу Бетизи, во дворец адмирала. Три раза стукните в маленькую дверку и, когда откроется замаскированное окошко, назовите пароль: Жарнак и Монконтур!

— Я запомню, мой друг. Но известно ли вам, что говорят о Телиньи?

— Да. Утверждают, что он нищий; что все его достояние — быстрый ум и смертоносная шпага; что адмирал зря отдал ему в жены свою дочь.

— Верно, но говорят и другое. Болтают, что Телиньи — отъявленный головорез, что он не раз ввязывался во всякие темные дела и служил весьма сомнительным особам. Рассказывают, что перед свадьбой Телиньи и Луизы де Колиньи адмиралу нанес визит один очень знатный господин, заявивший о своей любви к его дочери и просивший ее руки.

— Этот господин — Генрих де Гиз, — кивнул Деодат. — Признаюсь, я слышал об этой истории. Генрих де Гиз, и правда, обожал Луизу. Он попробовал доказать адмиралу, что если династия Гизов породнится с династией Шатильонов, из которой происходит Колиньи, то религиозные распри во Франции наконец прекратятся. Превозмогая гордость, Гиз на коленях умолял адмирала объявить о расторжении помолвки и отдать ему руку Луизы.

— И как же отреагировал на это адмирал?

— Сказал, что дал Телиньи слово, от которого теперь не откажется. Главное же — что этот брак по сердцу его дочери, а он всей душой желает ей счастья. Генрих де Гиз едва не сошел с ума от горя, а Телиньи обвенчался с Луизой де Колиньи. Тогда герцог Гиз назло всем немедленно взял в жены Екатерину де Клев.

— Болтают, что Екатерина весьма пылкая особа и дарит своей благосклонностью многих, но только не собственного мужа.

— Ее нынешний любовник — граф Сен-Мегрен. Вы с ним знакомы?

— Удостоился этой чести сегодня утром. Но знаете ли вы, мой друг, что Гиз в Париже?

— Вы не ошибаетесь? — разволновался Деодат.

— Видел его, как сейчас вас. И, клянусь вам, его появление вызвало бурю ликования славных жителей Парижа.

Деодат поднялся из-за стола, пристегнул шпагу и закутался в плащ.

— Мне нужно идти. До свидания! И позвольте обнять вас на прощание, дорогой Жан. Мне нечасто удается насладиться такой мирной, приятной беседой, как та, что мы вели с вами за этим восхитительным обедом.

— Так расстанемся же как братья! — воскликнул Пардальян, тоже вставая со стула.

И молодые люди крепко обнялись.

— Так помните! — еще раз повторил Деодат. — Дворец Колиньи… маленькая дверка…

— Жарнак и Монконтур! Я не забуду!.. Вы можете не сомневаться, Деодат, если мне потребуется друг, готовый плечом к плечу со мной биться с врагами не на жизнь, а на смерть, я разыщу вас…

— Благодарю вас! — вскричал Деодат.

С этими словами последний гость Жана удалился, а сам он бросился к торговцу, чтобы купить себе приличную одежду. Он выбрал костюм из серого бархата, похожий на его старое облачение. К этому шевалье добавил новую шляпу, к которой пристегнул рубиновым аграфом свое любимое петушиное перо. А затем он посетил дом Исаака Рубена, где и продал великолепный перстень герцога Гиза, положив в карман сто шестьдесят пистолей.