Восемь

— Идите выпейте сливовицы, — сказал Соларин. — Я сам обо всем позабочусь.

— Что случилось? — спросил Гоголь. — Почему он объявил «j’adoube»? Это нелогично. Вы не должны были останавливать часы, вас могут дисквалифицировать.

— У Фиске передатчик. Я должен узнать, с кем он связан и почему. Вы только еще больше его напугаете. Ступайте и сделайте вид, что ничего не знаете. Я смогу сам позаботиться об этом.

— Но здесь Бродский, — прошептал Гоголь. Бродский служил в высшем эшелоне секретной службы и мог отстранить телохранителя.

— Тогда пригласите его присоединиться к вам, — предложил Соларин. — Просто держите его подальше от меня в ближайшие полчаса. И ничего не предпринимайте. Ничего, вы поняли меня, Гоголь?

Телохранитель выглядел испуганным, но зашагал в сторону лестницы. Соларин прошел вслед за ним до самого конца балкона, затем замер в дверном проеме, ожидая, пока Фиске покинет комнату для игры.

Фиске быстро прошел вдоль балкона, спустился вниз по широкой лестнице и заторопился через фойе. Он не оглядывался и потому не мог видеть Соларина, который следил за ним сверху. Фиске вышел наружу, пересек дворик и прошел через массивные кованые ворота. В углу дворика, по диагонали к входу в клуб, была дверь, ведущая в маленький канадский клуб. Фиске вошел в нее и поднялся по ступенькам.

Соларин тихо прошел через двор и толкнул стеклянную дверь канадского клуба, успев заметить, как захлопывается за его соперником дверь в мужской туалет. Александр немного выждал, затем крадучись поднялся по низким ступенькам, ведущим к туалету, прошмыгнул внутрь и замер. Фиске стоял у стены с писсуарами, прижавшись к ней спиной. Глаза его были закрыты. Соларин молча наблюдал, как Фиске упал на колени. Он зарыдал, издавая короткие сухие всхлипы, затем склонился над писсуаром и опорожнил желудок. Когда все закончилось, он прислонился к писсуару спиной в совершенном изнеможении.

Краем глаза Соларин заметил, как Фиске вскинул голову, услышав звуки поворачивающегося вентиля. Соларин неподвижно стоял рядом с раковиной, глядя, как она наполняется холодной водой. Фиске был англичанином; если бы Соларин дал понять, что видел его приступ рвоты, это было бы унизительно для гроссмейстера.

— Вам понадобится это, — громко сказал Соларин, не поворачивая головы от раковины.

Фиске огляделся, словно не веря, что обращаются к нему. Однако, кроме них двоих, в туалете никого не было. Он нерешительно поднялся с колен и подошел к Соларину. Русский намочил в воде бумажное полотенце, сразу же запахшее овсяной мукой, и вытер сопернику лоб и виски.

— Если вы погрузите кисти в воду, это охладит кровь во всем теле, — сказал он, расстегивая Фиске манжеты.

Он бросил мокрое бумажное полотенце в корзину для мусора. Фиске безропотно опустил в холодную воду запястья, стараясь при этом не намочить пальцы.

Соларин нацарапал что-то карандашом на обратной стороне сухого бумажного полотенца. Фиске покосился на него, не отходя от раковины. Русский показал ему, что написал: «Связь односторонняя или двусторонняя?»

Фиске прочитал, и его лицо снова налилось кровью. Соларин напряженно ждал ответа. Не дождавшись, он снова склонился над полотенцем и добавил для ясности: «Они могут нас слышать?»

Фиске сделал глубокий вдох и закрыл глаза. Затем отрицательно покачал головой. Он вынул руку из воды и потянулся к бумажному полотенцу, но Соларин вручил ему другое.

— Не это.

Русский достал маленькую золотую зажигалку и поджег полотенце, на котором делал записи. Он дал прогореть ему почти полностью, затем бросил в унитаз и спустил воду.

— Вы уверены? — спросил он, возвратившись к раковине. — Это очень важно.

— Да…— смущенно промямлил Фиске. — Это… мне объяснили.

— Прекрасно, тогда мы можем поговорить. — Александр все еще держал в руках золотую зажигалку. — В какое ухо э вставлено, в правое или левое?

Фиске дотронулся до левого уха. Соларин кивнул, открыл низ зажигалки и вытащил оттуда какую-то миниатюрную вещицу. Это оказались щипчики, похожие на пинцет.

— Ложитесь на пол и пристройте голову так, чтобы она не двигалась, левым ухом ко мне. Не дернитесь случайно. Я не хочу порвать вам барабанную перепонку.

Фиске все сделал, как ему велели. Казалось, он почувствовал облегчение, отдавшись в руки своего соперника. Он даже не стал спрашивать этого парня, откуда он, шахматист, знает, как вытаскивать спрятанные передатчики. Соларин склонился над ухом Фиске. Через мгновение он вытащил какой-то маленький предмет и повертел его, держа пинцетом. Тот был чуть больше булавочной головки.

— Н-да, несколько больше, чем наши, — хмыкнул русский. — Теперь скажите мне, мой дорогой Фиске, кто это сделал? Кто стоит за всем этим?

Он положил маленький передатчик на ладонь. Фиске резко сел и посмотрел на него. Казалось, он только теперь осознал, кем был Соларин: не просто шахматистом, но русским шахматистом. И у этого русского был под рукой эскорт от КГБ, что делало его еще более устрашающим. Фиске застонал, схватившись за голову. — Вы должны сказать мне. Вы понимаете это? Соларин взглянул на кольцо Фиске. Потом взял соперника за руку и принялся пристально изучать передатчик. Фиске глядел на него с испугом.

Кольцо было чуть крупнее обычного перстня-печатки, на поверхности его выделялся рельефный крест, сделанный из золота или очень похожего на него металла. Соларин нажал на вставку, и раздался тихий щелчок, который не был слышен даже на очень близком расстоянии. Фиске мог надавливать на кольцо определенным образом, сообщая о ходе, который был сделан, а его сообщники присылали ему следующий ход через передатчик в ухе.

— Вас предупредили, что кольцо нельзя снимать? — строил Соларин. — Оно достаточно большое, чтобы вместить взрывчатку и детонатор.

— Взрывчатку?! — пришел в ужас Фиске.

— Ее хватит, чтобы разнести большую часть этой комнаты, — заявил, улыбаясь, Соларин. — По крайней мере ту часть, где мы с вами находимся. Вы что, ирландский боевик? Они прекрасно делают маленькие бомбы, например для писем. Насколько мне известно, большинство из них прошли подготовку в России.

Фиске позеленел, а Соларин продолжал:

— Я не имею понятия, что у вас за друзья, дорогой Фиске. Но когда агент предает наше правительство, как это сделали вы с пославшими вас людьми, то оно находит способы заставить его замолчать быстро и навсегда.

— Но… я не агент! — вскричал Фиске.

Соларин какое-то время изучал его лицо, потом улыбнулся.

— Да, я не верю, что вы агент. Господи, как же схалтурили ваши наниматели!

Фиске нервно заломил руки. Соларин помолчал, потом заговорил снова:

— Послушайте, мой дорогой Фиске, вы играете в опасную игру. Нас могут застать здесь в любой момент, и тогда наши жизни сильно понизятся в цене. Людей, которые попросили вас оказать им небольшую услугу, приятными не назовешь. Вы понимаете? Вы должны все рассказать мне о них, и быстро. Только тогда я смогу помочь вам.

Соларин встал и протянул руку Фиске, помогая ему подняться на ноги. Англичанин уставился в пол, словно собирался расплакаться. Соларин мягко положил ему руку на плечо.

— К вам пришли те, кто хочет, чтобы вы выиграли эту игру. Вы должны сказать мне, кто и почему.

— Заведующий…— промямлил Фиске дрожащим голосом. — Когда я… Много лет тому назад я заболел и больше не мог играть в шахматы. Британское правительство дало мне место преподавателя математики в университете, назначило стипендию. Месяц назад заведующий кафедрой пришел ко, мне и попросил встретиться с какими-то людьми. Я не знаю кто это был. Они сказали, что в интересах национальной безопасности я должен участвовать в этом турнире. Сказали, чт мне не придется волноваться на этой игре…

Фиске принялся смеяться и дико озираться по сторонам При этом он нервно вертел кольцо на пальце. Соларин перехва тил его за кисть, продолжая держать Фиске за плечо.

— Вам не пришлось волноваться, — спокойно проговори^ Соларин, — потому что в действительности вы не играли. Вы получали инструкции от кого-то?