Её звали Карма (СИ)

Вдалеке послышался конский топот. Мустафа соскочил с бревна и спрятался за деревом. Три десятка всадников приближались. В центральном из них он узнал Великого визиря. Сороколетний рыжебородый визирь возвращался с охоты со своей свитой: с седел некоторых всадников свешивались тушки зайцев, лис и косуль. Впереди всех бежала пара долговязых собак, а в руке Муслим-аги вздрагивал сокол, привязанный за ногу цепочкой.

-- Так что за дело ко мне у этого купца? - спросил Муслим-ага у своего молодого подручного.

-- Сказал: государственной важности. А остальное - лично вашей милости.

-- Не сказал, значит...

-- Нет, мой господин.

-- А купец из местных?

-- Да. Некий Али-Рашид, торговец зерновыми.

-- Приведи его, Ибрагим, завтра утром. Посмотрим, что за важность у этого человека.

-- Да, мой Повелитель.

И всадники проехали мимо.

Мустафа вышел из-за дерева, глядя им вслед, и, ничего не подозревая, поспешил домой чуть ли не на крыльях.

***

Рано утром Ибрагим привел Али-Рашида во дворец Великого визиря.

-- Подожди здесь, - распорядился он.

-- Да, почтеннейший. Как скажешь.

Оставив торговца в приемных покоях, Ибрагим скрылся за тяжелым парчовым занавесом перед массивной высокой дверью.

Али-Рашид огляделся. Ему еще не приходилось бывать в столь великолепном дворце да еще по столь туманному делу. Высокие деревянные двери, сплошь усыпанные орнаментом из цветного стекла и расписанные арабской вязью, охранялись хмурыми стражниками в желтых кафтанах с секирами. От таинственной двери, за которой должно быть находился сейчас Великий визирь, и до самой нижней ступеньки этой длинной лестницы, по которой не легко было забраться пожилому человеку, простиралась красная ковровая дорожка с причудливым орнаментом. Тут же купец заметил большое венецианское зеркало. Это было просто чудо. Как богато, однако, живет Муслим-ага! Но ведь он такой большой человек, второй по значимости после Султан - баши. А какие важные государственные вопросы ему приходится решать, а скольких достопочтенных граждан и послов ему необходимо принять и выслушать, прежде чем допустить их до очей Султан-баши. И он, Али-Рашид, сейчас стоит здесь, на пороге своей либо славы, либо бесчестия. А может уйти, пока не поздно? Но дверь медленно распахнулась, вышел секретарь Ибрагим и направился к нему. Чего так трясутся колени? Простой купец, Али-Рашид, ничего гнусного не сделал, не нарушил ни один самый крошечный закон шариата, он верный слуга Султана. Да продлятся его годы до бесконечности! И ему, былинке Аллаха, нечего трястись, успокаивал сам себя купец.

- Достопочтенный Али-Рашид, Его милость Великий визирь Муслим - ага готов выслушать тебя. Следуй за мной, - проговорил Ибрагим и повел разволновавшегося купца к тому, аудиенции кого тот так страстно добивался. Дверь за ним также плавно закрылась. Сделав пару шагов, Али-Рашид упал на колени и приник лицом к ковру.

- Подойди ближе, Али-Рашид. Что за дело привело тебя ко мне? - спросил визирь, сидя на высоком подиуме, устланном ковром.

Купец поднялся и, согнувшись в три погибели, приблизился.

- Может это дело ничтожно в глазах Аллаха, но подозрение относительно одного человека, появившегося в нашем благословенном городе совсем недавно... Да стоит он вечно на земле!

-- Говори!

-- Этот человек - женщина.

-- Я слушаю.

-- Эта - белая женщина, мой господин. Она живет у рыбака, который сам еле-еле сводит концы с концами, где уж ему иметь такую рабыню. Не каждый правоверный горожанин может позволить себе подобную роскошь, ведь такие рабыни весьма и весьма дороги. Только Султану-баши и Великому визирю под силу такое могущество. Да процветают они во веки вечные! Вот и закралось подозрение у меня, ничтожного: а ну как это шпионка или беглая из гарема почтенного господина?

-- Ты видел ее также, как я вижу тебя?

-- О, нет, Повелитель! Она была в накидке. Я не видел ее лица, но я заметил ее белые руки и голубые глаза.

-- Твое подозрение вызвано только этим? Может она говорила что-нибудь или ее действия подвигли тебя на то, чтобы в столь ранний час беспокоить меня подобными мелочами?

-- Прости, всемилостивейший и справедливейший господин ничтожного слепца, - Али-Рашид плюхнулся на колени. - Но разве не странно, что у рыбака такая рабыня?

-- Мне нужны веские доказательства, чтобы взять человека под стражу, а не домыслы и бездоказательный бред, - строго сказал Муслим-ага.

-- Если я добуду веские доказательства, могу ли я вновь предстать пред очи справедливейшего?

-- Это будет зависеть от того, что ты расскажешь моему подручному Ибрагиму.

-- О, да, мой Повелитель.

Муслим - ага махнул рукой, дав понять, что аудиенция окончена.

Али-Рашид поднялся с колен и, пятясь, покинул зал приемов. Когда за ним закрылась дверь, визирь поднялся со своего места и подошел к резной решетке окна, глядя на город.

-- Что ты думаешь об этом? - спросил Муслим - ага у Ибргима.

-- Старик, похоже, тронутый. Но если она действительно существует, а не плод больного воображения озабоченного торговца, и если она хороша и молода, то...

Визирь обернулся, глядя в упор на Ибрагима.

-- То...что?

-- То может Великому визирю следует взглянуть на нее, прежде чем "опасная шпионка" предстанет пред лицом Аллаха?

-- Сам разыщи ее. А этот правоверный купец пусть поможет тебе.

-- Да, мой Повелитель.

Муслим-ага повернулся к окну и с высоты своего дворца стал разглядывать разбросанные внизу домишки и дворики. Он задумался на мгновенье, потом вспомнил, что его ждет Султан-баши и, покинув покои, поспешил на конюшню. Ибрагим последовал за ним.

***

- Сынок, что ты делаешь!? Такое ярмо на себя вешаешь! Да лучше бы мне не находить ее вовсе! Проплыли бы мимо, - сокрушалась старуха.

-- На то была воля Аллаха, - ответил Мустафа. - Ты тоже зло таишь? - обратился он к Ширин.

-- Нет, свет моих очей! Что ты?! Я даже рада. Мы будем очень дружны. Кармэ хорошая подруга. Мы не станем ссорится. Обещаю, господин моего сердца.

-- То-то же. Мне лучше знать. И впредь будет так, как я скажу, - твердо сказал Мустафа. - А теперь готовьте ужин: гости сегодня будут, - добавил он и направился со двора.

-- Да, дорогой, - ответила Ширин ему вслед.

-- Зря радуешься, - заметила мать. - Глупая индюшка!

-- Чего вы бранитесь?

-- Я многое повидала на своем веку и знаю, что говорю. Он теперь больше ее любить станет, нежели тебя, глупая гусыня!

-- Мустафа не обидит меня. Неправда. А Кармэ любовь мужчины облегчит жизнь. Напрасно вы про своего сына скверно думаете, матушка.

-- Матушка! - передразнила старуха. - Вот поглядишь, поглядишь, что я была права. Аллах - свидетель, - добавила она и побрела в дом.

Ширин посмотрела ей вслед и задумалась. Неужели и правда так будет? Да нет. Она для Мустафы желанна, послушна и мягка характером. С чужими, конечно, может и побраниться, но для господина своего - ласковей ягненка. Да и Кармэ...разве ж славянка причинит зло той, что так жалостливо относилась к страдалице? Ведь по сути Ширин ее и выходила. Нет, ей тревожиться не стоит.

"Почему Ширин так странно смотрит на меня?" - подумала Карма, глядя на молодую женщину. Та увидела, что чужестранка поймала ее задумчивый взгляд, быстро улыбнулась и направилась к ней.

-- Кармэ, - Ширин присела рядом и взяла ее за руку. - Пойдем заниматься ужином. Ты понимаешь меня?

-- Да, Ширин.

-- Пойдем, - она снова улыбнулась, и женщины принялись разделывать, резать, жарить, фаршировать, парить и стряпать.

Карма все поглядывала за обеими хозяйками. Она почувствовала небольшую перемену в людях ее окружающих, но списывала это на то, что они теперь узнали ее лучше и больше ей стали доверять. Вот только Мустафа как-то странно стал смотреть на нее, да и Ширин случалось увидеть задумчивой. Все же что-то здесь таится. Она решила разузнать обо всем у сверстницы. Теперь, когда Карма немного понимала их язык и кое-как могла изъясняться, она рассчитывала пролить свет на кое-что ей непонятное. Когда старуха с тестом направилась к дувалу, Карма ближе подсела к Ширин.