Пояс Богородицы

И вот когда сегодня Ерема увидел бобра, он сразу понял, что Трофим вскоре уйдет к своему другу в Горвале и вернется не скоро, быть может, даже завтра.

И тут он с замиранием сердца осознал, что это и есть тот самый долгожданный случай. Трофима не будет, по крайней мере, до вечера. За это время можно уйти далеко. Если он не сделает этого сейчас, то уже не сделает никогда.

Ерема начал быстро и решительно действовать по давно разработанному в мельчайших подробностях плану и, пока Трофим переодевался, готовясь в путь, успешно привел в исполнение первую, очень важную часть своего плана.

Трофим вышел из дому и стал натягивать стоящие на крыльце высокие сапоги, в которых он всегда переходил трясину, мягко перепрыгивая с кочки на кочку, иногда так ловко, что сапоги даже оставались сухими, а трава на кочке непримятой.

Ерема сидел на бревне и гладил своего любимого котенка Тимошу, который громко мурлыкал, лежа на его коленях.

— Вот что, сынок, — сказал Трофим, — мне надо отлучиться; а ты, стало быть, как всегда, сиди в доме, да не выглядывай, пока не подам знак.

— Да, конечно, а можно я потом погуляю вокруг дома?

— Можешь, но не подходи к болоту!

— Ладно, не буду, а ты мне принесешь гостинец?

— Обязательно, — улыбнулся Трофим и потрепал Ерему по голове.

— А когда? Завтра?

— Не знаю, постараюсь вернуться еще сегодня к вечеру!

— Возвращайся скорее! — сказал Ерема и направился в дом, не выпуская из рук котенка.

Там он сел на лавку и, продолжая гладить котенка, закрыл глаза в ожидании сигнала.

Ерема многому научился за те полгода, что провел здесь.

Например, безукоризненному послушанию.

В самом начале он нарушил приказ Трофима не смотреть даже в ту сторону, где он переходит болото. Мальчик вылез из окна дома и попытался выследить названого отца, чтобы хотя бы краем глаза увидеть, где и как он переходит трясину.

Но Трофим уже ждал его.

Он строго пожурил Ерему за обман и отправил домой.

В следующий раз, когда мальчик снова попытался подсмотреть, Трофим запер его в погреб и продержал там без еды в темноте три дня.

Ерема стал осторожнее и теперь опасался выходить из дому не только до сигнала Трофима, имитирующего крик болотной выпи, но даже некоторое время позже, потому что однажды Трофим подал издали сигнал, а потом вернулся, чтобы посмотреть, не пошел ли мальчик по его следам.

Единственное, что за это время Ереме удалось, — это заметить то место, где Трофим начинал свой путь через трясину, и первую кочку, на которую он ступал. Но впереди таких кочек были сотни, и на какие можно ступать а какие смертельны, никто, кроме Трофима, не знал.

Во время длительных отсутствий Трофима Ерема внимательно осмотрел все вокруг и понял, что перебраться через смертельное болото, не зная этих кочек, совершенно невозможно.

Но Ерема твердо решил, что здесь он не останется.

Это решение было следствием долгих размышлений о своей прежней жизни и о жизни его родителей.

Он хорошо помнил, как все началось.

Селивановы жили в Боровске, Ефим неплохо зарабатывал, выполняя разные ювелирные работы, но однажды случилась беда — их ограбили ночью злые люди, украв все золото и серебро, которое клиенты оставили мастеру для выполнения заказов. Ефим был в отчаянии — он никогда не смог бы рассчитаться с клиентами, но некий человек пришел ему на помощь и дал нужный для выполнения всех заказов металл. Ереме было тогда семь лет, но он хорошо помнил, что с этого времени жизнь семьи переменилась. Она стала наполняться все новыми тайнами, в нее вошли страх и чувство постоянной опасности. Семья стала часто менять место жительства, а отец должен был научиться нескольким другим ремеслам. Правда, они стали жить гораздо лучше, богаче, но отвратительное чувство постоянной угрозы запомнилось Ереме с детства.

А потом стало и совсем страшно.

Они перешли жить в лагерь лесных разбойников, но перед этим отец и мать посвятили единственного сына в свою тайну. Они сказали, что в церковь ходят и крестятся только для виду, а на самом деле служат какой-то новой, тайной вере, которая требует от них исполнения всяких нужных ей дел. Вот теперь они пойдут жить к разбойникам, потому что надо что-то найти в глухих болотах Татьего леса, а чтобы не вызывать подозрений, они скажут главарю разбойников и всем остальным, будто ищут своих детей, которые якобы заблудились и пропали в тех болотах. Ерема должен был запомнить на случай расспросов имена и внешний вид брата и сестры, которых у него никогда не было.

Там они прожили несколько лет, и отец, забросив свое ювелирное дело и даже скрывая свое искусство от Антипа, занимался слесарными работами. Постепенно Селивановы и сами превратились в разбойников, но, как понял Ерема, отец и мать не нашли того, что искали. Они постоянно получали какие-то приказы от кого-то, потому что оставались в лагере Антипа до тех пор, пока не появился Медведев, а потом им было велено перейти к нему.

И вот тут-то, первый раз за всю свою сознательную жизнь, Ерема почувствовал себя счастливым: Там, в Березках, несмотря на отсутствие самого хозяина, жить было почему-то совсем не страшно и пропало то внутреннее напряжение, которое постоянно омрачало душу.

Самого Медведева Ерема видел лишь несколько дней — он очень понравился мальчику, и тот с нетерпением ожидал возвращения «хозяина», уехавшего на поиски похищенной девушки. И хотя Ерема так никогда больше и не увидел Василия, у него в душе сохранилась к нему огромная привязанность — возможно, потому, что ни до этого, ни после он не встречал таких, как ему казалось, смелых, ловких и одновременно справедливых и добрых людей…

Родители не посвящали мальчика в свои дела, но он был сообразительным и сразу понял, что седой нищий, пришедший однажды в Медведевку, пришел к его родителям и, очевидно, привез им какое-то указание, потому что они начали долго шептаться по ночам и собираться в дорогу.

На следующий день мать приготовила компот с сонным зельем, и только в последнюю минуту Ерема узнал, что собираются сделать родители.

Уже тогда он хотел воспротивиться им, не подчиниться и остаться здесь, где ему было так хорошо, но все случилось очень быстро, неожиданно, и он не успел опомниться.

Селивановы спасли Степана из медведевского плена.

Того самого Степана, который через год так беспощадно и жестоко убил их, и его, Ерему, тоже утопил бы, да он выплыл, а потом Трофим его спас.

Однако вскоре оказалось, что Трофим тоже принадлежит к той же самой тайной вере, которая почему-то постоянно требует чего-то от служащих ей людей. Если бы не это, Ерема, возможно, и привязался бы к Трофиму, который — он видел это — действительно полюбил его, но тошнотворное чувство страха не давало мальчику жить. Он каким-то внутренним звериным инстинктом ощущал, что здесь ему угрожает опасность, как она угрожает самому Трофиму, как угрожала его родителям, та самая опасность, которая отражалась на лицах и сквозила во взглядах людей, иногда приходивших к отцу по делам этой веры…

И Ерема решил, что он любой ценой вырвется отсюда, убежит подальше и уж наверняка никогда не будет иметь ничего общего с этой верой, которая привела к гибели его родителей.

Даже смерть казалась ему лучшим выходом.

Он долго думал, перебирая разнообразные варианты, часто вспоминая, между прочим, Медведева, проникшего ведь как-то в лагерь Антипа, в который НИКАК нельзя было проникнуть.

Он долго ничего не мог придумать, а потом его вдруг осенила идея, которой позавидовал бы даже сам Медведев.

Сначала она казалась совершенно фантастической и невыполнимой. Но он начал проводить эксперименты и вскоре стал все больше и больше верить в то, что это можно осуществить.

И вот сегодня, наконец, представился долгожданный случай.

Дождавшись далекого крика болотной выпи, Ерема для верности еще с полчаса не выходил из дома, а потом начал решительно действовать.