Маленький герцог (в пересказе Елены Чудиновой)

Мальчик меж тем прыгал и кричал от радости.

Герцог улыбнулся. Эта улыбка предназначалась маленькому Ричарду, впервые исполнявшему обязанности будущего рыцаря - он держал стремя, пока герцог соскакивал с коня. Затем мальчик преклонил колено, чтобы получить благословение: так делали в те времена все дети, встречая родителей. Герцог положил ладонь на голову Ричарда.

- Да будет милостив к тебе Господь, сын мой! - произнес он.

Потом он поднял мальчика на руки и прижал к груди. Ричард обхватил руками шею отца, а тот нежно поцеловал его. Сэр Эрик приблизился, преклонил колено и поцеловал руку своему сюзерену, затем пригласил его в замок.

Было бы слишком долго пересказывать все те учтивые приветствия, которыми обменивались благородные воители. Особенно почтительно герцог приветствовал госпожу Астриду. Ричард тоже должен был приветствовать всех, прибывших с отцом.

Среди гостей находился Бернард, граф Харкут, прозванный Датчанином. Его рыжая с проседью борода и косматые волосы производили жутковатое впечатление. Из-под густых бровей с дикой свирепостью сверкали глаза. Лицо было обезображено широким багровым шрамом, пересекавшим щеку. Был здесь и барон Райвульф из Феррьеры, облаченный в звенящую при каждом шаге кольчугу. Другие рыцари также были в полном вооружении, в шлемах и со щитами. Мальчику на миг почудилось, будто это доспехи сэра Эрика ожили, спрыгнули со стен и расхаживают по зале.

Гости расселись за столом. Госпожа Астрида села по правую руку от герцога, граф Харкут по левую. Осмонд нарезал герцогу мясо, а Ричард подал чашу и дощечку для хлеба. За едой герцог и остальные лорды серьезно обсуждали поездку, которую намеревались предпринять. Они собирались встретиться с графом Арнульфом из Фландрии. Встреча должна была произойти на небольшом островке реки Соммы. Во время этой встречи будет заключено соглашение, согласно которому Арнульф возместит убытки, причиненные им графу Херлуину из Монтрейля. Иные полагали, что это будет самый подходящий случай потребовать у графа несколько городов, находящихся у границы, на которые давно уже претендовала Нормандия. Но герцог покачал головой, сказав, что неприлично искать собственных выгод, если желаешь выступить в роли примирителя.

Маленький Ричард устал от этой серьезной беседы, ему казалось, что трапеза длится лишком долго. Наконец с едой покончили, прочли молитву, слуги убрали стол и разобрали помост, на котором он был установлен. Было еще достаточно светло, и некоторые гости отправились на конюшню проверить своих лошадей, другие пошли полюбоваться конями и охотничьими собаками сэра Эрика, остальные разбились на группы и продолжали беседовать.

Герцог наконец смог остаться с сыном. Ричард уселся к нему на колени и стал рассказывать о себе. Он говорил о своих забавах, о том, как его стрела попала в оленя, как сэр Эрик позволил ему поехать на охоту на маленькой лошади, как Осмонд взял его с собой купаться в реке, как он нашел воронье гнездо наверху, в старой башне.

Герцог Вильгельм улыбался. Казалось, он испытывает не меньшее удовольствие, нежели сам мальчик.

- А теперь, Ричард,- наконец отозвался он,- поговорим об уроках отца Лукаса. Есть ли тебе что рассказать мне об этом? Посмотри на меня, дорогой Ричард, и поведай, как ты учишься.

- Отец,- тихо ответил Ричард,- мне совсем не нравятся эти дурацкие буквы на старом желтом пергаменте.

Мальчик опустил голову и принялся играть застежкой отцовской перевязи.

- Но, я надеюсь, ты хотя бы пытаешься выучить их? - спросил герцог.

- Да, отец, пытаюсь. Но латинские слова такие длинные, а буквы все время путаются!… И почему-то отец Лукас всегда приходит в погожие дни, когда я хочу бежать в лес!

- Бедный малыш! - улыбнулся герцог Вильгельм.

- А Вы умеете читать, благородный отец? - полюбопытствовал Ричард, ободренный этой улыбкой.

- К сожалению, нет,- ответил герцог. - Я немного знаю латынь, и, конечно, понимаю молитвы, но буквы, а особенно цифры… Увы, сын мой, этой науки мне уже не одолеть.

- Вот и сэр Эрик не умеет читать, и Осмонд! - оживился Ричард. - Никто не умеет! Зачем мне этому учиться? Я не клирик, а молодой герцог!

Герцог не рассердился.

- Без сомнения, сейчас тебе трудно, мой мальчик, - с пониманием сказал он. - Но в конце концов это пойдет тебе на пользу. Теперь я многое бы отдал за то, чтобы уметь читать хотя бы молитвенник! Но когда у меня возникло желание учиться грамоте, я не имел столько времени, сколько ты имеешь сейчас.

- Но рыцари и дворяне никогда не учатся,- настаивал Ричард.

- Ты полагаешь это достаточной причиной для того, чтобы и самому не учиться? Впрочем, ты ошибаешься, мой мальчик. Короли Франции и Англии, графы Анжуйский, Прованский и Парижский, да и сам король Норвегии Хакон - все они умеют читать. Я помню, Ричард, что, когда после переговоров было составлено соглашение, согласно которому король Людовик получал трон, мне было стыдно, ибо я оказался одним из немногих вассалов, не сумевших подписать своего имени.

- Все равно Вы самый мудрый и самый лучший! - с гордостью воскликнул Ричард.- Вот и сэр Эрик так говорит!

- Сэр Эрик слишком любит своего господина и потому не видит его недостатков, - ответил герцог Вильгельм.- Но я был бы куда лучше и мудрее, если бы учился в свое время у таких наставников, какие сегодня в твоем распоряжении. Заметь, Ричард, не только принцы знают грамоту. В Англии в графстве Эйфильстоун обучается каждый дворянин. Занятия ведутся во дворце самого графа.

- Я ненавижу англичан! - вскинул голову мальчик, глаза его блеснули.

- Ненавидишь? За что же?

- За то, что они вероломно убили храброго короля Рагнара! Госпожа Астрида спела мне песню, которую он сложил, когда эти негодяи терзали его. Но Рагнар обещал, что его сыновья заставят воронов потрудиться в Саксонии! О, если бы я был его сыном, я бы славно отомстил за него! Я бы перерезал этих гадких разбойников и сжег их поместья!

Глаза Ричарда разгорелись. Его речь напоминала старонорманнские стихи и саги, которые он так часто слышал в замке. Мальчик неосознанно подражал их неистовому слогу.

Но герцог мрачно посмотрел на сына.

- Госпожа Астрида - пожилая дама, и ее песни принадлежат прошлому. Мысли о жестоком мщении годятся лишь для язычников. Рагнар не ведал ничего слаще кровавой мести, но мы, христиане, знаем, что надлежит прощать врагам нашим.

- Но англичане убили твоего отца! - с изумлением и некоторой досадой воскликнул мальчик.

- Да, Ричард, но я не хочу мстить им. Ведь сказано: прости, дабы самому быть прощенным. Послушай, сын мой, мы - христианский народ. Заповедь прощения часто нарушается, но в твоей жизни пусть будет иначе. Когда бы ты ни увидел крест, изображенный на нашем знамени или выбитый на камнях храма, помни, что он говорит нам о прощении. А сами мы никогда не будем прощены, если не простим своим врагам. Ты запомнил мои слова, сын мой?

- Да, отец. - после некоторого колебания ответил Ричард. - Но все же, будь я одним из сыновей Рагнара, я никогда не простил бы убийц.

- Возможно, так оно и было бы, окажись ты на их месте, Ричард. Но если я погибну, что может случиться, поскольку усобицы раздирают на части несчастное Франкское королевство, вспомни мои слова. А пока я прошу тебя исполнять свой долг по отношению к Богу и горячо надеюсь, что мысль о мести не овладеет твоим разумом. Знай, что лучший способ отомстить за меня - это простить своих врагов. Обещай мне, что ты так и сделаешь.

- Хорошо, отец, - покорно согласился Ричард, положив голову на отцовское плечо. Но тихо он сидел недолго. Вскоре мальчик начал теребить расшитый ворот отцовского одеяния.

Пальцы его задели серебряную цепочку. Он дернул и увидел серебряный ключик, висевший на ней.

- Что это? - нетерпеливо спросил он. - Что отпирает этот ключ?

- Мое самое дорогое сокровище,- ответил герцог и вновь заложил цепочку за ворот рубахи.

- Самое дорогое сокровище? Это Ваша герцогская корона?