Капитан Сатана или приключения Сирано де Бержерака

— О отец, я люблю его! — воскликнула Жильберта, бросаясь в объятия отца.

— Тише, молчи, твои слезы оскорбляют графа! — ответил старик.

— Графа? Так что ж? Все равно я никогда не буду его женой!

— Нет, ты выйдешь за него. Помни, я дал слово, наконец, я так решил! — властно сказал маркиз.

В то время как из зала уносили потерявшую сознание Жильберту, а Бен-Жоэль и Зилла тихо уходили, провожаемые Ринальдо, тот, кого называли Капитаном Сатаной и который в продолжение этой сцены словно охранял свою репутацию, учтиво сидя в уголке, одним словом, наш друг Сирано приблизился к графу.

XIV

— Ну, друг Роланд, вы нанесли великолепный удар, а теперь ждите скорого отбоя!

— Дорогой Сирано, — отвечал граф, вставая, — я понимаю вашу досаду, но, к сожалению, я здесь бессилен; так уж увольте меня от извинений, которые мне вовсе не нужны, и оправданий, которые меня не переубедят.

— Граф, вы уж слишком предугадываете мои мысли, но на этот раз вы немного ошиблись. Немного терпения, я не хочу начинать этого разговора при ваших друзьях. Я уверен, что вы будете мне очень благодарны за эту осторожность.

— Я? Буду вам благодарен? — улыбаясь, переспросил граф.

— Да, вы. Но, повторяю, не будем возбуждать этого вопроса теперь. Скоро вы будете свободны и мы поговорим об этом откровенно… конечно, с вашего согласия.

— Если хотите, я могу сейчас же проститься с гостями.

— О нет, зачем, мне не к спеху, я обожду.

Час спустя новый замок графа де Лембра опустел: арест Мануэля прекратил веселье гостей и все поспешили разъехаться по домам.

— Пойдемте в мой кабинет, там нам удобнее будет говорить, — сказал граф, проводив последнего гостя.

Вернувшийся Ринальдо с канделябром в руке проводил молодых людей в кабинет графа. Войдя в комнату, Роланд отослал слугу и расположился слушать Сирано.

— Мы совершенно одни? — спросил Сирано.

— Да, но к чему эта таинственность?

— То, что я буду говорить, должно быть известно лишь вам: этого требует ваше достоинство.

— Мое достоинство?

— Да, ваше достоинство и самолюбие. Уверяю вас, лишь в ваших интересах я советую вам удалить любопытных. Мне же лично, да еще после того, что я только что слышал, положительно все равно, подслушивает ли нас кто-нибудь или нет.

— Но кто мог бы подслушивать нас, кого вы подозреваете?

— Ринальдо, который, как я заметил, посвящен во все ваши дела.

— Будьте покойны, никто не следит за нами. Итак, что вы хотели мне сообщить? Я вас слушаю.

Лицо Сирано, до сих пор выражавшее кроткое спокойствие, сразу вдруг преобразилось: глаза заблестели, губы искривились в надменной улыбке и он резко проговорил:

— Вы меня слушаете? Прекрасно, черт возьми! Так услышьте же прежде всего, что вы — подлец!

Роланд с бешенством бросился к Бержераку.

— Милостивый государь! — крикнул он.

— Потише, не так стремительно, дражайший граф! Не сердитесь, это может, во-первых, скверно повлиять на ваше здоровье, а во-вторых, вы потеряли право сердиться за подобные слова! — остановил Сирано, хватая его за руку.

— Бержерак, вы пьяны! Как вы смеете наносить мне подобные оскорбления!

— О нет, я не пьян. Вы прекрасно знаете, что я не пью; но вы-то сами испугались и теперь просто хотите себя успокоить.

— Я испугался? Интересно знать, чего мне бояться?

— Своих собственных проступков. Вы прекрасно видите, что я решил спасти Людовика, а спасти его — значит погубить вас.

— Опять этот Мануэль! Неужели мой слух вечно будут терзать этим именем? — спросил граф с досадой.

— О, черт возьми, ваши уши, как вижу, слишком требовательны и деликатны. Но дело не в этом. Итак, вы — подлец, — не подпрыгивайте, это мешает вам слушать, да, вы — подлец, и это убеждение явилось у меня благодаря тому, что я, слава тебе, Господи, вовремя понял всю вашу игру. Вам было неприятно появление брата, и вы решили избавиться от него, а также и от всех неприятностей, сопряженных с его прибытием в вашу семью; для этого вы выдумали эту глупейшую комедию, но вы забыли, что я еще существую и могу переменить роли. Поверьте, что если б только я захотел, вы бы на глазах у всех ваших гостей на коленях вымаливали у меня прощение за ваше предательство.

— Я — на коленях перед вами?! — злобно смеясь, переспросил Роланд.

— Да, у меня. Вы прекрасно знаете, что Мануэль — ваш брат. К чему вы теперь притворяетесь? Ведь нас же никто не слышит!

— Бержерак, прошу вас, оставьте этот разговор, он надоел мне до тошноты.

— От вас зависит сократить его.

— Но каким способом?

— Сознайтесь во всем и верните Людовику то, что принадлежит ему по праву.

— Людовик умер восемь лет тому назад.

— Слушайте, к чему эта комедия? Ведь вы отлично знаете, что он жив. Вы подкупили Бен-Жоеля, и за горсть золота он разыграл назначенную вами роль.

— Бержерак, вы ответите за эти оскорбления.

— Сколько угодно, но только немного погодя, теперь же поболтаем еще немного. Ну-ка, признайтесь, Роланд, у вас находится книга Бен-Жоеля?

— Ведь вы же слышали, как он признался, что книги этой не существовало?

— Она существует, но у вас ее нет, это я замечаю с величайшим удовольствием. К счастью, цыган — тертый калач! О, это тонкая штучка, и он не дастся черту в лапы. Но в таком случае книга эта будет у меня. Это уж как пить дать! Волей или неволей, а он отдаст ее мне наверняка. Уж будьте покойны!

Роланд сначала улыбался, но постепенно улыбка исчезала с его лица.

— Этот вопрос исчерпан, теперь поговорим о вас; кстати, я за этим именно и пришел сюда.

— Обо мне?

— Да, мой друг. Я, видите ли, хочу рассказать вам одну забавную историю, которая так интересна для рода Лембра, что ваш отец собственноручно описал ее всю.

— Мне ничего не известно об этой рукописи.

— И я бы предпочел, чтобы вам никогда не пришлось о ней слышать, но что же делать? Чем сильнее яд, тем крепче должно быть противоядие.

— Какое пространное вступление! Подумаешь, речь идет по крайней мере о чьем-нибудь смертном приговоре.

— Как знать? Присядьте, пожалуйста, вы дрожите, кажется? Вероятно, вам нездоровится, лихорадка? — шутил Сирано, пододвигая ему стул.

— Благодарю вас! — сухо проговорил граф, отталкивая стул.

— Как угодно. Теперь, будьте добры, выслушайте мой рассказец: он, как мне кажется, совершенно изменит ход ваших мыслей.

Роланд с нетерпением пожал плечами.

— Итак, я начинаю, граф. Раймонд де Лембра, ваш отец, — на этом слове Бержерак сделал особое ударение, — чрезвычайно заботился о блеске своего рода и страшно беспокоился о продлении имени своих славных предков, — весьма понятное честолюбие! Между тем за все время десятилетнего супружества желанный наследник не являлся. Знаменитые доктора, приглашенные в Фужероль, заявили, что графиня де Лембра никогда не будет матерью. Надо было решиться; род Лембра мог прекратиться совсем. Кажется, мой рассказ начинает вас интересовать, не правда ли?

— Продолжайте! — коротко ответил Роланд.

— Да, род Лембра мог прекратиться; все соседи соболезновали по поводу такого несчастья, как вдруг, ко всеобщему удивлению, граф заявил, что его жена находится в приятном ожидании потомка. Несколько месяцев спустя в замке торжественно было отпраздновано крещение здорового пухлого мальчика. Быть может, вас интересует, откуда взялся этот мальчуган, которому судьба предназначила все почести и богатства этого знатного рода? Он явился во дворец из жалкой хижины графского подданного Жака Корнье, занимавшегося стрижкой овец.

— Бессмысленная сказка! — фыркнул Роланд.

— Нет, это далеко не сказка, а самая сущая правда, описанная рукой вашего отца и скрепленная его подписью. Да, граф де Лембра поступился своей гордостью и решил пересилить судьбу. Он сказал себе: «Имя моего рода еще долго будет блистать своим величием, и у меня будет сын вопреки желанию Бога и наперекор судьбе». Для этой цели он купил ребенка, а родителей отправил в Италию, где они и умерли. Граф всеми силами своей гордой души старался забыть о том, что в жилах его названого сына текла кровь не графов де Лембра, а кровь обыкновенного поселянина, стригуна овец. И этот ребенок был граф Роланд де Лембра, то есть вы.